снован на адюльтере, и предполагалось, что Эрос не имеет ничего общего с браком. Куртуазность была страстью столь глубокой, что влюбленный рыцарь мог исчезнуть и умереть, если на его любовь не отвечали взаимностью. Эти чувства были не просто симпатией – интенсивность желаний была слишком сильной, – но и не только похотью. Рыцарь зачастую «доказывал» свою любовь даме, демонстрируя, сколь многое он готов вынести ради нее и как долго он готов ждать, чтобы дама смилостивилась и заключила его в объятия. Похоть – это лишь телесное. Эрос – это страсть, возникающая в момент, когда Душа и тело находятся в согласии.
Многие величайшие истории любви – те, что известны нам по мифам, легендам и литературным произведениям, – были трагичны, поскольку отношения героев не одобрялись (достаточно вспомнить истории о Ромео и Джульетте, Тристане и Изольде, Ланселоте и Гвиневре). В ставшей уже классикой книге Дени де Ружмона[84] «Любовь и Западный мир» (L’Amour et l’Occident) говорится о том, что величайшие истории любви обычно заканчиваются смертью. Романтическая история любви – форма, которую почитали древние естественные религии, чествовавшие смерть и перерождение бога. Именно эта версия и была унаследована современным западным сознанием.
В елизаветинскую эпоху оргазм считался «маленькой смертью». В этом прослеживается связь с естественными религиями: сексуальная страсть, связанная с оргазмом, предполагает отказ от контроля и временное подавление Эго. Эго может одновременно желать и находить это пугающим. Преданность другому человеку или делу ограничивает выбор и тем самым подразумевает смерть или утрату возможностей. Полностью захваченные объектом эротической любви, мы утрачиваем контроль Эго – то самое, из-за чего многие мужчины, да и женщины, часто оказываются в состоянии практически неудержимой паники.
Игнорировать Эго – не выход. Паника, которую мы чувствуем оттого, что Эго контролирует ситуацию не полностью, является следствием слишком слабого развития Эго, неспособного стать контейнером для страсти и удерживать ее. Психолог Ширли Лутман определяет это как нехватку подходящей структуры психики. Возлюбленные могут отстраниться друг от друга, поскольку одному или обоим недостает структуры Эго, необходимой для того, чтобы вместить интенсивность переживания и при этом не потерять себя[85]. Требуется сильная идентичность, чтобы выдержать интенсивную страсть. Чтобы сделать страсть устойчивой, возлюбленным необходимо выстраивать связи на повседневном, бытовом уровне. Вот почему так важно проводить время вместе, познавать друг друга на самых разных уровнях, формировать дружеские связи в дополнение к влечению, чтобы глубинные структуры Самости каждого и отношений в целом могли выдержать интенсивность страсти.
Любовь – это духовная пища Души, которая дает жизнь Эго. Без любви сосуд Эго постепенно иссушается и рассыпается на части. Но когда мы ощущаем связь со своими глубинными чувствами, мы не можем пройти по улице мимо бездомных и остаться равнодушными, увидеть кадры с голодающими детьми в вечерних новостях и не сочувствовать, быть свидетелями того, как плохо обращаются с кем-то на работе, и не замечать этого. Мы не можем пренебрегать той своей частью, которая чувствует себя нелюбимой и тоскует по интимной и искренней человеческой привязанности.
Если мы ничего не можем с этим поделать, Эрос оказывается в состоянии глубочайшей беспомощности, которая связана с переживанием смерти. Если же есть что-то, что мы способны или хотим предпринять, наш Воин или Опекун поддержат Эроса. В этом случае Эрос несет в себе не смерть, а больше жизни. Мы не согласимся здесь с Ружмоном, ибо не все любовные истории заканчиваются смертью. В трагедиях все именно так и происходит, но любовные истории всех величайших комедий заканчиваются свадьбой. Беатриче и Бенедикт («Много шума из ничего» Шекспира), Элизабет и Дарси («Гордость и предубеждение» Джейн Остин) любят так же глубоко, как Ромео и Джульетта. Свадьба символизирует способность сочетать предусмотрительность и благопристойность со страстью, зов Эроса и требования семьи и общества. Фертильный цикл состоит из любви, смерти и возрождения. Любовь – то, что оживляет нас и заставляет действовать во имя жизни. Для этого мы порой должны отпустить прошлое – все наши мысли и поступки, – открываясь перерождению.
В типичной истории любви два человека встречается, но судьба чинит их союзу преграды. В классической драме они могут считать себя кровными родственниками, и тогда их связь нарушит табу на инцест, или же их семьи могут враждовать. В современной драме они могут просто недопонимать друг друга или пасть жертвой культурных предрассудков (связанных с гендером, расой или вероисповеданием). Трагедия предполагает, что герои и их окружение не способны поддержать любовь. Комедия обычно завершается свадьбой, часто соединяющей не только возлюбленных, но и тех, кто рядом с ними.
