— Ты послал за мной не просто так, Августин, — наконец прервала она затянувшееся молчание.
— Я говорил, что шанс невелик. — Лоуренс стал дерганым и резким. Сорвав с себя окровавленный фартук, он швырнул его в бак для белья.
Доктор Низамиева покосилась на Джейн, хотя та не издала ни звука. Лишь сейчас она решилась пошевелиться и скинула фартук.
— А как же твое исследование? — спросила Низамиева.
— Забросил. Прости, я сегодня едва ли составлю хорошую компанию, — тем же тоном произнес доктор.
— В следующий раз, — она оказалась рядом, сделав несколько странных скользящих движений, не совсем похожих на походку человека, — убедись, что пациент будет жить, и только тогда посылай за мной. Я не люблю приезжать, когда все неопределенно, когда ты сам не уверен. Ты хорошо знаешь, что я не люблю в игрушки играть.
Лоуренс сжал зубы, но промолчал, жестом указал на дверь и вышел проводить даму. Джейн направилась следом.
Уже в дверях Джейн услышала его громкий шепот:
— Я пригласил тебя развеять мои страхи, а не нагнетать их.
— Я приехала не тебя утешать, — парировала Низамиева.
Она поспешно вышла из здания и направилась к экипажу. Лоуренс смотрел ей вслед, коротко и тяжело дыша. Джейн хотела сказать о замеченной в Низамиевой странности, выяснить, в какой области она специалист, но так и не нашла слов.
Вчерашний триумф стал казаться жалким. Все пошло не так. Захотелось повернуть время вспять.
— Мне надо вызвать гробовщиков, — тихо и вежливо произнес Лоуренс. — И миссис Рентон тоже.
— Конечно. Я… мне тогда лучше вернуться домой?
Наконец он взглянул на нее и подался вперед, но затем вытянул руки вдоль тела.
— Джейн, я сожалею, что вам сегодня пришлось стать свидетельницей смерти. Мне очень, очень жаль, что я не смог его спасти.
— Это было бы чудом.
Он едва заметно вздрогнул.
— Не хочу вас задерживать.
Да, конечно. Она глубоко вздохнула, развернулась, чтобы уйти, но услышала за спиной:
— Но я слаб и прошу вас остаться. Вам не надо будет мне ассистировать и вообще работать, но… не думаю, что вам стоит оставаться наедине с этой потерей.
Его голос наполняла боль, доктор истекал ею, как кровью.
Она не собиралась его покидать, не сейчас. На то были тысячи причин, переплетающихся, произрастающих одна из другой. Кроме того, невозможно представить, что она вернется в кабинет мистера Каннингема с болью в сердце из-за кончины мистера Рентона.
— Разумеется, я останусь. — Джейн вновь повернулась. — Я даже могу отправиться с вами к гробовщикам.
— Не стоит. Да и погода снова меняется. Я зайду к ним, когда она станет лучше. — Облака на небе превратились в тучи, заслонили собой солнце и грозили пролиться дождем. — Сейчас надо убраться, подготовить операционную для других посетителей. Мистер Лоуэлл вернется в течение получаса и сменит меня, тогда я присоединюсь к вам. А пока отправляйтесь в мой личный кабинет, он наверху, справа от лестницы. Устраивайтесь, там есть виски и книги. Я скоро приду.
Джейн кивнула, но осталась на месте наблюдать, как он быстрой походкой направляется к дверям операционной.
Спасение мистера Рентона дало ей повод гордиться собой, но его кончина все изменила, вернула чувство бесполезности и запятнанности.
Джейн, пытаясь избавиться от этого ощущения, стала подниматься в кабинет.
Все стены в помещении занимали книжные полки. Рабочий стол меньше по размеру, но однозначно любимый. За ним, как и говорил доктор, Джейн заметила графин и два стакана и решительно налила себе виски.
Глотнув, она оглядела шкаф со стеклянной дверцей со странными вещами: несколько коряг с наростами на коре, камень с трещиной, из которой проглядывала сверкающая кристаллическая решетка, веревка, скрученная как кочан цветной капусты. Предмет, который она сначала приняла за красный цветок необычной формы, оказался анатомической моделью черепа человека, только без носа и кожи, сошедшей от болезни.
Все это казалось странным и ужасным.
Джейн собиралась отвернуться, но обратила внимание на предмет, совсем не покрытый пылью. Большая стеклянная банка с бледно-золотистой жидкостью с чем-то знакомым. Через мгновение она поняла, что это кишка мистера Рентона.
Значит, это и есть образец? Его хотела увидеть Низамиева?
Джейн нахмурилась, но не смогла отвести взгляд. Она помнила этот орган еще внутри пациента, когда тот живой лежал на операционном столе.
Доктор Лоуренс должен избавиться от этого куска плоти, раз больной уже скончался. Зачем держать его в кабинете?
Задаваясь вопросом, она уже знала ответ.
Он красивый.
Джейн внимательно разглядывала все изгибы, теперь уже вблизи и без страха и паники, охвативших разум тогда, в операционной. Она видела предмет, существующий сам по себе, не похожий на кусок каната, или колбасу, или завязанную веревку. Джейн не могла определить, где внутренняя сторона, где наружная, где его начало, где конец.
