Эротическая энергия часто присутствует на начальном этапе взаимоотношений Опекуна (старшего и более сильного) и подопечного (младшего, наделенного меньшей силой): родителя и ребенка, преподавателя и студента, терапевта и клиента, священника и прихожанина. Это эротическое напряжение может сбивать с толку, и у людей возникает соблазн отреагировать. Однако подобные действия могут нанести величайший вред тому, кто чувствует себя младшим в паре. Табу на инцест защищает от этого в семьях, профессиональные стандарты учителей, терапевтов и духовенства определяют сексуальные отношения как жесткое табу. Корпоративный регламент по предотвращению сексуального харрасмента препятствует такого рода действиям в деловой среде.
Более уязвимый может вступить в нежелательную сексуальную связь под принуждением, опасаясь последствий отказа. Это обычно наносит серьезный вред. Новое состояние Самости подопечного – гипотетическое Дитя эротической связи в наставнических отношениях. Если эта связь находит выход через секс, то процесс роста или замедляется, или абортируется.
Взрослые, предающие доверие ребенка и заигрывающие с детьми с целью реализации своих сексуальных намерений, оказывают крайне негативное воздействие на них. Для роста и развития ребенку нужна среда, в которой он бы чувствовал себя в безопасности, мог довериться и быть собой, – невинным и наивным. Вопиющее и жестокое нарушение родителем чувства доверия подрывает развитие ребенка на базовом уровне, и многие, пережившие этот опыт, так никогда и не восстанавливаются. Хотя прогноз развития нынешнего поколения людей, переживших инцест, гораздо благоприятнее, чем предыдущих.
Ущерб может быть еще сильнее, если ребенок в какой-то мере считает себя виновным в действиях взрослого или желает оправдать его. Эта интернализованная вина оседает в глубине и позднее выражается как чувство собственной неадекватности, убеждение, что «со мной на самом деле что-то не так, иначе со мной бы так не обошлись».
В фильме «Воспитание Риты»[91] показаны позитивные отношения «наставник – ученик» между Генри Брайаном, разочаровавшимся пьющим профессором колледжа, и Ритой, молодой парикмахершей, типичной провинциалкой, которая во что бы то ни стало хочет стать светской дамой.
Профессор, уставший от скучного академического мира, влюбляется в эту женщину. Несмотря на то, что в других областях жизни его отличает крайняя недисциплинированность, здесь он в состоянии направить любовь в позитивное русло – подготовить Риту к сдаче экзаменов. Подвиг этот оказывается вдвойне труднодостижим, поскольку профессор предпочитает непосредственность, честность и энергию Риты, а не утонченный, интеллектуальный и сдержанный образ женщины, который Рита стремится воплотить.
Эта история трансформации через Эрос отличается от «Пигмалиона»[92] тем, что профессор направляет эротическую энергию в русло помощи своей ученице, чтобы она стала не той, какой он ее хочет видеть, но той, какой хочет быть она сама. По сравнению с отношениями Опекуна, эта связь содержит в себе сильную эротическую энергию и завершается трансформацией обеих сторон. Именно присутствие Эроса делает чудо возможным.
Рождение новой Риты (которая теперь называет себя Сьюзан) возникает как совместный результат его любви и самообладания и ее отказа отступить от цели и уйти в романтические отношения. Она знает, что она женщина, способная дать рождение своему Я, а Генри – «повитуха», и она не может позволить ему отговорить себя от цели. При этом она никогда не перестанет быть Ритой, она может быть и Ритой, и Сьюзан одновременно.
В трансформации Генри мы видим как любовь, так и смерть. Его собственные излишества, в основном чрезмерное пьянство, активизируют архетип Бунтаря, и вскоре его переводят по службе из Англии в Австралию. Но именно благодаря встрече с Ритой он смог оставить цинизм и увидеть Австралию как «новый мир» возможностей и начинаний. Он больше не может и дальше оставаться циничным, потому что своей помощью в трансформации Риты пережил опыт рождения «чуда».
Джеймс Хиллман в книге «Миф анализа»[93] говорит о том, что терапия благодаря своему потенциалу и есть то самое чудо. Именно присутствие Эроса позволяет чуду случиться, но терапевт не может планировать исцеление или изменение клиента. Работа терапевта заключается в том, чтобы просто любить клиента, присутствовать и не требовать конкретного результата. Безусловно, у клиента почти всегда есть сильное желание трансформации, поскольку к нынешнему состоянию его привела боль. Но она не может произойти по воле терапевта. В основе трансформации должны лежать потребности клиента. И хотя терапевт не может заставить себя почувствовать любовь к клиенту, если он действительно присутствует в этом процессе и эмпатичен, любовь обязательно снизойдет, по словам Кастильехо, как «благодать», и такая любовь действительно может исцелять.
