– прочитал Пашка, и из-за последнего пункта аж поперхнулся негодованием.
Вводить команду помешала возникшая эмблема недоведённой «П», отнимая драгоценные секунды.
Пашка выругался сквозь зубы, и начал строчить: «Радушнр встретить сына Пашу, радоваться ему, проявлять заботу, хвалить и защищать от отца».
Решётки не было!
Он уже готов был сдрыснуть, оставив свой рюкзачину у подъезда, когда заметил опечатку. Исправил «радушнр» на «радушно» и начал лупить по фразе с появившейся решёткой большим пальцем. Руки дрожали, дыхание сбивалось.
Пашка окнул цену в пять сотен баллов, когда уже щёлкнула подъездная дверь.
И даже был готов увидеть всё ещё жаждущую расправы мамку, из-за чего невольно сжался.
Но женщина, вышедшая из подъезда, вообще была на его матушку не похожа.
— Сыночек! — раскинув руки и улыбаясь так, что буквально до неузнаваемости изменились черты лица, выпорхнула она на улицу. — Ласточка моя, где же ты был? Чумазый какой! — Руки одетой в халат, носки и батины огромные резиновые тапки мамки сомкнулись вокруг стоящего на скамейки Пашки, и она тепло притянула его к своей пышной груди. Пашка шагнул на асфальт. На глазах отстранившейся матушки блеснули слёзы умиления. — Ты голодный? Устал? — Непривычное выражение лица разгладило морщину на переносице, сделав родительницу словно бы немного моложе. — Ох, давай скорее! Надо папке звонить! Он же в полиции, заявление пишет! Не дай бог принять успеют, так он с тебя, солнышко, шкуру сдерёт!
Глава 3Битва с приливом
Полиция⁈ Пашка так и обмер.
Потом попытался себя успокоить. Каким бы злым батя не вернулся, это поправимо.
Пришлось потратить ещё пять сотен баллов на то, чтобы запрограммировать мамку защищать его физически, пока Пашка успеет навести камеру, войти в нужное меню и набрать текст.
Очень хотелось в душ, но сначала следовало дождаться отца, чтобы не оказаться в неподходящий момент совершенно беззащитным.
Мама выглядела странно, от её поведения что-то неприятное шевелилось внутри и дыбило мелкие волоски на шее сзади ёжиком. Во-первых, Пашка не привык видеть её такой улыбчивой, и вся повадка матери оттого разительно переменилась, делая её какой-то чужой незнакомой женщиной с мамкиными признаками. Словно в фильме ужасов.
— Голодный, Пашенька? Голубцы будешь? Магазинные, правда, сейчас нагрею. Надо тебе помыться, как шахтёр выглядишь! Ты всё-таки с Толей, паскудником, был? Три дня ни слуху ни духу. Уж и что подумать не знали! Папа очень зол. Тебе со сметанкой?
Пашка зажмурился. Подложная мамка казалась умственно отсталой.
Приложение выдало недоведённую «П».
Отец ворвался в квартиру, как разъярённый зверь, спустя минут сорок после того, как матушка ему позвонила. Пашка на силу успел ввести новое настроение, пока мать буквально повисла на нём, схватив за запястья.
Перенастроенный, отец своим присутствием начал вызывать такое же чувство неуютности. Зато Пашка наконец-то смог помыться. Рискнул попросить мать разобрать рюкзак, и услышал в ответ: «Конечно, солнышко! Отдыхай!».
Захотелось свалить из дома. Но нужно к послушным предкам привыкать.
Однако оказалось, что Пашка рано обрадовался.
Мать вошла с блюдцем нарезанных дольками яблок в его комнату часа через пол.
— Вот ты совсем себя не бережёшь, — заметила она. — Такой бронхит только долечили, ночами холодно. — Пашке не понравилась едва уловимая смена тональности в её голосе, и он поспешил, не вставая, навести на матушку камеру. — До вечера будешь лежать? Ты бы или поспал, или уроками занялся… — Индикатор «Раздражение» в меню настроений с каждым словом сдвигался вправо, а выражение матушкиного лица становилось всё ближе к привычному. — Вещи хоть бы отряхнул, прежде чем в рюкзак совать… сажей с кана всё перепачкалось, можно было в пакет его завернуть? Ты на три дня пропал не пойми куда, мы тут с отцом…
Пашка резким движением пальца увёл раздражение в ноль за десять баллов, и выражение умилённого идиотизма вернулось на лицо матери.
— … переживали очень, мы же любим тебя, солнышко! — закончила она.
Но тут в комнату грозно подтянулся батя, успевший раскочегарить своё раздражение на полную, Пашка едва и сумел опустить индикатор раньше, чем он бросился на него с тумаками. Но за это время мамино доползло до середины.
— Что ты сидишь в этом телефоне, глаза поднять не можешь, когда с тобой родители разговаривают, — уперев руки в боки, завела она, пока Пашка переключался на меню настроений.
Дальше пошло что-то, напоминающее битву с приливом. По ходу, перепрограммировать естественное желание и склонность искусственно было совсем не так просто, как Пашка возомнил. Настройка быстро сбивалась, растрачивая зазря дефицитные баллы. Стоило родителям выйти из комнаты, они начинали думать о сыне, раздражение разгоралось, и…
Пашка растрынькал ещё пятьдесят очков в этой неравной борьбе. Он был зол, почти кипел. Не утешали даже три дракона и пять недоведённых «П», пожертвованных приложухой в утешение, хотя драконы и дали сорок шестой уровень.
