с Тенью и разрушениями, которые она несет в себе. В-третьих, внутри кита он осознает, насколько сильно любит Джеппетто и как сильно любят его. Наконец, по возвращении Голубая Фея превращает его в настоящего мальчика, потому что он заслужил это: он страдал и познал жизнь. Он стал мудрее, научившись отличать низменные удовольствия от истинных, и обрел способность к подлинной любви. Он научился брать ответственность за свои действия, не испытывая при этом стыда или сожалений. Иными словами, он стал настоящим.
Символически жить только на уровне Эго – все равно что быть роботом, игрушкой или другим неодушевленным предметом. Мы жаждем более подлинного опыта. Услышать зов Души – только первый шаг к обретению подлинности. Инициация меняет взгляд на мир и требует пробуждения глубинной мудрости для понимания того, что с нами происходит. Инициация может предвосхищать страдания, лишения и потери, активизируемые архетипом Бунтаря; способность к подлинной и страстной любви, присущую архетипу Любовника (Эрос); и, наконец, союз с Душой, который приводит к рождению нового Я (архетип Творца).
Встреча с тайным
Прикоснуться к тайне через анализ, мистический опыт или непосредственное переживание смерти и любви в своей жизни – означает научиться любить и принимать физическую земную жизнь. Полное присутствие в теле никоим образом не отрицает возможности бессмертия Души, потому что тело является выражением Души и, следовательно, ее частью. Душа нуждается в теле, давая нам возможность участвовать в космическом цикле рождения и умирания, таким образом более полно становясь Самостью. Когда мы отпускаем в жизни и сознании все то, что должно умереть, и открываемся чему-то новому – тому, что должно родиться, – мы учимся ощущать благоговейный трепет и удивление, напрямую связанные с нашим участием в этих вселенских процессах.
Однако нашему Эго трудно понять страдания Души. Простодушный предпочитает отрицать неприятные факты и просто верить во что-то. Сирота воспринимает смерть и страдания как еще одно свидетельство того, что жизнь несправедлива. Опекун и Воин стремятся защитить мир от страданий: Воин – пытаясь найти и устранить причину этих страданий, а Опекун – принимая все страдания на себя, чтобы спасти других.
И даже наш дух стремится к состоянию блаженства и отрешенности от всего. Мистики и мудрецы всех времен и народов говорят, что это состояние достижимо, но далеко не сразу. Единственный выход из парадокса – только пройти через него.
Потеря ориентиров как инициирующий опыт
Изменение перспективы лежит в основе любого инициирующего опыта. Мы должны научиться видеть, слышать и мыслить по-новому, чтобы для нас стал возможен новый опыт. Кто ищет, тот найдет множество практик инициации, способствующих изменению восприятия. И все же большинство из нас так и не выбирает осознанно пройти собственную инициацию. Кажется, что она происходит сама собой, но порой встреча с ней шокирует.
Иногда это шок физический. Апостол Павел ослеп по дороге в Дамаск. Шамана из «Клана пещерного медведя» Джин Ауэл[17] в детстве поразила молния. Однако шок может быть и психическим. В книге Бытия Иаков, спасающийся бегством от гнева брата своего Исава, идет спать и во сне видит лестницу в небо. Когда он понимает, что находится в той самой точке, где божественное касается земли, чувство страха переполняет его. На самом деле, все мы так или иначе оказываемся в этом священном месте, но, как правило, нам требуется некое потрясение – что-то должно произойти с нами, – чтобы мы могли почувствовать или осознать это.
Вы можете лишиться ориентиров или испытать шок из-за внезапных потрясений, утраты или боли. Вы можете пережить нечто труднообъяснимое – предвидение, внетелесный опыт или осознанное сновидение.
Подобная утрата ориентиров может быть вызвана болезнью, потерей дееспособности или предательством. Одни приходят к инициации через наркотический кайф (и этот путь очень опасный), другие – через психические заболевания, третьи – через перегрузки от стресса и неспособность справиться со своей жизнью. Четвертые переживают потрясение, когда кто-то подрывает их чувство реальности.
Лихорадочный темп современной жизни может быть стратегией, которую мы используем, чтобы загнать себя в это состояние (утраты ориентиров). Однако потеря ориентиров – еще не инициация. Инициация происходит только тогда, когда мы готовы искать смысл. Вы не должны притворяться, что ваша жизнь остается под контролем, когда теряются ориентиры – смысл в том, чтобы отдаться чувству дезориентации и бессилия и открыться возможности увидеть то, чего вы раньше не замечали.
