И вдруг он обнял меня.
Мое сердце взорвалось, когда сильные руки притянули меня к его груди. В какой‑то момент я оцепенела, а потом обвила его шею руками. Я прижалась к нему, закрывая глаза, вдыхая свежий аромат его тела и неуловимый запах лосьона после бритья. Это он . Его объятия стали другими – сильными, крепкими. Он оторвал меня от земли, одной рукой удерживая за талию, а другой зарывшись в волосах, и мои груди расплющились о его твердокаменную грудь.
Вау.
Меня обнимал явно не мальчик двенадцати лет.
– Господи, Мышь, ты даже не представляешь… – Его голос прозвучал грубо и хрипло, когда он поставил меня обратно на землю, но не выпустил из рук. Он по‑прежнему держал меня за талию. Другой рукой теребил мои волосы. Его подбородок царапал мне макушку, пока мои руки скользили по его телу. – Никогда не думал, что снова увижу тебя.
Я уперлась лбом ему в грудь, чувствуя, как колотится его сердце. Я слышала голоса вокруг и догадывалась, что на нас наверняка таращатся, но плевать я хотела на всех. От Райдера веяло теплом и силой. Он был настоящий. Живой.
– Черт, я даже не собирался сегодня в школу. Если бы я не… – Его руки выпутались из моих волос, и я почувствовала, что он вытянул прядку. – Посмотри на свои волосы. Ты больше не рыжик.
Сдавленный смешок вырвался у меня. Когда я была маленькой, мои волосы напоминали ярко‑рыжую копну колтунов и непослушных кудряшек, но, слава Богу, с годами буйство цвета улеглось. Помог и визит в парикмахерскую. Правда, кудри и волны возвращались, как только чувствовали влагу.
Райдер слегка отстранился, и, открыв глаза, я увидела, что он изучает мое лицо.
– Посмотри на себя, – пробормотал он. – Ты стала совсем взрослой. – Парень отпустил мои волосы, и мурашки пробежали у меня по спине, когда он провел большим пальцем по моей нижней губе. Прикосновение удивило меня. – И все такая же тихая, как мышь.
Я напряглась. Мышь.
– Я не… – Все, что я собиралась сказать, сгорело в огне, потому что его палец скользнул по моей скуле, и, хотя подушечка была мозолистой и грубой, ласка показалась мне самой нежной.
Я заглянула в его глаза, которые уже и не чаяла увидеть вновь, но он действительно был здесь. Боже мой, Райдер был здесь, и в голове закружилось столько всяких мыслей. Я успевала ловить лишь их обрывки, но воспоминания выплывали на поверхность, как солнце, восходящее на гребень горы.
Однажды ночью я проснулась, испугавшись громких голосов, доносившихся снизу. Я прокралась в соседнюю комнату, где спал Райдер, и он позволил мне забраться к нему в постель. Он почитал мне книжку, мою любимую, которую называл «глупой историей кролика». Я всегда лила над ней слезы, но он читал, чтобы отвлечь меня от криков, которые сотрясали стены нашего ветхого домика. Мне было пять лет, и с той поры он стал для меня целым миром.
Райдер вдруг оторвался от меня и схватил за правую руку. Он поднял ее и задрал рукав тонкого кардигана, потом нахмурился.
– Ничего не понимаю.
Мой взгляд скользнул к его руке, державшей мое запястье. Кожа на сгибе локтя была чуть более розовой, как и на тыльной стороне руки и ладони, но это не бросалось в глаза.
– Мне сказали, что ты сильно обгорела. – Он пристально посмотрел на меня. – Я видел, как тебя несли на носилках, Мышь. Я помню отчетливо, как будто это случилось вчера.
– Я… Карл… – Я покачала головой, когда он еще больше нахмурился. Ясное дело, он понятия не имел, кто такой Карл. Я сосредоточилась, сделала над собой усилие и снова попыталась объяснить. – Врачи из клиники Джона Хопкинса. Они… сделали пересадку кожи.
– Пересадку кожи?
Я кивнула.
– У меня были… лучшие врачи. Там… почти не видно шрамов. – Ну, на моей заднице, откуда они брали лоскуты, кожа тоже имела другой оттенок розового, но я сомневалась, что кто‑нибудь увидит это в ближайшее время.
Его большой палец медленно поглаживал мое запястье, отчего по всей руке разливалась сладкая дрожь. Он долго молчал, не отпуская мой взгляд. Золотистые крапинки в его глазах блестели ярче, и сами глаза казались ореховыми, а не карими.
– Мне сказали, что к тебе нельзя. Я спрашивал. Даже ездил в окружную больницу.
Сердце заныло.
– Ты ездил?
Райдер кивнул, и линия его рта смягчилась.
– Тебя там не было. Или, по крайней мере, так сказали мне. Одна из медсестер позвонила в полицию. Все кончилось тем, что я… – Он тряхнул головой. – В общем, это неважно.
– В итоге ты оказался… где? – спросила я, потому что для меня это было важно. Все, что происходило с Райдером, имело значение, даже если целому миру было на него наплевать.
Его густые ресницы дрогнули.
– Полиция и органы опеки решили, что я сбежал. Тупее не придумаешь. Зачем мне бежать в больницу?
Наверное потому, что в органах опеки имелось на нас досье толщиной с «хонду». А еще потому, что мы с Райдером уже сбегали. И не раз. Мне было восемь, а ему только что исполнилось девять, когда мы решили, что сможем прожить самостоятельно.
