Ливермор назвал группу Lookouts и дал ребятам прозвища: Ханшке стал Кейном Конгом, а Райта окрестили Тре Кулом. Может показаться странным, что в свои тридцать семь Ливермор был старше обоих своих товарищей по группе, вместе взятых, но в такой малонаселенной глухомани, как Спай-Рок, выбор музыкальных талантов был невелик. Возможно, для Ливермора, который растратил свои подростковые годы на алкоголь, криминал и сомнительные компании, это была попытка вернуться в юность.
Lookouts регулярно репетировали и быстро и небрежно сочиняли такие песни, как «Why Don’t You Die» («Почему бы тебе не умереть»), «Fuck Religion» («К черту религию») и «I Wanna Love You (But You Make Me Sick)» («Я хочу любить тебя (Но меня от тебя тошнит)». Вскоре они собрали достаточно материала, чтобы записать примитивный альбом, One Planet One People, который вместил двадцать две песни в двадцать семь минут и послужил толчком для Ливермора, чтобы основать собственную студию Lookout Records.
В 1985 году группу пригласили на их первый концерт, где они играли для нескольких человек на парковке домика у шоссе 101. В течение следующих нескольких лет они использовали любую возможность, устраивая импровизированные концерты в какой-нибудь глуши или в парках. В ноябре 1988 года Кул договорился, что группа будет играть на вечеринке в лесном домике его одноклассника в сорока восьми километрах от них. Однако из-за холодной погоды пришло всего пятеро ребят. «Парень, в родительском доме которого это было, даже не появился, – вспоминает Ливермор, – поэтому нам пришлось вломиться внутрь и воспользоваться генератором».
Низкая температура и ледяной дождь не помешали группе Sweet Children, выступавшей на разогреве, проехать три часа из Родео, захудалого промышленного городка на окраине Сан-Франциско. Оттуда стоило ехать три часа при любых обстоятельствах. Районное управление по контролю качества воздуха Области залива однажды признало его «самым зловонным местом» в регионе из-за запахов от нефтеперерабатывающих заводов, расположенных в пригороде площадью в тринадцать квадратных километров. Именно поэтому в San Francisco Chronicle появился заголовок: «В Родео воняет хуже всего в Области залива».
Пятеро зрителей сидели на полу и наблюдали, как Sweet Children настраиваются при свечах. Группа выглядела не очень-то привлекательно – три странноватых подростка, отчаянно нуждавшихся в стрижке и одежде по размеру. Но как только они заиграли, Ливермор почувствовал, что волосы у него на руках встали дыбом. Sweet Children взяли попсовые мелодии таких групп, как Who, Kinks и Monkees, и наложили на них достаточное количество дисторшна[6], чтобы придать им скоростную панковскую окантовку. Для Ливермора, выросшего на Motown и рок-н-ролле его родного Детройта, Sweet Children стали бальзамом на душу.
Его особенно впечатлило их самообладание. Группа могла играть всего для пяти человек, но они выступали словно на сцене стадиона «Ши»[7] при полном аншлаге. Барабанщик Джон Киффмейер, самый старший из участников группы в свои девятнадцать лет, играл в непринужденно свободном стиле, почти не глядя на свою ударную установку. Басист Майк Дернт постоянно качал головой на протяжении всего выступления, за исключением тех моментов, когда старательно подпевал на бэк-вокале.
Однако все внимание приковывал к себе шестнадцатилетний лидер группы Билли Джо Армстронг. Его застенчивость таяла, как только он начинал бренчать на гитаре и петь, демонстрируя неоспоримый блеск рок-звезды. Он был прирожденным исполнителем, выросшим на пластинках Beatles и Элвиса, которые слушали его братья и сестры, и развлекал жителей Родео благодаря своему музыкальному дару. В пять лет он записал свою первую пластинку «Look for Love». На второй стороне пластинки было интервью, в котором его учитель музыки спросил, не хотел бы он когда-нибудь спеть для людей в других странах. «Да, – ответил юный Армстронг. – Я люблю людей повсюду!»
В итоге Lookouts так и не сыграли в тот вечер – зрители ушли вслед за Sweet Children, но Ливермор не обратил на это внимание – он был слишком тронут тем, что увидел. После концерта он поговорил с группой, предложив выпустить их первый мини-альбом на Lookout Records, и они сразу же согласились. Купит ли кто-нибудь пластинку троих подростков из захолустного городка или нет, было неважно. В Sweet Children явно было что-то особенное, что Ливермор счел достойным запечатлеть. «Когда я впервые увидел, – вспоминает он, – то через несколько минут подумал, что они могут стать новыми Beatles».
В последний день 1986 года в Ист-Бэй в Сан-Франциско, на Гилман-стрит, 924 в ничем не примечательном кирпичном здании на углу промышленной улицы открылся новый панк-клуб. Тим Йоханнан, старейшина панк-сцены и основатель влиятельного журнала Maximum Rocknroll, вложил деньги и другие ресурсы, чтобы привести в порядок помещение, похожее на ангар, и задумал сделать его убежищем для панков, не вписывающихся в общество. Конечно, панк изначально был создан для людей, не вписывающихся в общество, но Гилман-стрит была местом для изгоев из изгоев – ребят, которые были недостаточно взрослыми, чтобы ходить на концерты в бары, и недостаточно выносливыми, чтобы пережить выступления на жестоких панк-точках.