На лестнице раздался звук шагов. Джейн повернулась в тот момент, когда в комнату вошел Лоуренс, уставший, измученный, как прежде. Он молча оглядел ее и перевел взгляд на шкаф.
— Что вы обо всем этом думаете? — спросил он. — Признаюсь, я совсем забыл о коллекции, когда предложил подняться сюда.
— Для чего это? — спросила она отчасти с отвращением, отчасти с любопытством.
Лоуренс подошел ближе, налил себе немного виски, прислонился к столу и оглядел полки с корягами, камнем и банкой.
— Для самообразования. Я коллекционирую необычные вещи. Уже много лет. Все необычное, что встретилось в медицинской практике, просто в природе.
— Включая, — она кивком указала на кишки, — часть мистера Рентона.
— Да, его толстую кишку, — подтвердил Лоуренс.
— Вы оставите ее себе? И… после?
— Да. Я никогда не видел ничего подобного. Возможно, и не увижу. Вас это беспокоит?
— Нет, — поразмыслив пару мгновений, ответила Джейн. — Думаю, вовсе нет.
Все же она отошла от шкафа и поднесла ладонь к глазам. От нее пахло смертью, хотя она не касалась гнойной жидкости в животе пациента.
Мысль о его крови на руках прошлым днем заставила ее вздрогнуть. Она погружала руки внутрь раны. У пациента началось заражение. Она дезинфицировала руки и мыла, но могла сделать что-то неверно.
Джейн задрожала сильнее. Еще одна ошибка. Еще один повод считать себя непригодной ко… всему этому.
— Что случилось, Джейн? — Лоуренс заметил ее волнение.
— Вы… считаете себя повинным в смерти мистера Рентона. — Она старалась не смотреть на него. — Разве мы оба не виновны в равной степени? Я неопытна, вам приходилось отвлекаться. Я…
— Нет, — с неожиданным жаром запротестовал он, потом отставил стакан, взял ее за руку и отвел подальше от шкафа. — Не думайте так, мисс Шорингфилд. Джейн. Дайте слово, что никогда не будете так думать.
— Доктор Лоуренс, — едва слышно произнесла она, ошеломленная теплым отношением и страстным взглядом.
— Джейн, если и есть в этом чья-то вина, то она моя. Это моя профессия. Более того, я в ответе за все, что происходит в операционной. Никогда не вините себя. Это опасная тропа, с которой, однажды ступив, уже не сойти. — Он посмотрел на нее с нежностью. — Я врач, и нести эту ношу мне, такова моя судьба. Я давал клятву. Вы же находились рядом из желания помочь и сделали все, что могли. Никто в мире не вправе требовать от вас большего.
— И от вас тоже.
— Возможно. — Он сжал зубы. — Но я все это выдержу, а вы нет. Я не могу просить вас об этом, даже будь мы помолвлены.
Джейн казалось, она не в состоянии дышать. Невозможно справиться и с чувством вины, и со страхом, и со смущением одновременно.
— Помолвлены, — произнесла она на выдохе лишь одними губами.
В голове нарастал гул — слишком много эмоций и впечатлений за небольшой период. Ей хотелось сбежать, скрыться, но еще больше — остаться здесь и дождаться, когда он вновь посмотрит на нее так же.
Однако Лоуренс отошел на шаг и поправил манжеты.
— Именно. Я прошу прощения, несмотря на то что вы можете стать моей женой. Простите меня.
— Доктор Лоуренс…
— Мои мысли сегодня в совершенном беспорядке. — Он опустил голову, понимая, что из-под бледности кожи на щеках проступает румянец. — Мне не следовало просить вас остаться, мы ведь не…
— Августин.
Он замер, услышав свое имя.
— Да?
Надо все вернуть назад. С ее стороны неразумно приходить сюда лишь для того, чтобы повидаться. Импульсивный поступок. Она не позволит ему совершить решительный шаг, осознавая, что не оправдала доверия. Все остальное шло наперекор тому, чего оба желали.
И все же… она хотела, хотела больше всего на свете услышать от него еще раз это слово.
Джейн отставила стакан и сцепила руки с такой силой, что кожа побелела. Джейн жаждала противоположного, но с одинаковой силой.
— Вы сказали, помолвлены?
Оставив вопрос без ответа, Лоуренс прошел мимо нее к шкафу и выдвинул один из нижних ящиков, где на подложке из бархатной ткани лежали какие-то вещицы, в том числе два кольца.
— Одно из них предназначалось вам, — произнес Лоуренс. — Разумеется, не сегодня. Даже если бы мистер Рентон выжил, все равно было бы рано… а сейчас и вовсе неподходящее время. — Наконец он поднял на нее глаза. — Простите меня, пожалуйста.
Джейн подошла ближе и внимательно осмотрела кольца. Не металл и без драгоценных камней. Резные, из нескольких частей белого матового материала.
Это же резьба по кости.
Она склонилась и провела пальцем по изгибу пористого материала.
— У меня был пациент, — зашептал на ухо Лоуренс, — в теле которого постепенно разрастались кости. Я сделал несколько операций, в частности удалил нарост, мешавший подвижности локтевого сустава. Из него он сделал эти кольца.
— Значит, кость человека. — Человека с необычной болезнью. Кажется, она начинала понимать, что это за коллекция.
Доктор взял одно из колец и принялся перекатывать на ладони.