Когда семейство село ужинать, Радж сказал:
– Нима, давай не будем никому рассказывать об этом инциденте. Нет необходимости сеять среди студентов панику. Большинство все равно нам не поверит.
Нима кивнула. Здесь почти не было тех, с кем она поддерживала подобные отношения, за исключением госпожи Шармы, жены директора. Она была Ниме как старшая сестра. Но если Радж настаивает, значит есть веская причина об этом не рассказывать. Если призрак больше никому не являлся, то, наверное, было бы неплохо умолчать об этом.
Следующие несколько недель прошли гладко. Не было ни нежелательных визитов, ни жутких посетителей. Страх и смятение, которые вызвал у супругов этот странный визит, постепенно начали исчезать из их жизни.
Рутинная работа в Учебном центре шла своим чередом. Никто, за исключением супругов, не знал о блуждающем среди них духе. Но они молились о его упокоении, и, возможно, это возымело свое действие. Оставалось надеяться, что дух обрел вечный покой.
Экзамены в школе закончились, и были объявлены результаты. Студенты готовились разъезжаться по домам; первокурсники отправлялись на ежегодные каникулы, в то время как выпускники вскоре должны были приступить к работе. Погода в этом месяце выдалась теплее, чем в предыдущем. Кусты на холмах изобиловали яркими цветами. Их экзотический, райский аромат вселял в сердца радость.
Папа решил сделать для своих учеников особый подарок и заодно попрощаться с группой выпускников. После некоторых раздумий он пришел к выводу, что для молодежи нет ничего увлекательнее индийского кино.
Жителям этого отдаленного горного региона очень редко удавалось посмотреть фильмы. Ближайший кинотеатр находился в Шимле, но не каждый мог туда добраться. А сводить всех студентов в кинотеатр в Шимле – та еще проблема. Поэтому папа решил привезти кино в учреждение.
Он поговорил с директором Департамента по связям с общественностью, и тот согласился прислать свой передвижной кинотеатр-фургон с экраном, проектором и пленками с новым фильмом на хинди «Глаза» с Бхаратом Бхушаном и Налини Джайвант в главных ролях. А еще он прислал своих техников, чтобы те на один день оборудовали мини-кинотеатр.
Когда объявили о предстоящем показе, в кампусе воцарилась атмосфера волнения. Индийские фильмы – а также актеры, песни из фильмов и певцы – стали горячей темой для обсуждений. Дебаты продолжались до тех пор, пока в пятницу утром не прибыл кинофургон.
Несмотря на то что фильм должен был начаться после обеда, в два часа, все студенты вышли из общежития в десять утра, как только распространилась весть о прибытии кинофургона. Они попросили владельца столовой приготовить обед пораньше, и тот с радостью согласился. Ему тоже не хотелось пропустить кинопоказ. Так что в развлекательную программу был включен еще и пикник на лужайке непосредственно перед показом.
Техники занялись установкой кинотеатра. Со всех сторон их окружала толпа болтающих, любопытных, взволнованных студентов.
К половине второго у импровизированного кинозала собралась большая толпа. Слух о мероприятии распространился по всей округе, и многие семьи приехали посмотреть фильм без приглашения. Поэтому на кинопоказе был полный аншлаг.
Радость папы омрачал тот факт, что рядом не было мамы. У нее сильно заболела голова, и она заявила, что прийти не сможет.
На показе также отсутствовала и Нима Вайдья. У ее младшей дочери поднялась температура, и она решила не подвергать ее еще большему риску.
С аппаратурой возникла какая-то неполадка, и начало киносеанса перенесли на половину третьего.
Как только начался черно-белый фильм, возбужденная болтовня мгновенно стихла. Несмотря на то что на территории вокруг дома Нимы всегда было малолюдно, в дневное время здесь из-за присутствия студентов редко бывало так тихо. Вокруг всегда что-то происходило, всегда были слышны шум и смех. Но сегодня здесь царила мертвая тишина, словно спокойный океан окутала пелена безмолвного тумана.
Мама проглотила таблетку парацетамола, запив ее водой, и решила расслабиться. Ей предоставилась редкая возможность отдохнуть после обеда. Все дети, включая самого младшего, будут отсутствовать по меньшей мере три часа. Она поудобнее завернулась в стеганое одеяло. Вскоре лекарство подействовало, и она крепко уснула.
В километре от нее Нима кормила своих дочек. Читра с самого утра капризничала; из-за высокой температуры она сделалась раздражительной. Нима закапала в ее заложенный нос назальные капли, после чего принялась успокаивать. Она спела дочери колыбельную, и в конце концов ей удалось ее убаюкать. Вира играла со своими игрушками. С каждым днем количество времени, отведенного на ее сон, сокращалось, поскольку ее детский любознательный ум был сосредоточен на исследовании окружающего мира.
Стоял прекрасный летний полдень, дул легкий, прохладный и приятный ветерок. Нима открыла окно, чтобы впустить в спальню свежий воздух. Она стояла возле окна и любовалась распускающимися цветами, однако напряженная тишина в округе вызывала у женщины беспокойство. В голове Нимы промелькнуло мимолетное воспоминание о жутком происшествии прошлого месяца, но она сразу же заставила себя не думать об этом. Разве они не молились рьяно за упокой души Хари Рама? Она снова сложила руки и быстро произнесла безмолвную молитву.
Но сегодня ее угнетало одиночество. Нима чувствовала себя обделенной. Ей хотелось посмотреть фильм. За всю свою жизнь Нима смотрела кино всего два раза, еще до рождения ее детей. Радж даже не предложил остаться с детьми и отпустить ее на кинопоказ. Впрочем, его нельзя было винить: сегодня Раджа попросили поддерживать дисциплину среди студентов. Нима глубоко вздохнула и отошла от окна.
