Глава 37Завеса тайны поднимается
Мелани д’Орваль в траурном облачении вздрогнула, затем резко обернулась и откинула черную вуаль. Внешне она ничуть не изменилась – выглядела такой же тоненькой, изящной и хрупкой, как при первой их встрече три недели назад в Бюро темных дел на улице Иерусалима. Но выражение ее лица теперь было совсем другим: в глазах появился нехороший блеск, брови сошлись на переносице, рот превратился в тонкую щель, а само лицо с искаженными судорогой чертами сделалось почти уродливым. Сейчас Мелани казалась воплощением ледяной свирепости, каким-то диким, нечеловеческим существом – то ли ядовитой змеей, то ли самкой богомола.
– Инспектор? Вы? Господи, как вы меня напугали! Вот уж не ожидала вас здесь увидеть!
Она уже взяла себя в руки. Первый шок прошел, и перед Валантеном снова была та маленькая беззащитная девочка, которая так поразила и растрогала его, когда Мелани д’Орваль явилась в Префектуру полиции, чтобы сыграть роль преданной жены, желающей спасти своего мужа. Но теперь полицейский знал, с кем имеет дело. Его больше не могли обмануть эти ужимки и фальшиво-искренний испуг. Женщина, стоявшая перед ним сейчас, была готова на самые гнусные поступки ради достижения целей, которые она себе поставила.
– Могу лишь повторить ваши последние слова, – с намеренной строгостью проговорил Валантен. – Откуда вы узнали этот адрес? И что, собственно, вы здесь делаете?
Мелани почти удалось не выдать замешательства – лишь едва заметно дрогнули ресницы, и пальцы крепче сжались на рукоятке саквояжа, который она принесла с собой. При этом она упорно делала вид, будто не замечает направленного на нее дула пистолета в руке инспектора.
Несмотря на отвращение, которое вызывала у Валантена эта женщина, с тех пор как ему удалось понять всю правду о ней, он не мог не восхититься ее хладнокровием и удивительной способностью приспосабливаться к ситуации.
– С моей стороны это сущая глупость, – вздохнула она, приняв сконфуженный вид, как девчушка, которую поймали на проступке, – не надо было так рисковать, приходя сюда в одиночку. Но поймите меня! Когда я узнала от одного из слуг, что Оврар похвалялся интрижкой с балериной из оперного театра, говорил, что, мол, часто бывает у нее на улице Барбетт, я решила сначала проверить, так ли это. Разумеется, я бы ничего не стала предпринимать по своей инициативе и собиралась бежать к вам сразу после того, как удостоверюсь, что мошенник прячется здесь.
Валантен шагнул к женщине и указал ей на стул. Когда она усаживалась, он разыграл галантного кавалера и, словно желая избавить ее от неудобной ноши, подхватил саквояж. При этом он почувствовал, как Мелани на секунду напряглась, однако ей ничего не оставалось, как отпустить ручку.
Валантен обогнул стол, поставил на него свою добычу и уселся напротив вдовы.
– Очень смело с вашей стороны, – заметил он, положив пистолет рядом с саквояжем. – Не сказать – безрассудно. Вы ведь сами уверяли меня, что Оврар – негодяй, каких свет не видывал, и способен на любые преступления.
– Именно так. Я с первого дня понимала, на что способен Оврар, и потому сама хотела убедиться, что он еще не скрылся с награбленным. Этот человек не должен избежать справедливого наказания, которого он заслуживает!
– Будьте покойны на сей счет, мадам. Пьер Оврар погиб сегодня ночью при попытке к бегству.
Грудь Мелани всколыхнулась, и она издала долгий вздох, прежде чем воскликнуть:
– Да что вы говорите?! Оврар мертв? О, как добрая христианка я должна проникнуться состраданием, однако не могу не возблагодарить Господа за то, что Он покарал этого негодяя!
Валантен был потрясен ее лицемерием и апломбом. В то же время от него не укрылось, что прелестная вдова глаз не сводит со своего саквояжа на столе. Нараставшая нервозность придавала ее глазам почти лихорадочный блеск.
– Все-таки удивительно, что вы дали себе труд проделать такой путь, – заметил инспектор, придвинув саквояж поближе к себе и будто бы невзначай поигрывая застежкой. – Говорите, вы покинули Сен-Клу только для того, чтобы удостовериться, что Оврар еще в Париже и квартирует у своей любовницы? Тогда зачем же вам такая большая сумка? А давайте-ка посмотрим, чтó вы прихватили с собой…
Бледное лицо Мелани сделалось белым как мел. В глазах мелькнула паника.
– Как вы смеете?! – выпалила она, привстав на стуле. – Я вам не позволю!
Валантен, даже не потрудившись ответить на ее возмущение, устремил на женщину взгляд серых, горевших ледяным пламенем глаз. Его красивое лицо в этот момент казалось таким властным и непреклонным, что молодая женщина невольно снова опустилась на стул. Она словно вдруг отказалась от борьбы, осознав, что противник намного превосходит ее по силе.
– Вот это неожиданность! – иронично воскликнул Валантен, доставая из саквояжа бутылку шампанского вина и сверток – что-то было в платке со связанными четырьмя уголками. Он развязал узлы, и на платке засияла пригоршня драгоценностей – в разноцветных камнях отразился, заиграл солнечный свет. – Уж не те ли это украшения, которые якобы были украдены из сейфа вашего покойного супруга?
– Я… я могу всё объяснить… – Она произнесла это разочарованным тоном, как будто сама понимала всю бесполезность оправданий, но еще не желала признавать себя побежденной.
