Мать оккупировала ванную. Пашка, чувствуя себя сапёром, поймал батю в кадр из-за угла за кухонной дверью, и, войдя в меню спрятался в комнате. Зинка накормила его лазаньей, есть не хотелось. Зато ох как хотелось поглядеть крах Лебедевской мымры. Но сначала, очень аккуратно, чтобы не свернуть меню отца и не понадобилось опять партизанить и ловить его в кадр, Пашка заглянул в «цели/желания».
И чуть не запустил телефон в стену.
«Помириться с Катькой» — значилось жирным шрифтом под «нажраться с Семёном» и «выпить пива с воблой».
Да твою ж мать! Да издевается этот кобель, что ли⁈
Смотреть очевидно временную отставку Лебедевой перехотелось. Приложуха выдала медведя, дракона и недоведённую «П». Пашка был уверен, что хуже вечер стать не может — и опять ошибся. Потому что, когда мать вышла наконец-то из ванной, в углу левого глаза у неё оказался подпухший и налитый краснотой будущий фингал.
Такой херни в семье Соколовых не было никогда. Предки могли орать друг на друга до хрипоты, хлопать дверями, отец мог стучать кулаком по столу, и однажды даже переборщил с этим настолько, что подломилась одна из ножек и часть посуды, упавшей на пол, разбилась.
Отец мог щедро одаривать подзатыльниками сыновей, мог взяться за ремень. Мог в сердцах пнуть ногой Стержня. Но чтобы он поднял руку на мамку… Может, какое-то дебильное совпадение? И она сама обо что-то двинулась?
Пашка увидел мамкину рожу случайно, она как будто ныкалась. Была очень смурной. И на кухню не пошла, просидела вечер в спальне.
А батя в девять взял и… свалил. Кстати, очень верно. Способен был Пашка сейчас назначить ему что-то более чем неприятное, в голову то и дело лезли всякоразные на сей счёт соображения. Приложуха пыталась утихомирить недоведёнными «П» и драконами, даже медведя ещё раз выдала, подняв акк до сорок девятого уровня. А в итоге Пашка взял и свёл свою энергию в ноль. Просто чтобы не думать.
Потому что от любой мыслительной деятельности становилось как-то тошно.
В школу, если бы не вчерашняя феерия Толика, он бы, конечно, не пошёл. Но сейчас очень хотелось посмотреть на результаты.
Утром стало понятно, что отец ночевать не вернулся. А мамка поднялась в какую-то несусветную рань и успела уйти на работу раньше, чем зазвенел Пашкин будильник. Наверное, намазалась тоналкой. Или вообще будет торговать в очках солнцезащитных, хотя солнца было пока мало. Отсутствие предков поутру порадовало. Так проще получалось делать вид, что не происходит в семье никакого адового треша, с которым Пашка не желал иметь совершенно ничего общего.
Хоть приложухой собственные мысли убирай. Интересно, а так сработает? Или выйдет такая же муть, как с искусственными настроениями?
Кумыжного в школе не было. Пуп и Абдулов на уроки пришли, даже на физру, с которой начинались занятия по четвергам. А Толик натурально стал звездой. На него смотрели с восхищением. Девки принялись с ним как-то иначе разговаривать. А перед английским внезапно подошёл Васин и пожал ему руку.
Вступать с тем в коалиции Толик не стал, и вообще зазнавшимся не выглядел. Он даже не кричал о своём великом бое на каждом углу, и разговор о том с Пашкой тоже свёл на другую тему. Это понять было сложно. Когда получалось, что сам Пашка вступал в драку, он потом про то трындел с Толиком ещё неделю, и в диалоги с окружающими вворачивал к месту и не очень, чтобы все поняли, что он, Пашка, не молокосос какой-то и не дрыщ, а огрёб в результате едино из-за численного перевеса противников.
Товарищ же как будто не придал вчерашнему чуду особого значения, хотя это было невозможно в принципе. Умей он так пиздеться изначально, вся Толикова жизнь сложилась бы иначе. Никак не могло получиться, что он не думает о том постоянно. Хотя со стороны выглядело именно так.
Вызывало это столько недоумения, что Пашка уже к концу второго урока полез к нему в «мысли». И выяснил, что приятель следует выработанному за ночь плану. Полагал Толик, что был боевой машиной всегда, просто не догадывался это дело применять. Но решительно постановил, что мудилой из-за внезапного открытия не станет. Наоборот, выдумал себе Толик за минувшую бессонную ночь что-то вроде карьеры супергероя. Задумал защищать придурков вроде Лебедева и Завихренникова, ставить на место моральных уродов, до тех пор, пока авторитет вчерашней победы будет работать. В то, что подобное получится провернуть заново, Толик верил не до конца и проверять не жаждал, надеясь на славу.
А чтобы слава та закрепилась, следовало, по разумению Толика, делать вид, что ничего особенного не произошло.
Короче, опять его конспирологические теории и другая такая муть.
Историк нарывался на неприятности. На третьем уроке он внушительно напомнил Пашке о единице за свой дебильный марафон дат и о приближении конца года. Велел потратить ночь на то, чтобы напитать свою пустую голову историческими сведеньями из учебника.
За «пустую голову» Пашка не пожалел пятисот баллов и назначил историку в половине десятого вечера высыпать на макушку жены упаковку муки. Пусть себе развлекается. Может, вообще не явится завтра при такой петрушке.
