брал букет и отправился на рынок. Увидев его с цветами, Олислава на мгновение замерла, глаза ее увлажнились, она бережно приняла букет и прижала к груди, не спуская с Вадима растроганного взгляда.
– Спасибо, – только и сказала она…
Зато соседи толковали это событие довольно бурно:
– О, раз цветы, значит, дело налаживается!
– Олислава, молодой человек у твоих ног!
– Будем ждать скорой свадьбы!
И тут Вадима полоснула мысль, что он не против бы жениться на Олиславе. Лишь бы она согласилась! Он уже взрослый, он сможет содержать ее – или кузнечным ремеслом, или бороздя моря наемником у купцов. Много ли им надо? Проживут не хуже других!
От этой мысли у него просветлело лицо, и он, не скрываясь, стал глядеть на нее влюбленными глазами. Заметив это, Олислава непроизвольно качнулась к нему и на мгновенье прижалась щекой к его груди, а потом оттолкнула от себя и проговорила смущенно:
– Да ну тебя! Вскружил голову совсем!
Соседи встретили ее слова дружным смехом.
День Вадим провел как в тумане, делал все машинально, бессознательно, непроизвольно, а в мыслях была только она, Олислава…
Вечером он проводил ее до дома, помог разгрузиться, а потом она пригласила его к себе. При свете вечернего солнца разглядел избу. Она была просторной, чистой. В углу была сложена печка, у окна стоял искусной работы стол, возле входа помещалась широкая кровать, застеленная красочным покрывалом, на стене висело небольшое деревянное изображение Перуна. По всему было видно, что недавно здесь жили роскошно и богато, но прежнее благополучие ушло в прошлое.
Олислава метнулась к печи, огнивом разожгла заранее приготовленные ветки, подогрела чугунки. Еда была скромной: пареная репа, отварная селедка, хлеб и настой из шиповника. Впрочем, Вадим был непривередлив, мел все подряд.
После ужина вышли на прогулку. Стоял тихий вечер. Солнце садилось в море, от него почти до самой пристани пролегала красная дорожка. Олислава была задумчивой, хмурила лоб. Наконец спросила:
– Вот ты со мной… А знаешь, на сколько лет я тебя старше?
– Нет. А сколько тебе лет?
– Двадцать.
– Только? Разница со мной три года.
– Все равно ты еще молодой.
– Просто ты замужем побывала, вот и кажется.
– Рассуждаешь как взрослый…
– Я уже взрослый!
– Ну-ну, не кипятись. У тебя были девушки? Ты с кем-нибудь дружил?
– Конечно. Целых три.
– И ты с ними целовался?
– Да.
– Тогда поцелуй меня.
Он наклонился и чмокнул ее в щечку. При этом сильно застеснялся.
Она повернулась к нему, взяла руками за шею, проговорила ласково:
– Глупенький ты мой, глупенький! Разве так целуются?
Она прикоснулась губами к его рту, и он невольно потянулся к ней, приглашая сделать нечто такое, чего он сам не понимал. От нежного покусывания у него запылали губы. Он впервые почувствовал сладостную до боли истому, растекавшуюся по всему телу, и еще теснее прижался к ней.
Когда она отстранилась от него, ему вновь захотелось повторить только что испытанное блаженство. Он обнял ее сильными ручищами и крепко прижал к себе, ища губами ее пылающие губы…
Целую неделю продолжалась эта чудесная сказка. Букеты цветов, смешные признания в любви, горящие, преданные взгляды. Они вдоволь наслаждались восторгом и ужасом влюбленности, легкомысленной потерей рассудка, которые переживает каждый влюбленный.
Как-то Вадим проговорился, что готов жениться на ней. Она спросила озабоченно:
– У тебя что, серьезные намерения насчет меня?
Он ответил, не задумываясь:
– Да.
– Ну и как ты представляешь это?
– Ты про что?
– Например, где будем жить – в Колобжеге или Новгороде?
– Конечно, в Новгороде.
– У тебя там свой дом?
– Нет. Остановимся у родителей.
– А сколько детей живет с твоими родителями?
– Двое старших сыновей и две сестры, они младше меня.
– А сколько комнат в избе?
– Одна, конечно.
– И мы влезем с тобой! Да еще дети у нас появятся…
Вадим озабоченно подергал себя за ухо. Ответил:
– Я как-то не подумал…
– Ну, вот то-то.
– Тогда… Тогда здесь останусь с тобой. В твоем доме будем жить.
– Скучать будешь по мамочке с папочкой…
– Буду, – честно признался он и добавил:
– Но как-нибудь справлюсь.
Она подумала, сказала:
– Ну вот, в моей жизни еще один труженик моря объявился. Уйдешь в плавание, а тут переживай за тебя…
– Могу и не ходить. Я с детства обучался кузнечному мастерству. Получу расчет у купца, куплю инструмент и открою свою кузницу.
Несколько дней они рассуждали о совместном будущем. Все уже привыкли видеть их рядом, перестали подшучивать, к их взаимоотношениям относились серьезно. Как-то Вадим разговорился с Оляпкой, спросил про Олиславу, нравится ли она ему. Он был его лучший друг, и хотелось, чтобы она ему понравилась.
Оляпко на похвалы не поскупился.
– По-моему, она самая красивая женщина в мире. Таких я больше не встречал.
– Правда? Ты не лукавишь? Может, просто хочешь мне подольстить?
