нных гробов” и “следующей волне заражения, в пять раз сильнее предыдущей”, про “новую мутацию вируса”, про “ложные тесты”, когда на фоне всего этого очередной чиновник Еврокомиссии призывает возвращаться к нормальной жизни, ему никто не верит…
Только “Симулайф”, его уже так называли, и спасал.
Сначала помогал пережить изоляцию, побродить по знакомым улицам и паркам, пусть и виртуально. А дальше… дальше понадобились мы, операторы.
Психологи написали кучу методичек, но, по большому счёту, мы работали интуитивно. Находили у каждого из зависших цель, мечту, цеплялись за неё, словно крючком. И приучали не бояться внешнего мира.
Перестать бояться, чтобы всё стало таким, как раньше.
Ведь тут никогда не угадаешь, что сработает. Один обещал сыну запускать змея, другой – привык по утрам пить кофе в бистро на углу. Прокатиться до работы на скутере или посидеть пятничным вечером с друзьями в баре…
Одна беда: страшно. Страшно выйти из уютной и безопасной клетки собственной квартиры, к которой уже привык. Страшно увидеть, как оно там снаружи? Вдруг всё изменилось? Так, что и не узнаешь.
Конечно, их было не так много. Может быть, треть населения.
Тяжелее всего приходилось с отказниками.
С теми, кто потерял близких во время пандемии и не хотел возвращаться в реальность.
Как запускать змея с сыном, если даже не видел его тело? Не выдали, захоронили в братской могиле под неприметным номером. На работу ехать некуда, разорилась фирма. Бистро на углу закрыли, там до сих висит жёлтая полицейская лента.
Не знаю, как я не сломалась в первые же дни. Марс говорил, что парни куда крепче меня не выдерживали и двух смен. Может, потому, что я очень хорошо запомнила его слова:
– Победим не мы, систер. Мир спасают те, кто на передовой: врачи, санитары, эпидемиологи, инфекционисты. Нам с ними не равняться, те парни резали Землю без наркоза и по живому: последние месяцы, считай, операция шла. А вот как швы наложили… тащить, выхаживать – как раз наше дело. Не только наше с тобой, конечно, таких сотни и тысячи. Психологи, кризисные консультанты, но помочь миру очухаться, сгладить осложнения, привести, короче, всё в норму… как раз это мы и делаем. Тащим из депрессии всю планету.
– Прямо всю?
– А тебе какая разница? Парня, который семью похоронил, да так, что могил не осталось – кто вчера вернул, не подскажешь? Оператор Эли. Или старушку из мелкого городка, я даже название не запомнил, что Леший сопроводил – помнишь, он рассказывал вчера? Письмо ему прислала, что впервые за полгода спустилась на лавочке перед домом посидеть. Тащить мир целиком силёнок не хватит ни у кого. Да и нервов. А вот так, одного, второго, каждого, по кому пандемия катком прошлась! Эх, что там говорить… Кто-то должен помогать им в себя прийти, показать, что всё плохое – позади. Просто работать, без пафоса, без надрыва.
– Без надрыва не получается, Марс, – тихо сказала я. – Скольких уже к психам увезли. Ребята не выдерживают.
– Но мы-то пока здесь, верно? Вот и садись, хватит языком молоть. Продолжай работать, Эли, мир ждёт.
Он засмеялся, но я не услышала в обычно бодром голосе ни радости, ни веселья.
Мы все ломаемся. Кто-то сразу, как сухая тростинка, а кто-то долго стоит, как могучий дуб, чью сердцевину грызёт изнутри червячок чужой ненависти и страха. Он тоже рухнет однажды, но пока и стоит, и вселяет уверенность крепкой корой и мощными корнями.
Тащим, Марс. Тащим, ребята. Продолжаем работать.
Когда из полиции позвонили насчёт Торнадо, мы едва сервера не поотключали. Собрались в кухоньке отдыха обсудить, да и завелись.
Злой громче всех кричал, конечно.
Шустрый очень был Торнадо, за что и схлопотал ник. Энергии в нём через край, фонтанами била во все стороны. Он всем хотел помочь. И радовался, если получалось.
После смены пошёл в бар, нервы лечить. С третьей кружки развезло его, много ли надо субтильному мальку в пятьдесят кило весом? Он даже на меня снизу вверх смотрел…
В общем, напился и решил поделиться с местными радостью. Что он, оператор “Симулайфа” Пирогов, сегодня девчонку вывел шестнадцатилетнюю. Очень радостно ему было, весь мир собирался обнять.
В реанимации. Три перелома, сотрясение мозга. Говорит с трудом, нападавших вспомнить не может.
Что-то про оккупантов они ему кричали. Убирайся, мол, без тебя справимся.
– Отключаем, – сказал Злой. – Извините, мол, ведутся технические работы. И пока полиция не привезёт сюда тех уродов… А юзеры переживут, им не привыкать, что у топовых игр сервера от перегруза падают, они ж не знают, что мы давно такой сценарий просчитали.
Марс покачал головой.
– Тебе это надо? Чтобы из-за такого вот саботажа ещё с дюжину человек в окно вышли? Хочешь этого?! Или чтоб в многодетной семье из-за бесконечных взаимных претензий отец семейства двустволку в жену разрядил? Как ты потом засыпать будешь? Как в зеркало сам на себя смотреть, подумал?
