леба, надеясь на больший улов.
Я разомлела под теплыми лучами солнца и расстегнула куртку, позволяя лучам ласкать кожу, но тут почувствовала, что за мной наблюдают. Обернулась. На мосту стоял целый кортеж: старый автомобиль и два человека на мотоциклах. Затемненное окно машины медленно опустилось. Мелкая ребятня притихла, прижавшись к старшим, и все старательно делали вид, что кроме рыбалки их ничего не интересует. В общем, вели себя, как обычно, когда в Глуши появлялась Ведьма. Теперь-то ясно, кого увидели с холма дети, так стремительно убежавшие из парка.
Ведьма жила в центральной части Абендона, за Мостом. Конечно, Ведьмой эту даму называли в Глуши, а в Центре она звалась мисс Паттерсон и считалась весьма уважаемой особой, ничем не походившей на каргу из сказок. Ей было около сорока лет, она была недурна собой и достаточно хитра, чтобы знать, когда строить из себя невинность, а когда ядовито шипеть.
Свое прозвище она получила из-за прислуги: как в сказке о Гензель и Гретель, Ведьма зазывала к себе детей. Иногда выкупала их у родителей, иногда забирала беспризорников с улицы. Держала у себя, пока те не вырастали, и… нет, не ела. Отпускала. Нельзя сказать, чтобы она о них не заботилась: прислуга была хорошо одета, накормлена и на обращение не жаловалась. Одна беда – от Ведьмы они возвращались сами на себя не похожие.
Ведьма могла и мной заинтересоваться, не будь у меня опекуна. Но Рой дал мне фамилию, семью и будущее. А мое прошлое начиналось с грузовика, на котором я попала в Глушь.
Мне было четырнадцать – по крайней мере, в отражении расколотого пыльного зеркала я выглядела именно так. Меня обнаружили, выгружая привезенные на рынок продукты, и выбросили на улицу, надавав оплеух за то, что влезла в машину без спросу.
Кто я, откуда приехала и куда идти, я понятия не имела и полдня бездумно слонялась по городу. С наступлением сумерек забралась в какой-то полуразрушенный дом. Холод поздней осени и голод сводили с ума, найденная ветошь не грела, а попытки вспомнить хоть что-то из прошлой жизни, кроме имени, вызывали головную боль.
В этом богом забытом месте, среди развалин, вдруг заиграла музыка! Это показалось чем-то нереальным, галлюцинацией на фоне лихорадки. Я добрела до окна, дрожа от холода и вцепившись в плечи руками. Нет, все-таки не показалось! Во дворе на свирели играл мальчик немногим младше меня. Я так заслушалась, что пропустила появление Роя: он вошел тихо, почти не ступая на битые стекла. Тогда он меня напугал. Худой долговязый подросток крепко схватил за запястье, а когда я попробовала вырваться, не отпустил.
– Кто ты? – голос у него был низкий, совсем взрослый.
– Мэгги, – буркнула я себе под нос.
Судя по всему, Роя это не устроило. Он обмотал вокруг моего запястья металлическую цепочку, внимательно наблюдая, не проявится ли дух – это я, конечно, узнала потом, тогда его действия были совершенно непонятны, и спустя минуту отпустил.
– Не местная, что ли?
Я кивнула, прикусив губу и дрожа от страха и холода. Язык не слушался, и коленки тряслись.
– И идти некуда?
Очередной кивок. Парень снял куртку и накинул мне на плечи.
– Хватит дрожать. Я Рой, мы с братом живем неподалеку. Хочешь, пойдем с нами, – махнул он рукой в сторону соседнего квартала.
Идти с ними?.. А что я теряла? Разве можно назвать это место домом или хотя бы пристанищем: стекла на полу, облупившиеся стены, потолок с трещинами, который того и гляди обрушится на голову.
От голода в животе громко заурчало.
– А еще у нас есть каша. Правда, она пригорела. Готовит Дин ужасно, – добавил Рой и тут же требовательно спросил: – Ты умеешь готовить?
– Наверное…
Я боялась, что, если скажу «нет», он передумает, а каши хотелось.
– Не умеешь – научим, – бодро пообещал Рой. – Бери свои вещи, и идем.
Вещей у меня не было.
Пока мы спускались из дома, Рой болтал о бытовых мелочах. Много позже я узнала, что мне тогда повезло – братья ловили очередного духа и заметили в окне мой силуэт, вот и решили проверить.
Казалось, Ведьма смотрела именно на меня. Это испугало, но я не отводила взгляда от окна машины, пока стекло вновь не поднялось и автомобиль не тронулся с места.
– Мэгги!
Я оглянулась. Оказывается, пока я смотрела на кортеж, Дин успел прийти с работы и позаимствовал у кого-то удочку. До прихода Роя оставалось немного времени, и мы побрели вдоль берега, выискивая свободное местечко. Думать о неприятной встрече не хотелось. Грейсы стали моей семьей, а Ведьма со своим предложением пусть ищет кого-то другого.
Мы поймали штук двадцать мелких рыбешек, когда Рой показался вдалеке, заметно прихрамывая на левую ногу. Дин побежал с частью улова возвращать удочку – мы арендовали ее за треть добычи. Я же, подхватив пакет с оставшейся рыбой и свою сумку, пошла навстречу Рою.
– Привет.
Он старался идти не хромая, но я уже все заметила.
– Не прикидывайся. Что случилось? – кивнула я на пораненную ногу.
Под штаниной виднелись очертания повязки, а ниже колена проступали пятна крови.