В такие моменты наше рациональное сознание стремится во всем разобраться. Нет ничего плохого в том, чтобы анализировать и исследовать некоторые вещи, но этот навык – лишь часть развитого Эго. Зачастую рациональные стратегии Эго не позволяют увидеть жизнь с позиции Души. Если опыт инициации непрост для вас, вы можете успокоить сознание, объяснив себе: «Кажется, со мной происходит инициация. Мне сложно разобраться. Я не могу взять ситуацию под контроль. Все, что я могу, – это опереться на Эго и вести себя ответственно: заботиться о своих детях, вовремя приходить на работу, быть добрым к друзьям. То, что я переживаю, способствует пробуждению моей Души. Все, что я могу делать, – ждать, пока не придет осознание этого урока».
И рано или поздно это обязательно произойдет. Вы получите ответ через сновидение или «ага!»-переживание. Или «случайно» встретите нечто важное – через друга, книгу, сообщение, чье-то выступление. Или получите инсайт через созерцание природного объекта или символа.
Язык Души – правополушарный, метафорический, нарративный и парадоксальный – очень непохож на левополушарный язык: логический, дуалистический, дискурсивный язык Эго. Духовные озарения обычно приходят не в результате тяжелого труда, а рождаются из стремления человека получить ответ. Растерянность и ощущение полнейшего бессилия и разочарования помогают нам открыться подобным моментам внезапной ясности. Мы не способны контролировать происходящее с нами в такие минуты. Но, если нам повезет, мы научимся погружаться в это бессилие и проходить сквозь него к глубокой мудрости, доступной каждому из нас.
В современном мире, как правило, не принято говорить об инициирующем опыте. И хотя юнгианский анализ – это современная форма посвящения, большинство людей, которые обращаются сегодня к психологам, скорее обращаются к работе с Эго и учатся лучше приспосабливаться к окружающему миру, в то время как древние практики уделяли гораздо больше внимания инициации, ее роли и предназначению. Мне бы хотелось остановиться на двух таких практиках: древние мистические культы и «наука» алхимия.
Древние мистические культы как источники психологической истины
Мистерии всегда представляли собой мистический аспект религий плодородия, которые прославляли сексуальность, рождение и смерть. Наиболее важной для всех мистических религий является предполагаемая параллель между циклами природы и духовной и психологической жизнью. То есть личная и семейная жизнь, природные процессы и сфера божественного – рассматривались как взаимное отражение и часть единого непрерывного процесса.
В некоторых культурах было принято отмечать солнечные циклы (весенние, летние, осенние и зимние), в то время как в других – лунные циклы (растущая, убывающая луна и полнолуние). Природные циклы соответствовали священным событиям – рождению, телесной любви и смерти. Изначально великим духовным божеством была Богиня, и только потом Бог. У этого божества рождался сын (в первых мифах о Богине он становится супругом своей матери) или дочь (как в мифе о Деметре и Персефоне), боготворимая этим родителем. И все же этого ребенка должны были принести в жертву: Персефону похищает Аид, и полгода она должна находиться в царстве бога смерти; Менады разрывают Диониса на части; Христос оказывается распят.
В этих историях за смертью или жертвоприношением следуют образы возрождения. Старое божество умирает и возрождается в новом году. Воскресает Христос; Исида собирает тело мужа Осириса по кусочкам и оживляет его при помощи заклинаний и своей бесконечной любви к нему; Персефона возвращается на землю, и зима сменяется весной. Такие модели чередования смерти и возрождения не только параллельны изменениям в природе, они также отражают процесс психологического обновления: что-то новое в нас рождается после умирания изживших себя частей.
В более поздних патриархальных религиозных мифах, например в истории христианства, сохраняется ощущение таинства, связанного со смертью и воскрешением, но в них оказывается утраченным важный акцент на одном из величайших таинств – сексуальности. Более ранние религии плодородия прославляли не только смерть и возрождение, но и великое чудо рождения в результате сексуального союза. Таким образом, сакральные объекты ранних мистических религий в открытую прославляли мужскую и женскую эротическую энергию. Часть этой символики была перенесена в христианскую литургию. Как отмечает Эстер Хардинг, «Зажженную свечу погружают в купель, и происходит ее оплодотворение», – что отчасти напоминает древний эротический символизм[18]. Но сакральность сексуального единения – то, что лежало в основе такого символизма, – была утрачена.
Мы можем переживать инициацию через любовь, первоначально возникающую как сексуальное притяжение, а впоследствии через любые связи с тем, что так или иначе вызывает в нас страсть (работа, идеи, духовность). Таким образом мы испытываем божественную искупительную любовь или переживаем глубокую внутреннюю цельность (когда любовь объединяет разрозненные части психики).
В наши дни кому-то может показаться полной ересью говорить о половом акте как о духовном таинстве, особенно учитывая догмат о непорочном зачатии. Однако для древних прославление страсти, Эроса было столь же важно, как и прославление воскрешения. Например, в индуистской мифологии все сущее возникает в результате соития Шивы и Шакти. И, как пишет Хардинг, то, что Иисус родился от девственницы, чудесным образом зачавшей его без мужчины, никак не связано с пуританскими убеждениями. Традиционно