– И всё равно я не могу в это поверить, – сказала Анна. – Привидения? Нет, не может быть.
– Ты просто ни одного не видела, – возразила Клэр.
– А ты видела? – встрепенулся Нил со своего места на диване – тётя настояла, чтобы он держал раненую ногу на подушке.
Клэр наморщила нос и пожала плечами.
– Возможно. Не стану утверждать наверняка. Но в этом вся суть, верно? Что порой мы подмечаем что-то, что не поддаётся объяснению.
– Да, – кивнула Анна, – в этом наше различие: когда я сталкиваюсь с чем-то странным, я выясняю, что оно из себя представляет. А ты даёшь волю фантазии, пока не убеждаешь себя, что это что-то сверхъестественное. – Она усмехнулась, затем вздохнула. – В отличие от меня, у Клэр и вашей мамы всегда было богатое воображение.
При упоминании мамы Нил вздрогнул. Яблоко от яблони.
– Но что именно ты видела, тётя Клэр? – спросила Бри.
Клэр молчала, будто сомневаясь, стоит ли рассказывать. Анна скрестила на груди руки и кашлянула, но Клэр, не посмотрев на неё, наклонилась вперёд.
– Слышали когда-нибудь легенду о «Грейлоке»? Больнице в чаще леса неподалёку отсюда?
– Да, – осторожно ответил Нил, старательно избегая сердитого взгляда Бри. – Нам рассказывали.
– Во время походов по лесам, – продолжила Клэр, – у меня порой возникает такое чувство, будто на меня кто-то смотрит.
– О чём я и говорила! – всплеснула руками Анна. – И что в этом призрачного?
– Это ещё не всё, – повернулась к ней Клэр. Её лицо помрачнело. – Я никогда тебе этого не говорила, но как-то раз, пару лет назад, когда мы пошли к тому озеру, клянусь, я видела кого-то у самого берега. Кто-то стоял в тростниках и смотрел на нас.
– Кто это был? Ты разглядела этого человека? – спросил Нил, стараясь подавить заполняющее грудную клетку возбуждение, от которого кровь бурлила в жилах, но в то же время желудок неприятно сжимался.
– Это была высокая женщина. С длинными чёрными волосами, если не ошибаюсь. В белой одежде.
– Медсестра Джанет, – шепнул себе под нос Нил.
– Кто? – спросила Анна.
– Э-эм… – У него зарделись щёки. – Я просто размышлял вслух.
Сощурившись, она так на него посмотрела, будто раз и навсегда запрещала при ней произносить это имя. Но уже через пару секунд её лицо разгладилось.
– Как твоя нога? Подложить подушек?
Тёти пожелали им спокойной ночи, после чего Нил поднялся к себе, прихватив сумку. Не потрудившись достать из неё умершие фонарик и фотоаппарат, он просто уронил её с гулким стуком на пол рядом с кроватью и вытянулся на постели. Нога ныла, нос распух.
Кто-то постучал в дверь, и секундой позже в комнату заглянула Бри.
– Чего? – спросил Нил, хотя и так знал ответ: «много чего».
– Просто хотела узнать, как ты.
– Я в порядке.
Бри медленно кивнула, но всё равно зашла, села на кровать и глянула на его ногу с таким выражением лица, будто ей необходимо было что-то ему сказать, но слова не шли. Наконец она выдавила:
– Я очень испугалась сегодня, Нил.
Он тоже, но не собирался в этом признаваться.
– И я говорю не только о том, что ты поранился, – продолжила она. – Там что-то есть… что-то, что я не могу объяснить.
Нил сглотнул. Он не хотел поднимать эту тему, но не мог не спросить:
– Что ты делала в тринадцатой палате?
Перед его глазами всё ещё стояло пустое как маска лицо сестры, когда она повернулась к нему.
Бри уставилась в потолок.
– В том-то и дело… Я не знаю. Я шла по тёмному коридору, заметила приоткрытую дверь. И что-то потянуло меня туда, будто та комната и была целью всего нашего похода. А стоило мне зайти, как меня охватило такое странное чувство… Словно кто-то говорил со мной. Кто-то без рта… без голоса. И я откуда-то знала, что не могу уйти, пока не выслушаю до конца. А затем пришёл ты, и… началось что-то непонятное.
Нил поёжился.
– Ты меня поражаешь. Ты всегда была как Анна. С каких пор ты стала верить во всё это?
Бри пожала плечами.
– Но ты тоже что-то почувствовал. Верно?
– Я не знаю, что чувствовал. Там было так странно. Мы оба не понимали, что происходит. – Ему пришла в голову мысль: – Ты абсолютно уверена, что не захлопывала дверь палаты?
– Думаю, я бы это запомнила.
Нила это не удовлетворило, но он промолчал. Получается, это было привидение? Или… что-то ещё страшнее?
Бри посмотрела на сумку у кровати.
– Давай поищем завтра новые батарейки для твоего фотоаппарата. Может, на фотках осталось что-то, чего мы не запомнили… или не увидели.
– О боже, – выдохнул Нил, резко садясь.
Бри отпрянула от него как от тикающей бомбы.
– Что такое?
– Фонарик! Фотоаппарат! Когда мы были в тринадцатой палате, они оба умерли почти сразу!
– И?
– Если верить Алекси и Марку, это знак, что что-то проявляется.
– Проявляется?
– В нашем мире. Духи не обладают энергией, поэтому поглощают её из других источников, если хотят как-то заявить о себе.
– Например?