Лидочка решила проводить диктант. Подумал Пашка загрузить себе идеальное знание русского языка, но оно стоило сто пятьдесят тысяч баллов. Потому просто назначил русичке проверить работу Соколова первой сразу после урока и поставить за неё пятёрку. А вместо диктанта с упоением описывал сиськи Мирошиной, хотя приложуха и обозвала за то бараном.
Обещанные за поездку на кладбище пять тысяч сильно пофиксили Пашкину бережливость.
Может, напереводить себе чужих денег и квартиру снять? И вообще надо бы доложить в коробку из-под фена украденное. За поход он умудрился растрынькать десятку (зато чувствовал себя от того подлинным олигархом). Но, если снять Абдуловские сбережения, можно следы преступления замести. Только вот предки в коробку не лезли, а, если полезут, это можно будет подправить. Например, назначить бете сказать, что он все деньги отдал Пашке осознанно, на карманные расходы. И пусть сидит и думает, на фига так сказал, как вон Лидочка, когда будет за порнографический очерк Соколову пятёрку ставить.
Пашка решил, что, разделавшись с кладбищенским квестом до конца (с завершением, понятно же, что ту землю тоже кому-то потребуется подсунуть, и как бы не опять Зинке), займётся приятностями. С Пионовой там куда-то сходит или даже съездит, или что-то такое. Как завещал Лавриков. А предков пока что будет игнорить и вырубать, если те в его новую жизнь лезть начнут. Тратить на них много баллов не станет. Пускай себе там чё хотят, то и вытворяют, лишь бы не трогали. Ну вот почему должен Пашка раскошеливаться на устранение батиного блядства? Ну не похер ли Пашке? Так-то, даже если отец к этой шалаве уйдёт, теперь своему божественному сыну он тем не повредит. Или почему надо мамку защищать, если она такую жесть позволяет? Тоже, небось, не на ровном месте. Язык у мамки был длинный, характер — сварливый. Вот Пашкино это всё дело? Нормальные родители детей от своих разборок огораживают, вот что.
Лучше замутить что-то вроде Толикового фурора, чтобы и на Пашку окружающие начали смотреть с восхищением.
Но было лениво. И вообще планировать великие дела мешало текущее задание.
После школы он вызвал мотор и поехал к аэропорту.
Терновское кладбище было огромным. Найти там могилу, координат которой прилога не предложила, казалось совершенно невозможным. Три раза Пашка прошёлся туда-сюда по разным аллеям, скользя взглядам по памятникам, но ничего подходящего не углядел. К тому же, писали имена везде разными шрифтами, в разных местах, так и ослепнуть, блин, можно со своими поисками!
Еще и замёрз порядочно. Трать потом баллы на лечение. Куртку, что ли, тёплую купить?
Спустя полчаса попробовал Пашка пойти к сторожу, или как это тут правильно называется.
В домике с надписью «Администрация» сидела жирная тётка с фиолетовыми овечьими кудряшками на башке. На Пашкин вопрос она ответила первым делом, что тут не справочная. Тогда посетитель предложил тётке астрономическую сумму в пару косарей Абдулова, и она тут же стала приветливой. Предложила чаю с печеньем, и принялась возиться со своим видавшим виды компьютером. Через полчаса Пашка получил номер ряда и участков, где покоились Айвазовские.
Таких оказалось довольно много, и Пашка почти час искал Агнию Ауэзовну. Даже едва не отчаялся, но потом досмотрелся на потёртом памятнике с почти стёршейся когда-то позолоченной надписью до искомого.
Агния померла в 1965 году! Её могила обросла бурьяном и покосилась, за ней особо никто не следил, похоже, уже много-много лет. В эту оградку оказалось натыкано ещё целых пять более поздних захоронений. И ещё несколько Айвазовских имелись тут же в окрестностях, что и замедлило так сильно Пашкины поиски.
Присев на корточки, он с усердием выскреб карандашом немного земли из-под основания памятника и ссыпал в свёрнутый из тетрадного листка конвертик. Потом переписал информацию об Агнии: пятое июля 1890 года — семнадцатое февраля 1965. Бабке было семьдесят пять лет, она родилась ещё при царях! И уж точно никак не могла быть пользовательницей каких-то там приложений.
Означает ли это, что и Лавриков с «Дополненной реальностью» не баловался?
Пашка сел на лавку у ржавого столика и вбил ФИО Агнии с датами в поисковик, но не нагуглил о ней ничего абсолютно. На всякий случай пофоткал памятники Айвазовских и людей с другими фамилиями, захороненных в оградках с Айвазовскими. Самый свежий покойничек был 2010 года, Айвазовский Сергей Леонидович, проживший тридцать два года.
К чему разводить детективную деятельность Пашка и сам не знал, но было ему очень уж интересно понять, за каким чёртом и по какому принципу всё-таки гоняет его игруха на кладбища Пензы. Какого-либо касательства до нового, последовавшего за начислением пяти тысяч баллов, задания это импровизированное расследование не имело. Задание же было следующее:
«32. Купи удобную шейную подушку для сна в путешествиях, распори на ней шов, всыпь землю из-под захоронения Агнии Айвазовской, и зашей так, чтобы дыры не осталось. Награда — 900 баллов».