– А как ты будешь родителям Дениса в глаза смотреть? Завтра его борт МЧС в Москву забирает. Чтобы довезти, сказали – введут в искусственную кому. Что ты скажешь, если Торнадо не долетит?
Только теперь я узнала, что Торнадо зовут Денисом.
– Подождите, мальчики. Последнее дело – друг на друга орать. Злой, если мы станем мстить всем из-за нескольких отморозков, то, чем мы от них отличаемся тогда? Мы к ним приехали, мы помогаем.
– Всё верно. А их пятьдесят лет учили, что мы кроме атомных бомб и зонтика с рицином ничего хорошего прислать не можем. Вот и реагируют… на раздражители, когда картина мира вдруг дала сбой. Потреблять их научили, а думать – нет. Как собачки, сказали “фас” – кусай. А тут вдруг тот, кого кусали всю жизнь, руку помощи протягивает.
– Ладно, братья… – тихо сказал Марс, вспомнил про меня, добавил: – и сёстры. Все по местам. Продолжаем работать…
Вечером я снова попыталась вызвать Марса на откровенный разговор. Но так, чтобы слышали все. Торнадо в сознание не пришёл, и транспортный Ил-76МД, что возил реанимационные боксы, впервые летел обратно в Россию не пустым.
– Мы должны хотя бы заявить протест!
– И что это даст? Только ещё больше разозлим местную прессу. Они и так через раз пишут, что “Симулайф” бесполезен, вреден, вызывает привыкание. Что через него русские спецслужбы собирают информацию. А тут ещё скажут, что поучать их приехали. Типа: преступниками должна полиция заниматься. Да и вообще – это обычная кабацкая драка…
– Какая драка, ты смеешься! Они его оккупантом называли. Он их спасать приехал, себя здесь жёг, не жалея, а теперь – в коме?! Да он лучше их в сто раз! Мы все – лучше!
– Ничем мы не лучше, Эли. Мы тоже давно заразились этим вирусом.
– Эй-эй, – крикнул Леший, который внимательно прислушивался к разговору. – Не знаю, как вы, а у меня тест отрицательный. Каждый день сдаю.
– Да не ковидлом, чтоб ему сгореть, твари. Другим вирусом, тем, что красивой жизнью зовётся. Нам теперь тоже хочется потреблять и не отвечать ни за что. А не мир спасать.
Я покосилась на Марса. Ну да, как же, “потреблять”.
– А ты тогда что здесь делаешь?
Он смутился.
– Да… от подруги своей сбежал. Требовала, чтобы остепенился, сменил работу, взял кредит на квартиру и тачку – в общем, как все.
И я поняла, что он соврал. До сего момента говорил правду, пусть и неприятную иногда, а теперь – соврал.
Хотя, он никогда ничего не делал зря. Я даже думала временами, что Марс никакой не гейм-дизайнер. Идеальный коллективный психолог или вообще – из органов. Мотивировал он нас как гимн добровольцев перед отправкой на фронт. Я в воспоминаниях солдата одного читала. Вот и Марс для нас таким оркестром работал.
Но – соврал.
– Тогда почему мы? Фролов, Баковский – чем они лучше? – Злой хотел сплюнуть под ноги, но сдержался.
– А ты спроси любого новичка, да хоть вон её, – Марс кивнул в мою сторону. – Зачем она пришла в индустрию? Что в Европе, что за океаном тебе каждый джуниор ответит, не задумываясь: бабла поднять. Сделать такую игру, что заработает миллионы. Только успевай грести. Не зря же и до пандемии цифровая экономика в России росла на сотни миллиардов в год.
– Можно подумать, мы не… – начал Злой.
– Спроси.
Марс явно развлекался. Блин, что он от меня хочет! Сказал бы заранее, я бы знала, как отвечать…
Злой уставился на меня так, будто впервые увидел. Я машинально схватилась за челку, когда меня смущают – всегда так делаю. Защитная реакция.
– Так зачем ты пришла в геймдев, Эли?
Я пожала плечами. Все ж знают ответ, дело не в деньгах – у нас и до вируса геймлев на подъёме был.
– Как все. Сделать игру мечты, а вы – разве нет?
Злой выругался и отвернулся. А когда посмотрел снова, привычного цинизма в его глазах я не увидела.
– Тебе идёт крашеная челка, – вдруг сказал он. – Очень идёт.
Марс хихикнул.
– Вот так-то, котаны.
Ещё через три дня улетел Леший. Психологи не дали добро на очередную смену.
Он тащил двух близняшек, что третий месяц не видели маму. Никак не могла она справиться с осложнениями, то подключали к ИВЛ, то снимали и переводили в палату выздоравливающих. Посетителей, разумеется, не пускали – и девчонки общались с мамой по видеосвязи.
Врачи только руками разводили – неизвестно, что двойняшки видели там, на улице. Страшной улице, которая уже забрала у них мать, но выходить отказывались наотрез. Только в “Симулайфе” бегали в сад наряжать ленточками цветущую яблоню.
Леший возился с ними долго. Слабый канал в маленьком поселении, где они жили, не тянул среду на полных настройках, ему приходилось чуть ли не вручную моделировать объекты. Он не раз и не два недобрым словом помянул медленный интернет от которого в России давным-давно успели отвыкнуть.
И, похоже, надорвался.
Я плакала на кухне, то и дело включая давно опустевшую кофемашину. Не хотела, чтобы ребята меня слышали.
Но, думаю, они всё поняли, потому что за долгий час в комнатку заглянули почти все.