В конце концов, именно Эрос побуждает нас к тому, чтобы почувствовать страдания мира. Отрицание Эроса привело человечество к культуре, в которой игнорируются взаимосвязи между всем сущим на Земле. В этой культуре мы не способны проследить связь между уничтожением тропических лесов и нашей способностью как вида не только к выживанию, но и к жизни, приносящей наслаждение и дарующей силы. Испытания Эроса – ключ к выживанию человеческого вида и восстановления культуры от эпидемий трудоголизма, потребительства, наркотической и алкогольной зависимостей и повсеместного отрицания Духа и Души.
Материнская любовь, эротическая любовь и высочайшие уровни духовного сопереживания – все это аспекты любви. Но безусловная, божественная, жертвенная Агапе отличается от Эроса тем, что изначально предполагает любовь и единение с самим собой, а не возлюбленным, другом или ребенком. Это внутреннее единение, которое позволяет нам развить способность не только возлюбить ближнего своего, но и человечество и вселенную.
Приходит ли к нам любовь в виде эротической или романтической любви, любви к работе, правосудию, человечности, Богу – все это зов Души, чтобы положить конец тому образу жизни, который опустошает нас. Этот зов требует, чтобы мы попытались отказаться от привычного цинизма и поверили вновь. Нередко в этом процессе происходит настолько сильное потрясение, что мы можем испугаться за свою Душу: мы видим, какой бессодержательной, лишенной любви и бесчувственной стала наша жизнь. Мы не можем жить как прежде, ибо если мы останемся здесь – потеряем Душу. В момент осознания этой безжизненности приходят стыд и вина, мы можем начать оплакивать безжизненность всего, что с нами происходит. Но когда мы обращаемся в новую религию или начинаем новые отношения или какое-то дело, то можем в прямом смысле ощутить себя заново родившимися.
Любовь также приходит и в форме сострадания, прощения, благодати. В большинстве религиозных традиций прощение приходит от Бога. В психологическом смысле прощение должно выйти из нас. Именно любовь призывает к жизни и глубоким чувствам и осуждает прежние проявления безжизненности и нелюбви. Именно любовь позволяет нам простить себя и заново почувствовать себя живыми. И именно любовь сострадательная позволяет нам простить любимых людей за то, что они не оправдывают наши ожидания и не соответствуют тому образу, который мы придумали для них, а также за их неспособность удовлетворить все наши потребности.
Любовь всегда призывает к тому, чтобы мы взяли на себя длительные обязательства и верили в них. Находясь в отношениях, мы ощущаем состояние «влюбленности» далеко не всегда. Мы должны доверять тому, что это чувство вернется. Поступать иначе – значит причинять вред тем, кого мы любим. Это же относится и к нашей любви к человечеству. Время от времени, работая на благо других, мы чувствуем вдохновение, любовь и целеустремленность. Но бывает и так, что требуются немалые усилия, чтобы вообще поднять себя с кровати и начать кому-то доверять.
Жить по любви – значит признавать, что всякая любовь, мирская или духовная, есть дар. Мы не всегда способны принять этот дар – так силен в нас контроль Эго, – но мы не можем сделать так, чтобы любовь случилась или осталась. Если мы выбираем принять этот дар, мы лишь можем верить и оставаться открытыми настолько, чтобы получить его, когда он придет. Через какое-то время мы приходим к пониманию того, что любовь не является константой. В любых отношениях есть свой ритм. До тех пор, пока мы не поймаем его, мы паникуем всякий раз, когда нам кажется, что любовь уходит. Мы пытаемся что-то с этим сделать или заставить любовь вернуться. Мы даже думаем, что отношения исчерпали себя, пока не произойдет прорыв на новый уровень непознанной доныне глубины и близости.
Когда любовь захватывает нас, мы не можем продолжать жить только собственными желаниями и мечтами. Теперь мы делаем выбор, учитывая интересы и желания любимого человека. Это путешествие может быть достаточно сложным. Мы начинаем с привязанности к каким-то вещам и людям и обычно нам кажется, что мы не сможем жить без них. На данном этапе путешествия крайне важно, чтобы мы позволили себе любить того, кого действительно любим, в полной мере ощущая неизбежную уязвимость. Однако, если Эго развито слабо, есть риск, что мы станем зависимыми от любви и не сможем себе помочь.
Здесь нам приходят на помощь четыре процесса. Во-первых, Бунтарь в конечном счете лишает нас многого из того, к чему мы привязаны, и даже того, от чего зависимы. И хотя это болезненно, мы выживаем. Во-вторых, постепенно мы допускаем в свой круг любви все больше людей и вещей, поэтому скорее ощущаем любовь как нечто избыточное, чем дефицитное; чем больше любви мы проявляем, тем больше любви получаем в ответ. Также мы можем получать любовь из духовного источника. В-третьих, многим влюбленным недостает архетипа Воина; они не могут устанавливать границы между собой и окружающими, поэтому в конечном счете ими пользуются или они провоцируют возникновение зависимости у других. Когда мы развиваем в себе Воина, мы можем практиковать любовь со здоровыми границами. Наконец, когда мы действительно учимся любить самих себя, мы можем любить без зависимости или привязанности, потому что любви уже вполне достаточно. У нас всегда есть мы сами, поэтому мы всегда любимы.