– Доска упала, – скривился он и зашагал медленней, больше не притворяясь. – Задела несильно, больше кожу содрала. Не переживай, я обработал рану, дома перевяжу. А с тобой что?
Я одернула розовую футболку Хлои.
– Искупалась в пруду. Братец Ирмы постарался.
– Ох, Мэгги!
Рой притянул меня к себе, обнимая и целуя в висок.
Парни с набережной заулюлюкали. О том, что я ему неродная сестра, помнили многие. Я уткнулась носом в куртку Роя, пахнущую хвоей и рыбой.
– Хочешь, я с ним поговорю?
– Да не о чем тут говорить. Еще к тебе прицепятся, – буркнула я, не находя сил злиться. Почувствовала, как он напрягся, и понимающе сжала его руку. – Зато Старика навестила.
– И как он?
Рой моего спокойствия не разделял, но позволил перевести тему.
– Здоров. Сказал, что в парк наведывались ловцы. А Хлоя передавала привет.
Про «горячий поцелуй» я говорить не собиралась и тем более его передавать.
Как нельзя кстати вернулся Дин и избавил от дальнейших расспросов.
– Ого! – Он покосился на прихрамывающего брата. – Может, забьем сегодня на патрулирование?
– Нельзя. Раз ловцы были, значит, дело точно нечисто. – Рой проверил, на месте ли пистолет. – Пустяковая царапина не помеха. Мэгги, ты купила, что я просил?
– Ага, – указала я на котомку.
– Тогда идем, пока не стемнело. Заглянем в квартал, где была банши, и если не найдем Прорыв, то вернемся домой. Давно мы не возвращались пораньше, а?
Он попробовал потрепать Дина по макушке, но тот увернулся с недовольным видом.
– Не делай так, я не маленький.
– Маленький, раз тебя так волнует мнение окружающих, – показала я ему язык.
Район, где жила булочница, мы хорошо знали, а сами особого внимания не привлекали. Подростки часто обшаривали заброшенные дома, выискивая среди рухляди мало-мальски ценные вещи: лекарства, шерстяные одеяла, верхнюю одежду, которую можно перешить. Покупать все это на рынке было слишком дорого, а власти смотрели на мародерство сквозь пальцы.
«Те, кто вернулся с войны, заняли свои квартиры, а остальные претензий не предъявят», – рассуждали они.
– Мэгги, иди-ка сюда, – раздался из одной из комнат голос Дина.
Он незаметно отстал от нас, пока мы изучали дальние комнаты. Перешагивая через остатки мебели, я вернулась к нему. Дин с озадаченным видом стоял у обгоревшего пианино.
– Готов поклясться, я заметил из коридора чью-то фигуру. Но сейчас в комнате пусто. Ты ничего не слышишь?
Я склонила голову набок, прислушиваясь: шорох камушков под ботинками Роя, скрип старых жалюзи на окнах, голоса возвращающихся с работы мужчин, доносящиеся с улицы. Ничего необычного и подозрительного.
– Нет.
– Похоже, ошибся. – Дин еще раз осмотрелся. – Извини, что отвлек. Нашла что-нибудь?
Я снова покачала головой.
– Пойдем к Рою? Лучше не разделяться.
– Ага.
Дин выскользнул из комнаты вперед меня, а я на мгновение задержалась, проводя рукой по пыльным клавишам. Раньше я видела пианино только на картинках, но отчего-то показалось, будто я знаю, как на нем играть.
– Мэгги! – Я обернулась. – Ты идешь или…
Голос Дина вдруг оборвался, глаза расширились от испуга. Подозрительный шорох за моей спиной потерялся в пронзительном крике.
– Беги!
Совет запоздал. Вместо стремительного рывка я упала на пол, ободрав колени и раскроив битым стеклом ладонь. Осколок застрял в ране, кровь брызнула на пол, но я, по крайней мере, была жива.
Химера позади меня вспорола когтистой лапой воздух, едва не задев мою спину. Дожидаться второй попытки я не стала и, пока тварь разворачивалась, на карачках поползла к дверям. Рой выскочил мне навстречу, рывком поставил на ноги, и мы втроем побежали к лестничному пролету.
Оглушительный рев химеры подстегивал лучше всякой хворостины. Так быстро я никогда не бегала. Мы петляли по комнатам, перемахивали через ступеньки, на ходу захлопывали за собой двери, но слышали, как разгневанное чудовище сносит их с петель. Через завалы мебели и стен мы перепрыгивали. И угораздило же найти неприятности на верхнем этаже!
У лестницы Рой развернулся и кинул в химеру пригоршню соли. Белые крупинки облепили крылатую фигуру размером с хорошего пса. В отражении битого стекла показались кожистые крылья, приплюснутая морда, гибкое тело, на лапах – небольшие загнутые когти. Когда соль попала на короткую черную шерсть, химера закричала, показывая острые иголки зубов. Пасть раскрылась почти до ушей.
Мы вылетели из здания, захлопнув за собой обитую железом входную дверь, и наконец выдохнули. Химера с грохотом врезалась в дверь с другой стороны, противно зашипела и отпрянула. Как всякая потусторонняя живность, железо и соль она терпеть не могла.
Рой оттащил нас подальше от подъезда. По телу прошелся запоздалый озноб. В голове стало пусто, сердце забилось рваным ритмом, вспотели ладони. Я крепко сжала ремень сумки. Надо успокоиться. Не хватало всех местных духов привлечь своим страхом!