– Нисколько. Как раз под твой характер. Умная, красивая, веселая. Ты знаешь, я ведь со своей девушкой перестал встречаться.
– Почему?
– Да спокойная она очень. И малоразговорчивая. Я мало говорю, и она молчит. Сидим, скучаем. Вот так поскучали несколько вечеров и разошлись. А тебе наверняка не скучно?
– Это верно! Она меня постоянно разными историями забавляет. Все время трещит, а мне приятно, молчу и слушаю.
– Значит, характерами подходите. Женись на ней! Только…
– Что – только?
– Боюсь, уйдет она от тебя.
– К кому?
– Ко мне.
– Отобьешь? Но мне ненавистна мысль, что тогда придется убить своего лучшего друга.
– Думаю, я в безопасности, – рассмеялся Оляпко. – Она смотрит только на тебя. И отчего тебе подвалило такое счастье? Глядеть не на что: хилой, кривоногий, косоротый…
– А если в тебя сейчас скамейка полетит нечаянно?
– Ну-ну, красавец, красавец! Ты это хочешь услышать?
– Кончай издеваться. И запомни, я люблю ее.
– Неужто любишь? А я бы ни за что не догадался. – Оляпко хлопнул Вадима по плечу. – Друг сердешный! Да у тебя это написано на лице!
Как-то Олислава пришла на рынок крайне озабоченной. На его расспросы ничего не отвечала, но вечером проговорилась:
– Купец ко мне сватается…
– Какой купец? – встрепенулся Вадим. Он привык к мысли, что они поженятся, и не допускал мысли о возможном сопернике.
– Из Волина. Есть такой большой город в земле лютичей.
– Он не знает, что мы встречаемся с тобой?
– Нет, конечно. Наведывался раньше изредка. Года полтора назад мы с ним познакомились…
– А почему ты мне о нем ничего не говорила?
– Зачем? Я не люблю его. Да и старше меня он раза в два. Седина уже пробивается в волосах…
– Прогони! Зачем он тебе нужен?
– Я гоню! Да вот родители…
– А что родители?
– Говорят, что он мои долги заплатит.
– Я заплачу! Буду работать в кузнице, и все отдадим!
– Ты даже не представляешь себе, какой долг мне оставил мой покойный муженек…
– Какой бы ни оставил! Расплатимся!
А на другой день, подходя к месту, где торговала Олислава, Вадим заметил, как к ней подошел дородный бородатый мужчина с двумя крепкими парнями, что-то стал говорить ей, а потом вынул и протянул ожерелье. Она, испуганно поглядывая то на мужчину, то на Вадима, стала отрицательно качать головой, как видно, отказываясь от подарка.
Кровь бросилась в лицо Вадима. Стиснув зубы, широкими шагами подошел к мужчине, спросил, растягивая слова:
– Что тебе нужно от моей девушки?
Мужчина полуобернулся, смерил Вадима высокомерным взглядом, спросил презрительно:
– А ты кто таков?
– Мы с ней скоро поженимся! – выпалил Вадим.
– Вот как! А по-моему, она за меня замуж выходит.
И – парням:
– Уберите его с глаз моих!
Те двинулись на Вадима. Почти не шелохнувшись, выверенными ударами под дых Вадим свалил обоих наземь, повернулся к бородатому:
– Так кто уйдет?
И тут произошло то, к чему он не был готов. Мужчина с быстротой, которую трудно было ожидать от такого полного человека, отскочил в сторону и громко закричал:
– Братцы! Волинцев бьют!
Тотчас из торговых рядов выскочило несколько человек и кинулось на Вадима. Он, медленно отступая, отбивал их удары, нескольких человек положил на траву, но число нападавших все прибывало. Подбежал Оляпко, стал громко призывать:
– Новгородцы! Чего смотрите! На помощь! Скорее!
Те не замедлили откликнуться. И вот уже на большом участке рынка развернулось настоящее кулачное сражение. Тут не шли стенка на стенку, как на Масленицу, а каждый бился в одиночку. Дрались неистово, с остервенением. Кровенили носы, выбивали зубы, кидали тела наземь. Скоро в драку втянулись те, которые просто хотели попробовать свою силу, потешить горячую кровь, у кого мутился разум при виде дерущихся людей. Торговцы, подхватывая товары, разбегались в разные стороны, и скоро рыночная площадь превратилась в побоище, в котором участвовало несколько десятков человек.
Трудно сказать, чем бы все это кончилось, если бы не вмешался князь поморян Сколон. Столь крупная драка была не в его интересах, потому что могла серьезно подорвать хорошее мнение о колобжегском рынке, уменьшить его доход с торговли. Он приказал дружинникам разогнать драчунов. Те не стали церемониться, начали безжалостно бить кого плетками, а кого мечами плашмя. Скоро порядок был наведен, площадь очистилась от людей, валялись только головные уборы, куртки, в азарте сброшенные с себя бойцами, да кое-где уползали побитые, у которых не было сил подняться.
Вадим с Оляпкой стояли рядом, отражая удары и защищая друг друга. Вокруг них валялось несколько человек. Они успевали отбивать удары с разных сторон, не давая возможности приблизиться к себе. Можно было уже торжествовать победу, как внезапно перед ними появился всадник, взмахнул плетью и резанул по спине Вадима. Тот недолго думая, стащил его с коня, на ходу ткнул кулаком в бок. Но тотчас на него налетели конные воины, накинули веревку с петлей, связали, скрутили, повели к князю.