Извращение и восстановление Эроса: страсть и ее тень
Во многих древних религиях возникновение Вселенной считалось следствием великой любви священной пары, иногда изображаемой в танце (как Шива и Шакти). Любовь, сакральная и мирская, виделась единой. Эрос, Агапе, Шакти – аспекты одной и той же реальности. Лишь впоследствии, с развитием религий настолько патриархальных, что в них отсутствовал женский образ божественного, эротический аспект любви стал считаться чем-то греховным и унижающим достоинство.
По сути, каждая религия учит нас, что «Бог есть Любовь», и религии без женского образа божественного (по крайней мере, в главных праздниках и обычаях) усиливают диссоциацию Эроса и Бога. И все же большинство современных патриархальных религий несут в себе тайные традиции, чествующие Эрос и феминность.
Эдвард Хоффман в своей книге «Путь великолепия: иудейский мистицизм и современная психология» (The Way of Splendor: Jewish Mysticism and Modern Psychology) пишет, что иудейская мистическая традиция каббалы почитает божественную пару, а не только Бога Отца. С самого зарождения каббалистической традиции, отмечает Хоффман, Бог Отец уравновешивается небесной Матерью Шхиной (мудростью). «Только когда эти двое соединены – это изображается как сексуальная близость, – гармония правит вселенной». И хотя в наш индустриальный век от пары не осталось и следа ни в молитвах, ни в ритуалах, достаточно долгое время это воззрение было важной составляющей. В ключевых каббалистических текстах, таких как «Сефер ха-Бахир» («Книга яркого света»), говорится о том, что Шхина «подступает к границам нашей реальности всякий раз, когда происходит совокупление, и потому верующих поощряли к сексу в рамках брака как регулярной духовной медитации, особенно практикуемой в Шаббат.
Католический теолог Мэтью Фокс сетует на историю отрицания церковью Эроса, но также ссылается на противоположную традицию, почитающую сексуальность, женщин, тело, – как Эрос, так и Агапе. Он обращает внимание на Песнь песней Соломона – часто интерпретируемую как метафору любви Бога к человечеству, – описывающую сексуальное единение как нечто прекрасное, чувственное и наполненное экстазом. Фокс призывает церковь признать совокупление священнодействием и открыто осуждает губительный эффект исторического противления эротизму со стороны церкви[86].
Так что же произошло между Эросом и современной религией и культурой, которые кажутся безотчетно враждебными к нему? По утверждению Одри Лорд[87], всплеск порнографии напрямую связан с обесцениванием эротизма. Когда на Эрос накладывается запрет, он уходит в подполье и проявляется только через теневые формы, которые скорее развращены и деструктивны, чем даруют жизнь и призывают к ней. Изгнанный в бессознательное и оттуда царствующий в теневой форме, Эрос проецируется христианской культурой на образ дьявола, царствующего в аду. Ад видится как наказание за соединенность с чувствами тела.
Любовь (в отличие от секса) – это встреча Христа с Христом. Любовная постель – это алтарь. Человек – это храм, встречающийся с другим храмом, святая святых, готовый принять эту святыню в себя… Не бойтесь выйти за рамки «влюбленности», стремясь быть тем самым присутствием космической любви, которая реализуется и находит свое выражение в двух любящих сердцах.
Ирония в том, что те, кто презирает Эрос, часто им же и одержимы. Фанатики-священники, которые, кажется, неспособны противостоять любовным связям, или сдержанные отцы церкви, которые пытали и убивали миллионы женщин, называя их ведьмами за связь с дьяволом, поскольку их «похоть ненасытна». Величайшее проклятье тех, кто ненавидит свою сексуальность, – быть одержимым похотью, но находить секс пустым, поскольку он дает физическое освобождение, но не психологическое насыщение. Такова судьба насильника, растлителя малолетних, сексуально одержимого, в котором похоть – это детское стремление к власти и доминированию, а не почитание самой жизненной силы.
Стархоук[88] в своей книге «Правда или вызов» (Truth or Dare) пишет об ужасной трагедии мужской социализации, страшащейся Эроса и высмеивающей его. Она цитирует речевку солдат во Вьетнаме, которые сначала пошлепывают свои пулеметы, а затем свой пах: «Вот моя винтовка; вот мой пистолет; одно для сражений; второе для утех». Ментальность насильника часто проявляется у мужчин, которых растили так, что они часто видели себя машиной, женщину – добычей, а свои гениталии – боекомплектом.