– Например, как то, что случилось с нами в тринадцатой палате. – Несмотря на мрачную тему, Нил слегка улыбнулся. Было приятно осознавать, что они с сестрой всё-таки не пошли в маму и папу.
– Хочешь сказать, мы видели привидение? – Бри скрестила руки на груди. – И это оно каким-то образом вытянуло энергию из батареек фонарика и фотоаппарата? Но зачем?
– Чтобы показаться нам. – Нил кивнул.
По тяжёлому дыханию сестры он понял, что та страшно напугана. На это также указывало её упрямое молчание.
– Интересная теория, – после недолгой паузы сказала Бри. «О да, однозначно напугана», – подумал Нил. – Л-ладно, я устала. Увидимся утром. Поменяем батарейки, а дальше будет видно.
Она ушла, закрыв за собой дверь. Нил забрался под одеяло и поднял глаза к потолку. «Интересно, что сейчас делает мама?» – подумал он, но немедленно зажмурился и постарался прогнать её образ из головы, вместо этого заполнив её мыслями о привидении – наконец-то у него было на что отвлечься. Зачем Медсестра Джанет явилась ему? Зачем показалась тёте Клэр на озере? И самое главное – удалось ли его фотоаппарату запечатлеть её перед тем, как она поглотила весь заряд батареек?
Нил выключил ночник. В городе даже по ночам никогда не было по-настоящему темно: свет фонарей проникал сквозь шторы, даря ощущение безопасности. Здесь же с наступлением вечера всё погружалось в непроницаемый мрак. Но через пару секунд его глаза привыкли, и он уже мог различить детали комнаты: полированные деревянные шарики на концах изножья, прямые линии высоких узких окон, его собственная худая рука перед лицом.
Закрыв глаза, Нил повертел головой, устраиваясь на мягкой подушке. Ему не терпелось увидеть сохранившиеся в памяти фотоаппарата снимки, но стоило представить, что именно – кроме Медсестры Джанет – могло на них остаться, как его охватила неясная тревога. Будто тени «Грейлока» последовали за ним домой и затаились где-то рядом, готовые в любой момент напасть.
Перед тем как Нил окончательно провалился в сон, ему в голову пришла ещё пара вопросов. Чем для него станет дурдом в лесу – спасением, своего рода убежищем от проблем? Или ловушкой, что отправит его прямиком в объятья таящейся в закоулках души тени?
И какую цену придётся заплатить, чтобы получить ответ?
Глава 12
Той ночью Нилу снилась больница.
Он сидел в фургоне и не мог пошевелиться. Опустив глаза, он обнаружил, что привязан к инвалидному креслу. Машина резко остановилась, кто-то открыл задние двери, ещё кто-то спустил кресло по деревянному пандусу и покатил дальше по мощёной дороге посреди густого леса. Нил пытался обернуться, покрутить головой по сторонам, но его туловище было плотно притянуто к высокой металлической спинке, и ему ничего не оставалось, кроме как смотреть вперёд, на знакомый остров.
Забора не было, бетонный мост выглядел как новенький. Пересекая его, Нил обратил внимание, что вода под ним была чистой, никакой зелёной мути, а тростники казались почти ухоженными, с гладкими прямыми стеблями.
Впереди безучастно ждал «Грейлок Холл». Ему некуда и незачем было спешить: рано или поздно он всё равно получит Нила. Этот мальчик в кресле был для него не более чем очередной закуской, ещё одной душой для общего зала, который никогда не будет достаточно заполнен.
И вот Нил уже внутри. Кафельные стены проносились мимо, всё быстрее и быстрее, пока всё не смазалось, как при поездке на «Звёздной горе», американских горках в закрытых туннелях. «Звёздные войны». Скорость света. Нилу хотелось кричать, но его голову опутывали кожаные ремни, не давая открыть рот.
Наконец кресло остановилось перед закрытой дверью, металлической, выкрашенной облупившейся зелёной краской. Внутри кто-то плакал. Нет – рыдал в голос, задыхаясь. Нил крепко зажмурился, не желая знать, кто это. Но даже сквозь закрытые веки увидел, как дверь медленно отворилась. Кто-то толкнул кресло за порог, и створка захлопнулась за ним с громовым «бам».
В окно под потолком лился тусклый солнечный свет, но его не хватало, чтобы прогнать тени из углов палаты. Стены, потолок и пол были обиты когда-то белым войлоком. Водя глазами по сторонам, Нил разглядел длинные царапины на ткани с тёмно-коричневыми краями и представил, как находившиеся здесь пациенты в бесплотных попытках сбежать корябали обивку, ломая ногти и размазывая кровь, которую потом никто даже не пытался отмыть. Затем в тёмном углу что-то зашевелилось. Кто-то закричал. То был вопль отчаяния, без слов, прерванный всхлипом безысходности и муки.
Свет сместился. Кто-то сидел там, в темноте, сжавшись в клубок и опустив голову. Кто-то в белом. Ненормально длинные рукава плотно прижимали руки пациентки к туловищу. Тонкие и длинные, почти до самого пола волосы скрывали лицо. Плечи подрагивали.
Нил крякнул, и пациентка застыла, будто лишь сейчас осознала, что в палате ещё кто-то есть. Подняв голову, она посмотрела на него из-под спутанных прядей, ахнула, после чего наклонилась назад и, упираясь спиной в мягкую стену, неловко поднялась. Её качнуло, и она сделала пару шагов, шлёпая босыми ногами, и едва не упала носом вперёд Нилу на грудь. Он вжался в кресло, неспособный пошевелиться или закричать.