Из-за того, что Вира не спала и играла, Нима не могла прилечь отдохнуть, хотя у нее затекла спина. Делать нечего, придется заканчивать шитье. Она шила платья для своих дочерей. Нима поставила швейную машинку на стол и села за работу.
Через окно в ее комнату проник порыв ледяного воздуха. Нима слегка вздрогнула. Колесо ручной швейной машинки продолжало вращаться по кругу. Игла двигалась вверх и вниз, соединяя маленький лиф платья с юбкой. Вдруг свет потускнел, и Нима задумалась, не становится ли пасмурно. Ее белье сушилось на веревке снаружи. Погода в Шимле была непредсказуемой. Предмуссонные дожди могли начаться со дня на день, объявляя о завершении божественного летнего сезона в Шимле. Разум Нимы продолжал блуждать от одной мысли к другой. Ее руки ловко продолжали сшивать детали платья. Бродячая собака, греющаяся на крыльце под лучами послеполуденного солнца, внезапно заскулила, прервав ее мыслительный процесс. Вой стал отдаляться. Собака бросилась прочь. Неужели ее кто-то ударил?
– Как поживаете, мемсааб? – поприветствовал ее голос из окна. – Я пришел забрать Виру с собой…
Голос был не таким, как в прошлый раз. Он звучал гулко и глухо, как старая заезженная пластинка. Это был голос, несвойственный человеку.
Рука Нимы замерла на колесе машинки. Стрекот работающего механизма замедлился. Колесо продолжало вращаться еще некоторое время, а затем постепенно остановилось.
Глубокая тишина лишь усиливала потрясение. У Нимы по спине пробежал холодок. Она не осмеливалась поднять глаза и посмотреть на посетителя. Ее сердце затрепетало от страха, руки и ноги задрожали.
Почему Хари Рам охотится за моей Вирой? Куда он хочет забрать моего ребенка? Неужели он не понимает, что мертв?
Краем глаза она заметила, что Вира перестала играть со своей игрушкой. Девочка смотрела в окно и улыбалась. Она узнала гостя. Потом Вира медленно встала и, вытянув руки, направилась к окну. Повинуясь внезапному порыву, Нима посмотрела в ту сторону. Хари Рам выглядел не так, как в прошлый раз. Он был мертвенно-бледен, а его глаза провалились в две большие глазницы. Внимание нежданного гостя было приковано к Вире. На его губах играла мягкая улыбка. Загадочная улыбка. Ее ребенок уже находился всего в метре от окна. Нима закричала и подпрыгнула, как будто ее ударило током в тысячу вольт. Она бросилась к Вире, схватила ее и оттащила назад. Девочка была потрясена таким резким и грубым обращением и начала реветь. Нима подняла ее на руки и бросилась к своей малышке, спокойно спящей в кроватке. Схватив Читру, она побежала к двери и рывком отодвинула задвижку. Нима не остановилась, чтобы надеть тапочки, и даже не взглянула в сторону гостя. Она выскочила босиком за дверь, в абсолютно безлюдную местность. Через десять секунд Нима уже убегала прочь от своего дома, крепко сжимая в объятиях плачущих дочерей.
Она знала, что сегодня здесь ей никто помочь не сможет. Она бросилась прямо к зданию института. Пробежав по узкой тропинке, она выбралась на широкую пыльную дорогу. Вира перестала плакать и вцепилась в мать. Но малышка была резко разбужена и испугалась такого неожиданного и грубого обращения. Она вопила во все горло.
Нима задыхалась, но темпа не сбавляла. Она бежала как одержимая. Острые камни резали ее нежные ступни, обнаженная кожа была проколота шипами и начала кровоточить. Ее сильное инстинктивное желание спасти своего ребенка от надвигающейся опасности заставило ее не обращать внимания на физическую боль. Слезы текли по щекам Нимы, почти ослепляя ее. Она добралась до тропинки, идущей в гору, ведущей к зданию института и ее спасению. Когда женщина начала взбираться на нее, то поскользнулась на ветке и потеряла равновесие. Нима упала на колени, однако уберегла своих дочерей от травм, крепко упершись локтями в землю. Колени и локти Нимы были разбиты, но она по-прежнему не обращала внимания на полученные травмы. Она даже не осознавала, что серьезно пострадала. Сделав нечеловеческое усилие, Нима снова вскочила на ноги и бросила быстрый взгляд назад. Облако пыли, которое она подняла, начало рассеиваться. За завесой пыли была отчетливо видна чья-то тень. Следующая за ней.
Нима издала приглушенный крик и рванула что есть мочи. Тропинка была крутой и каменистой, с широкими неровными ступенями. Крепко держа двух своих дочек, Нима побежала дальше. Она не сбавила скорости и не обернулась, чтобы еще раз посмотреть назад. Она мчалась все дальше и дальше, пока не оказалась у главного корпуса. Измученная женщина на мгновение замерла, потому что теперь едва могла дышать. У нее кружилась голова. Острая боль сдавила ее грудь. Нима сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и инстинктивно посмотрела налево, на тропинку, по которой только что прошла. Теперь призрачная фигура Хари Рама стояла на краю тропинки, бесстрастная и несколько расплывчатая, почти прозрачная тень его прежнего «я». Это было самое пугающее призрачное видение, которое когда-либо являлось Ниме. Она вскрикнула и бросилась к двери. Обе ее руки были заняты, поэтому она на секунду растерялась, не понимая, как открыть дверь. Именно тогда Нима почувствовала это – внезапное давление на свою левую руку и сильный рывок в том месте, где она держала Виру. Женщина крепче прижала к себе дочь.