Во времена, когда мужские и женские гениталии были символами богинь и богов, такое отношение было бы немыслимым. Стархоук оплакивает мужчину, настолько отсоединенного от своей Души и живительной мощи Эроса, что он надругался над своей маленькой внутренней девочкой. Такой мужчина, отмечает она, «никогда не был в контакте с источником заботы в самом себе. Его собственная ценность была разрушена. Никто и никогда не будет превозносить его пенис, говоря о том, что эта эрекция способна озеленять пустыни, а поля заколосились благодаря ему. Он живет в разрозненном мире… (и) сам стал орудием, ненужным и лишь иногда эксплуатируемым, расходным материалом, чья ценность – ценность вещи, объекта, имущества»[89].
Подобная дегуманизация – также судьба тех женщин, которых научили, что их тела грязные или нечистые. Они не видят ценности в менструации, истинной радости в сексуальности, чуда – в способности рожать. Такие женщины считают, что им нужно соглашаться на секс, чтобы их любили, и ощущают себя второсортными по отношению к мужчинам.
Отрицание Эроса
Отрицание Эроса приводит к болезням, насилию, ревности, объективизации себя и других и в конечном счете утрате жизненных сил и энергии. В процессе развития эволюции у человечества, очевидно, не было возможности контролировать эротические побуждения без их подавления и принижения. Это было время линейного, дуалистичного мышления. Путь восхождения по духовной иерархии любви, от Эроса к Агапе, состоял в отказе от Эроса в пользу Агапе. Соответственно, упор делался на целомудрии религиозной жизни. И хотя некоторые высокоразвитые люди были способны преобразовывать сексуальную энергию в духовную, с уважением относясь к Эросу, гораздо чаще люди стремились уничтожить Эрос, чтобы стать способными к Агапе.
Этот второй путь слишком опасен для нашего времени. Проекции теневого эротизма привели к угнетению женщин (поскольку мужчины проецировали свою похоть на них) и темнокожих людей (достаточно вспомнить о линчевании на юге США и о том, что слово «насильник» в общественном сознании американцев связано с афроамериканцами), неприятию человеческой сексуальности и пренебрежению телесностью.
Все наши знания о психологии человека свидетельствуют, что путь обретения Агапе лежит не через подавление Эроса, но через его дар: научиться любить страстно и всецело, в то же время сохраняя чувство нравственности. Юнгианский аналитик Ирен Клармон де Кастильехо, величайший теоретик любви и ее смыслов, помогает понять, что Агапе достигается не войной с собой, но внутренним союзом и цельностью, которые возможны только посредством полного принятия себя[90].
Дар Эроса не только в эротической любви и страстной связи с местом, где мы живем, домом, традициями, друзьями и самой планетой, хотя каждый из этих даров поистине велик. Эрос – еще и источник личной силы, не являющейся результатом статуса и властного авторитета. Это не власть одного над другим, но сила, идущая изнутри. Иногда ее называют харизмой, но это слово не передает точную суть. Это сила того, чья Душа чувствует жизнь, того, кто не боится быть в контакте со своей истинной природой, ибо Эрос напрямую связан с Душой.
Почитая Эрос, мы направляем все внимание на свою Душу через деятельную любовь и почитание себя, других и планеты. Это достигается через уважительное отношение к своему телу и сексуальности и постоянному присутствию духа в природе. Когда мы признаем, что связаны со всем священным во вселенной – над нами и под нами, в земле, и внутри нас, мы выбираем путешествие, четко следуем его курсу и берем на себя долгосрочные обязательства. Мы становимся преданными всему, что отзывается в нас подлинной красотой. И не имеет значения, видит ли кто-то так же, как мы. Именно так мы приходим к тому, кто мы есть: через сильный отклик, который рождает готовность взять на себя обязательства.
Уровни развития архетипа
Тень. – Ревность, зависть, фиксация на объекте любви или отношениях, сексуальная зависимость, донжуанство, неразборчивость в связях, одержимость сексом, порнографией или, напротив, пуританство
Зов. – Сильное влечение, соблазнение, страстное желание, влюбленность (в человека, идею, работу)
Первый уровень. – Следование за удовольствием, за тем, что любишь
Второй уровень. – Объединение с тем, кого или что любишь, и принятие обязательств
Третий уровень. – Радикальное принятие себя, дающее рождение Самости и соединяющее личное и трансперсональное, индивидуальное и коллективное
Любовь – это не только о радости и наслаждении, но еще и о рождении. Непосредственно на физическом уровне сексуальная страсть часто приводит к зачатию и рождению ребенка. В творческом процессе часто присутствует Эрос. Коллеги, работающие вместе, часто чувствуют эротический заряд. Они могут спутать его с романтическим или сексуальным влечением, когда в действительности он имеет отношение к рождению их проекта. К тому же зачастую с завершением проекта уходит и чувство. Пытаясь претворить в жизнь эротическое влечение, запутавшиеся коллеги могут обнаружить, что их отношения вдруг становятся невнятными, сложными и в целом неудовлетворительными, а сам проект может быть преждевременно завершен.