В Gilman – так в панк-тусовке называли новый клуб – не поощрялась необузданная культура слэм-танцев, плевков и ударов кулаками, характерных для раннего панка 1970-х. По правде говоря, в клубе над ней игриво насмехались. Иногда посетители катались в толпе на игрушечных трехколесных велосипедах или ставили дурацкие танцевальные номера, пока играли группы. Это ознаменовало возвращение того элемента, который с годами исчез из панк-рока: веселья. Чтобы хулиганы и тупицы не разрушили их маленький кусочек панк-рая, руководство Gilman установило свод правил и написало их большими буквами баллончиком с краской прямо на стене:
НИКАКОГО РАСИЗМА
НИКАКОГО СЕКСИЗМА
НИКАКОЙ ГОМОФОБИИ
НИКАКОГО АЛКОГОЛЯ
НИКАКИХ НАРКОТИКОВ
НИКАКИХ ДРАК
НИКАКИХ НЫРКОВ СО СЦЕНЫ
Этот длинный список правил, возможно, сделал Gilman более «пуританским», чем большинство панк-клубов, но организаторы знали, что это большинство панк клубов просуществует очень недолго, прежде чем их закроет полиция или на них подадут в суд. «В середине восьмидесятых сцена Ист-Бэй стала очень жестокой, – говорит вокалист Blatz и давний организатор Gilman Джесси Люциус. – Были такие места, как Farm, где устраивались отличные концерты, но также происходили кровавые драки с побоищами и насилием. И эти самодеятельные точки, и домашние концерты – иногда достаточно одного мероприятия, где все выходит из-под контроля, и заведение закрывают. Появилось несколько панков, желавших иметь более толерантную сцену, которая существовала бы долго».
Слух о ярком самодеятельном клубе разнесся по городу, и вокруг него сформировалось целое сообщество, поскольку все больше и больше местных чудаков находили там убежище. Входные билеты были дешевыми, а работа велась исключительно на добровольных началах: артисты и посетители делали все, начиная от работы на входе и заканчивая уборкой туалетов. Сцена Gilman стала испытательным полигоном для местных молодых команд вроде быстрой как молния Stikky, апокалиптически тяжелой Neurosis и неофициальной домашней группы клуба, Isocracy, после выступления которых обычно оставалась груда мусора и разбросанная повсюду измельченная бумага. Быстро добилась успеха группа Operation Ivy, чей буйный сплав стремительного панка и задорного ска[8] активно обсуждался на сцене, а концерты неизменно собирали пару сотен фанатов.
«Operation Ivy были выше всех. Вне конкуренции», – говорит Ливермор, выпустивший Hectic — дебютный мини-альбом группы, в качестве третьего релиза Lookout Records. Поскольку все больше групп оттачивали свое звучание в Gilman, Lookout предоставляла им возможность выпускать пластинки, а также записывать аудио об увлекательном времени, проведенном в Ист-Бэй. В дополнение к Op Ivy Ливермор пополнил каталог молодой студии релизами других групп с плодовитой сцены Gilman: Corrupted Morals, Sewer Trout и феминистского рэп-трио Yeastie Girlz.
Рассказы о Gilman вскоре достигли соседних городов, таких как Пиноле, Эль-Собранте и Сан-Пабло, привлекая провинциальных изгоев, которые автостопом, на велосипедах или скейтбордах добирались до легендарной панк-мекки. В конце концов, слухи дошли до Родео, побудив Билли Джо Армстронга и Майка Дернта отправиться на юг, чтобы увидеть такие группы, как No Dogs и Christ on Parade. Оказавшись внутри, двое шестнадцатилетних парней познакомились с миром, выходящим за рамки их провинциальных фантазий.
Знакомство Армстронга с живой музыкой произошло в двенадцать лет, когда он посетил концерт Van Halen, где во все глаза глядел на выдающихся рок-звезд. Gilman был полной противоположностью, – местом, где грань между исполнителем и аудиторией была стерта. Играть музыку мог любой, независимо от возраста, расы, пола или способностей. Всех слышали, и все идеи приветствовались. Поэтому было обидно, когда Армстронг дал Йоханнану демо-кассету Sweet Children, а ему сказали, что их саунд слишком попсовый, чтобы там играть. Только благодаря тому, что место барабанщика в группе занял Джон Киффмейер, также игравший в Isocracy, они смогли впервые выступить в клубе 26 ноября 1988 года. Их попсовость не оскорбила публику Gilman, как предсказывал Йоханнан, группу приняли достаточно хорошо, и той весной пригласили еще несколько раз.
К апрелю тысяча экземпляров дебютного мини-альбома Sweet Children, 1,000 Hours, состоящего из четырех песен, была отпечатана на Lookout и готовилась к выпуску, но возникла проблема: группа больше не хотела называться Sweet Children. Чтобы отличаться от другой группы из Gilman, Sweet Baby Jesus, они выбрали новое название – Green Day