Мы добежали до ближайшей закусочной «Макдоналдс», что находилась в двух кварталах от дома, прежде чем нас разыскал мистер Генри.
Были и другие попытки – всех не сосчитать.
Райдер вдруг рассмеялся, а у меня сжалось сердце, потому что, подняв взгляд, я не увидела улыбки на его красивом лице.
– Той ночью… – Он сглотнул. – Прости, Мышь.
Вздрогнув, я отступила назад, но парень схватил меня за руку.
– Я должен был его остановить, но не сделал этого. – Его глаза потемнели. – Мне не следовало пытаться…
– Ты ни в чем не виноват, – прошептала я, внутренне сжимаясь от его слов. Я подняла на него взгляд. Неужели он всерьез верил, что все произошло из‑за него?
Он наклонил голову.
– Виноват – я дал тебе обещание. И не сдержал его в самую трудную минуту.
– Нет, – возразила я, и, когда он приготовился отвечать, отняла руку, чем явно удивила его. – Такие обещания… нельзя давать. Никогда и никому.
Да, Райдер обещал всегда быть рядом и защищать меня и делал все возможное, чтобы не нарушить свое слово. Но есть вещи, которые невозможно контролировать, особенно ребенку.
Его брови взметнулись, и губы слегка изогнулись.
– Я что‑то не припомню, чтобы ты когда‑нибудь говорила мне «нет».
Я уже приготовилась сказать, что для этого никогда не возникало повода, как в наш разговор вторглась грохочущая музыка. Она, как звонок будильника, заставила нас очнуться и напомнила, что мы не одни, не спрятаны от всех в раковине. Мир вокруг продолжал жить своей жизнью. Музыка звучала все ближе, и, когда от низких басов задрожали окна соседней машины, Райдер скользнул взглядом поверх меня. Он стоял так близко ко мне, так что его стоптанные кроссовки упирались в мои сандалии.
Он опустил голову и полез в задний карман джинсов за мобильником.
– Какой у тебя номер, Мышь?
Стало ясно, что ему пора уходить, а мне так не хотелось его отпускать. У меня накопилось столько вопросов, миллионы вопросов, но я продиктовала ему свой телефонный номер и обтерла влажные ладони о джинсы.
– Эй, Райдер, ты готов? – раздался голос из орущего автомобиля. Я узнала его. Гектор из класса риторики. – Нам пора валить.
Райдер снова посмотрел мимо меня и вздохнул. Сделав шаг назад, он поднял валявшуюся тетрадку, а заодно и мою сумку. Парень перебросил ее мне через плечо, и его пальцы ловко убрали пряди волос из‑под ремня.
Он слегка улыбнулся, когда окинул меня взглядом.
– Мышь.
– Кое‑кто надерет тебе задницу! – крикнул Гектор, и мое сердце учащенно забилось. Но я успокоилась, когда до меня дошло, что он шутит. Просто дразнит.
Райдер опустил руку и повернулся к машине. Я машинально последовала за ним, как будто меня затягивало его гравитационное поле. Старенький «форд эскорт» с голубыми гоночными полосками тарахтел на холостом ходу. Гектор сидел за рулем, широко улыбаясь, высунув руку из окна и постукивая по дверце.
– Эй, mami[4] – окликнул он меня, и его ухмылка стала еще шире, когда он прикусил нижнюю губу. – Que cuerpo tan brutal.[5]
Я понятия не имела, что он говорит, но, кажется, он обращался ко мне.
– Заткнись! – рявкнул Райдер и, накрыв своей большой ладонью лицо Гектора, затолкал его обратно в машину. – No la mires.[6]
Я по‑прежнему не понимала, что все это значит, но слова, которыми они перебрасывались, не очень‑то напоминали классический испанский, который я слышала дома в разговорах Розы и Карла. Впрочем, это мог быть и испанский, который я так и не освоила, поскольку приемные родители давно отказались от попыток ему научить меня.
Глубокий мужской смех раздался из машины, и Гектор забился головой о спинку сиденья. В следующее мгновение я увидела уже знакомое мне лицо.
Джейден.
Он пролез к окну со стороны пассажирского сиденья, перекатившись через Гектора.
– Эй! – крикнул он. – Кажется, я тебя знаю.
– Ты ее не знаешь, – осадил его Райдер, распахивая заднюю дверцу. Усаживаясь на сиденье, он еще раз посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, потом дверь захлопнулась, и тонированное стекло скрыло его лицо.
«Эскорт» рванул с места.
Я смотрела ему вслед, смутно сознавая, что кто‑то запрыгивает во внедорожник, припаркованный рядом с моей машиной. Все еще в тумане, я села за руль и положила сумку на пассажирское сиденье.
– Вот это да, – прошептала я, уставившись в лобовое стекло. – Ни фига себе.
Глава 4
Не помню, как я добралась до дома, что, вероятно, не делает мне чести. Но всю дорогу я находилась будто в тумане. К тому времени, как я вошла в дом, встреча с Райдером уже казалась чем‑то нереальным. Я бы не удивилась, узнав, что все это мне приснилось.
Я сделала глубокий, успокаивающий вдох.
Четыре года. Четыре года я сдирала с себя грязную шелуху прошлого. Четыре года пыталась забыть десять лет