Валантен решил, что пора положить конец этой игре в кошки-мышки:
– Не утруждайтесь. Я знаю, что это вы наняли Оврара, чтобы одурачить вашего мужа. И не кто иной, как вы, очистили сейф в кабинете, стянув у него ключ, возможно, когда он спал. Полагаю, сюда вы принесли лишь малую часть добычи, то, что было обещано Оврару, а все остальное оставили себе.
Мелани вскинула голову, прижав ладонь к тонкой шее и досадливо хмурясь.
– Когда вы догадались?
– В тот вечер, когда так называемая Бланш явилась на берегу пруда. По дороге в Париж после представления Оврара я злился оттого, что не мог понять, каким образом ему удалось все это провернуть. Поэтому я выстроил в голове последовательность событий с самого начала – тогда-то мне и открылась единственная крошечная ошибка, которую вы совершили.
– Любопытно было бы узнать, что это за ошибка, – вскинула бровь Мелани.
Она не лгала – ей действительно было любопытно. Сейчас Валантен видел в ней нетерпение и какую-то странную фривольность, совершенно неуместную – будто речь шла о разгадке какой-нибудь шарады или о другом упражнении для ума просто ради забавы.
– Я изначально понимал, что сверхъестественные способности Обланова – это фикция. С вашего первого визита в Префектуру полиции я был убежден, что спиритуалистический антураж – не более чем дымовая завеса. Наука дает нам твердую уверенность, что никто не способен общаться с мертвыми и уж тем более возвращать их к жизни. Следовательно, тот сеанс столоверчения, который вы описали, был сущим обманом, и я не замедлил дать своему помощнику рациональное объяснение: Обланов, вернее Оврар, использовал согнутый винтик и свой перстень-печатку, чтобы трясти стол. Я ведь тогда сказал вам, что этот перстень – ключ ко всему. А вы, безусловно, женщина с выдающимися умственными способностями…
Мелани склонила голову, взглянув на него так, будто хотела убедиться, что он не иронизирует, и на ее губах появилась легкая улыбка.
– От вас этот комплимент особенно ценен, – перебила она.
– …с выдающимися умственными способностями и на редкость черной душой, – договорил Валантен безо всяких эмоций, как будто констатировал факт, а не делился своими впечатлениями о ней. – Вы сразу поняли, что я разгадал трюк, который применил ваш сообщник. Но вы не хотели, чтобы я вывел его на чистую воду слишком быстро. Напротив, вы собирались постепенно нагнетать атмосферу таинственности, необходимую для воплощения вашего замысла. В попытке сохранить эту спиритуалистическую ауру вы и совершили ошибку. Вы попросту подменили тот круглый столик. Вот почему Исидор, изучая его поверхность спустя несколько дней, не нашел ни одного отверстия для винтика. Но желая сделать как лучше, вы и разбудили мои подозрения. Я не сомневался, что был прав насчет трюка, использованного Овраром, – его перстень-печатка был тому доказательством. А если на столешнице не было отверстий, значит, ее подменили. И кто же мог это сделать? Только один человек в усадьбе знал, что я раскрыл обман, и одновременно обладал возможностью переставить мебель в гостиной. Вы!
– Репутация, которую начали создавать вам репортеры, вполне обоснованна, инспектор. Вы и правда полицейский, не имеющий себе равных.
Валантен бросил на вдову странный взгляд. Когда он заговорил, в его голосе звучали грусть и горечь:
– Увы, мадам, я не могу согласиться с вашим мнением. В этом деле у меня постоянно возникало ощущение, что я отстаю от событий. Когда я понял, что вы в сговоре с Овраром, мне еще оставалось выяснить ваши мотивы. Ведь вы сами явились в полицию и навели меня на след мнимого медиума. Зачем вы это сделали?
– Не сомневаюсь, что и об этом вы сами мне расскажете.
– Если подумать, здесь может быть только одно объяснение. Вам нужны были, во-первых, дымовая завеса, во-вторых, козел отпущения. Очевидное мошенничество Оврара вам понадобилось в качестве прикрытия истинного преступления, которое собирались совершить вы сами, а именно убийства вашего супруга!
Мелани вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Ее губы изогнулись в усмешке – скорее ироничной, чем злобной.
– На этот раз, боюсь, вы заблуждаетесь, инспектор. До сих пор вы проявляли чудеса рационального мышления, а теперь вдруг скатились в бульварную мелодраму.
– Позвольте мне воссоздать всю историю целиком, и тогда мы посмотрим, кто из нас двоих отличается пристрастием к кровавым спектаклям. Вы родились в семье, которая некогда процветала, но все потеряла во времена революции. Вероятно, вы воспитывались в атмосфере ресентимента и ностальгии по навсегда утраченной роскоши. Это вас нисколько не оправдывает, но объясняет вашу жажду денег. Ведь чтобы замыслить такой поистине макиавеллический план, деньги нужно любить безмерно и стремиться к ним всей душой. Три года назад вы переехали в Париж из родного Анжу. Тогда вы были всего лишь ничтожной провинциалкой двадцати пяти лет без гроша в кармане, но с непомерными амбициями и очевидным обаянием. Вам удалось поступить на службу к богатому вдовцу, который искал компаньонку для своей нежно любимой дочери. Оказавшись в усадьбе, вы, несомненно, употребили все свои способности к соблазнению на то, чтобы покорить нанимателя. И достигли своей цели, ибо через год он сделал вас новой мадам д’Орваль. Вы могли бы удовольствоваться этим выгодным положением. Но нет! Вы хотели большего. Ваш план состоял в том, чтобы единолично завладеть всем состоянием рода д’Орвалей. Убийство мужчины, который подарил вам свою любовь и свое имя, вас ничуть не смущало, однако при этом вы не хотели рисковать и придумали способ, как отвести от себя подозрения. Я не знаю, когда вы познакомились с Овраром, но думаю, именно тогда у вас в голове и созрела в общих чертах дьявольская махинация.