Мы способны трансформировать себя настолько, насколько культивируем любящее принятие себя. Такое принятие означает, что прощение себя становится делом привычки. Как и прощение других, поскольку то, к чему мы критичнее всего относимся у других, чаще всего является теневой проекцией того, что у нас внутри.
Постичь коллективное бессознательное – значит понять, что у каждого из нас есть способность думать и делать все что угодно: от высочайшего духовного прорыва до самых низменных и варварских действий. Мы можем иметь в себе достаточно силы, чтобы сдерживать менее желаемое поведение, однако импульсы неизменно присутствуют в нас. Быть способным к эмпатии и прощению всякого, кто когда-либо причинил вред себе или другому – это способность признавать теневую часть как своей души, так и всеобъемлющего человеческого бессознательного. В истории о «Красавице и чудовище» способность полюбить чудовище (тень) трансформирует чудовище в принца. Здесь стоит отметить два важных момента.
Это вовсе не значит, что мы должны поддерживать чудовищное поведение! Адекватная сила Эго означает, что в меру своих возможностей мы не позволяем себе или другим действовать так, чтобы это могло причинить вред. На уровне Души наша задача заключается в том, чтобы отзываться на все: не только те части, которые кажутся приятными и правильными, красивыми и веселыми или которые мы одобряем, но и проживать опыт целостной взаимосвязанной реальности и испытывать при этом самые глубокие чувства. В итоге мы можем отреагировать на явление чудовища великим ужасом или великой любовью. В обоих случаях, если эти чувства искренни, они приведут к трансформации.
Одной из величайших историй любви может быть история поиска каждым человеком тех, кого Джин Хьюстон называет «Возлюбленными нашей Души». То, что Искатель жаждет найти вовне, Любовник сначала находит в своих любимых и в конечном счете научается находить в самом себе. В книге «Возлюбленные Души» (Beloved of the Soul) Хьюстон называет влечение Возлюбленных Души важнейшей силой духовного и душевного развития. Хьюстон говорит, что «мы стремимся к Возлюбленному так же сильно, как и он к нам». Суть так называемой «духовной психологии» в том, чтобы идентифицироваться с тем, кого мы любим. Любимым человеком, учителем, терапевтом, религиозной фигурой или архетипом.
То, чем мы восхищаемся во внешнем мире, обычно несет позитивную теневую проекцию глубинной мудрости нашей собственной Души. Фактически по мере того, как каждый архетип, описанный в этой книге, проявляется в сознании, вас может тянуть к людям, имеющим свойства этих архетипов. Возлюбленные, друзья, учителя, коллеги – нас может тянуть к кому угодно. Но первостепенный архетип для каждого из нас – это архетип Самости, который указывает на завершение процесса индивидуации (по меньшей мере на некоторое время) и приводит к ощущению целостности, способствующему объединению Эго и Души. Часто опыт Самости проживается как ощущение Бога или Богини в себе.
Наиболее ответственные духовные лидеры и практики, хорошо понимающие этот феномен, часто видят в обожании своих последователей именно проекцию. Великие духовные учителя, если они действительно глубоко верят в то, чему учат, стараются вдохновить нас на пробуждение Бога или Богини в себе.
Лекс Хиксон[94] в книге «Возвращение домой: опыт просветления в священных традициях» (Coming Home: The Experience of Enlightenment in Sacred Traditions), говорит о пути хасидизма, описывая прогресс в развитии так: от ожидания прихода мессии к пониманию того, что мессия уже пришел и он внутри. Хиксон пересказывает известную хасидскую историю об Ицхаке, глубоко верующем, но бедном портном, который, молясь о помощи, получает послание свыше – отправиться в далекий город, где под одним из мостов спрятано сокровище. Он добирается до места, но не находит сокровища. Хуже того, люди, охраняющие мост, арестовывают его. Ицхак рассказывает свою историю, и тогда начальник охраны признается, что ему приснился сон, в котором он видит сокровища, спрятанные в далеком городе, в доме, который очень похож на дом Ицхака. Стража освобождает Ицхака, он возвращается домой и находит сокровище под печкой. Путешествие «перенаправляет в подлинный дом, к бесценной божественной искре нашей настоящей природы». Сокровище, поясняет Хиксон, всегда рядом с нами, у нас «дома»[95].
Вера в то, что Бог направляет нас из центра нашего существа, может полностью преобразовать идею послушания Божьей воле… Чем более полно и спонтанно я следую указаниям этого внутреннего Опекуна, тем скорее я буду самим собой, тем больше я буду способен осознать и прожить свою собственную индивидуальную истину. Как говорится в одной молитве, служение Богу – это совершенная свобода.