Когда, выходя из туалета, он в очередной раз услышал, что мамка с отцом говорят на кухне о сыне на повышенных тонах и уже обвиняют друг друга в неадекватной реакции на побег, он понял, что сейчас они нагрянут минусовать новую порцию баллов. Так до утра Пашка вообще с голой жопой останется!
Ворвавшись на кухню, он свёл батину энергию в ноль за сотню, а следом и энергию кинувшейся к упавшему лбом в тарелку отцу матери.
Приложуха похвалила за сообразительность парой недоведённых «П».
Пашка потянул отца за плечи, спихнул на уголок и даже протёр ему лоб салфеткой от супа. Мамку с пола попробовал оттащить в спальню, но она была тяжёлой, как бегемотиха. Пашка мотнулся к кровати, принёс подушку и одеяло, обустроил мамкину ночь на полу и даже окно на кухне закрыл.
Приложуха дала ещё одну «П» с прорехой, подняв уровень до сорок седьмого. Пашка высокомерно хмыкнул, возвышаясь над поверженными врагами, и получил льва.
Однако же проблему надо было решать.
Пашка обошёл храпящую на полу мамку, вскипятил воду и залил в чашке чайный пакетик. Взял табуретку и уселся, облокотившись спиной о кухонные шкафчики. Вошёл в батино меню и попробовал подобраться к вопросу через «цели/желания». Это, по крайней мере, звучало не таким сиюминутным, как настроение, и могло продержаться подольше.
Меню открывало два листаемых экрана.
Желания были прописаны строками, некоторые — выделены курсивом или жирным шрифтом. Когда у бати появилось курсивное «почесать нос», он тут же, не просыпаясь, поднял руку и начал тереть лицо.
А вот «заехать к Катьке», отмеченное чёрным, Пашка попытался убрать. Оказалось, если желание зажать, выпадало меню. Было доступно «сделать сиюминутным», «сделать текущим», «закрепить» (в данном случае помеченное галкой), «удалить» и «редактировать».
Пашка кликнул на последнее, и получил клавиатуру.
«Бросить Катьку» — с ликованием переписал он, и сохранил желание, оставив закреплённым. Это стоило пятидесяти баллов.
Ха! Вот и покончено с шалавой Лебедевой!
Ещё батя хотел пить, а больше во сне ничего не отображалось. Внизу была строка для ввода новых желаний.
Пашка набрал в ней: «Не злиться на младшего сына», и закрепил в жирный цвет за ещё пять десятков очков.
Потом переключился на «цели».
И выматерился в голос.
Потому что, кроме «купить машину», «съездить на охоту с Семёном» и «купить пуховик», там было «развестись с Ленкой, когда Паша окончит школу».
Вот гнидень!
Приложуха выдала дракона и недоведённую «П». Пашка дышал часто и свирепо. Попытался снести поганую цель, но за такое запросили ни много ни мало пятьдесят тысяч баллов!
Пашка понял, что у него дрожат руки. Вскочил, прошёл по кухне, чуть на мать не наступив в сердцах. Плюнул в раковину. Сходил в комнату, достал из куртки пачку сигарет и выкурил две штуки на балконе.
Перед глазами были искры. Пашка пнул ногой пакет с каким-то тряпьём. Захотелось вбить отцу желание затолкать себе в задницу ёршик для унитаза!
Ну как такое вообще может быть⁈ Развестись и что? Жить с мамкой Лебедева⁈ Чтобы тот Пашке стал как Вахтанг Островской — названым братиком⁈
Срань господня!
Пашка вытащил из кармана вибрирующий телефон. Ему надавали три недоведённые «П», четырёх драконов и перевёрнутый «игрек».
Пидор старый! Ну и скотина!
Ничего! Завтра он эту шалаву бросит! Там, глядишь, и цель со временем поменяется…
Возвращаться в кухню и даже смотреть на отца не хотелось, но Пашка всё-таки с порога внушил мамке закреплённое желание не сердиться на младшего сына. Он очень надеялся, что это даст результат.
Уснуть не получалось. Пашка уже и вздрочнул, и даже подумал снизить энергию, но пожалел баллов. Приложуха успела за два часа подарить ещё две недоведённые «П», овна и трёх драконов. А лучше бы стала опять давать очки в нормальных количествах! Вот какой ему сейчас толк от нового сорок восьмого уровня? Корректировка прошлого, небось, миллион стоит, если простой цели пятьдесят Ка!
Кое-как успокоиться получилось только врубив сериал и залипнув в него. К шести утра, когда в родительской спальне стал звонить батин будильник, Пашка ещё не спал.
В итоге отнёс телефон на кухню, стащил с мамки одеяло (хотя подушку оставил) и свалил в комнату. Что там предки решили по поводу своей отключки странной, не подслушивал. Когда к нему заглянули, притворился спящим.
Может, желание не злиться на Пашку помогло им не пытаться его разбудить перед отбытием на работу, хотя такое почти наверняка означало, что Пашка опоздает в школу. Они же не знали, что он за ночь нажевался бутеров и вообще одетый под одеялом только и ждёт, пока щёлкнет замок.
Едва предки свалили, Пашка вскочил и через десять минут уже вылетел из дома. Мало ли, вдруг не засчитает квест из-за опоздания.
На географии Толик встретил Пашку с пытливым любопытством, но говорить помешал начавшийся урок. Зато после звонка он накинулся прямо как на допросе!