Пара была другая, но она мало чем отличалась от вчерашней: примерно тот же возраст, похожий вид и все остальное. Словно соседи первых.
Они согласились помочь мне со «школьным проектом» (как и вчера), я начал со стандартных снимков типа «муж и жена стоят вместе» (как и вчера) и через минуту подумал: «Черт, ни фига не получается!» (как и вчера). Но сегодня я не сдался, а сказал про себя: «Ты делаешь это в память о маме. Чтобы запечатлеть происходящее в 9:09 вечера, в тот момент, когда она умерла. Твоя цель – не создать шедевр… Забудь о самолюбии и доверься своим инстинктам».
Перед глазами возникла картинка: две улыбающиеся рожицы держались за руки. И я спросил у мужчины:
– А как вы познакомились?
Тот принялся рассказывать скучную историю о том, как он вместе с женой работал в офисе двадцать лет назад. Я слушал и кивал, а потом картинка в голове изменилась: рожицы вместе смотрели на то, как они встречаются, но будто из разных углов треугольника – их точки зрения не совпадали.
Я обратился к женщине:
– А вы тоже так все запомнили?
– Не совсем…
И она выдала свою версию – гораздо более занимательную – про вечеринку на работе, алкоголь и необходимость добраться до дома, – будущему мужу на тот момент женщина не особо доверяла. Они принялись спорить, не обращая на меня внимания, а я едва успевал нажимать на кнопку. Дело кончилось тем, что женщина стала посмеиваться над своим мужем, а тот – извиняться, а потом он повернулся ко мне и сказал:
– …и вот мы уже троих детей завели. Похоже, она все-таки решила мне довериться.
– Похоже на то, – согласился я.
Когда они ушли, я попытался вообразить, как сам буду рассказывать какому-нибудь мальчишке подобную историю лет через тридцать. Сложно было представить, что я вообще доживу до такого возраста, – не говоря уж о жене, детях, карьере и ипотеке… Меня пробила дрожь, хотя на улице не было холодно.
Я достал телефон.
спасибо за совет, миледи. кажется, вам пора открывать частную практику, потому что сегодня мне работалось гораздо лучше. до скорого
Она ответила почти сразу:
очень рада!
В кофейню я пришел, чувствуя себя в сто раз лучше, чем двадцать четыре часа назад, хотя сегодня делал примерно то же, что и вчера. Стоило мне приблизиться к барной стойке, как бариста, взглянув на меня, спросила:
– Большой чай масала, верно?
Я уже собрался кивнуть, когда вдруг выпалил:
– А знаете, давайте лучше эспрессо… двойной.
Почему бы и нет?
Она налила мне кофе, я вернулся за столик и принялся рассматривать только что сделанные снимки. На большом мониторе станет виднее, но и экранчика камеры хватало, чтобы понять: некоторые из них были очень неплохими. Я быстро пролистывал фотографии – и они сливались в короткий отрывистый фильм о разговоре одной пары, а несколько волшебных кадров сами по себе рассказывали историю. Почему-то мне не терпелось показать их Асси, ведь она…
Кто-то скользнул на место напротив меня. Не отрывая взгляда от камеры, я бросил:
– Надеюсь, ты принесла с собой новые главы.
– Ты о чем?
Я поднял глаза.
Кеннеди Брукс!
Глава 26
В документальном снимке содержится нечто еще, некое качество объекта, на которое отзывается творец.
Я МОЛЧА УСТАВИЛСЯ НА НЕЕ.
– Я тоже рада тебя видеть, – сказала Кеннеди. С улыбкой.
Обнаружив, что начинаю улыбаться в ответ – не потому ли улыбку иногда называют заразительной? – я заставил себя прекратить.
– Привет, Кеннеди. Как дела?
– Я отправила тебе сообщение. Даже два. – Она почти явно выпятила губы. – Ты меня игнорируешь?
Стараюсь. Неужели не заметно?
– Был занят, – ответил я.
Она кивнула:
– Понимаю. В последнее время на тебя много всего навалилось. – Она похлопала глазками. – Джей, мы так давно друг друга знаем…
Нет. Это я тебя давно знаю. Но я не знаю, знала ли ты меня хоть когда-нибудь.
– …и я подумала, глупо будет вот так перестать общаться. Я… я хотела извиниться за то, что слишком бурно отреагировала тогда, на вечеринке. И потом, в моей комнате. – Она посмотрела в стол. – Возможно, из-за того, что почувствовала себя обиженной. Извини.
Ну и что тут скажешь?
– Мне тоже очень жаль. Все в порядке, не переживай.
– Хорошо, – с облегчением согласилась Кеннеди. – А еще я хотела сказать, что видела твой сайт. Очень круто! – Она помолчала. – И мою фотку, которую ты туда выложил. Снятую прямо здесь. – Она кивнула на улицу. – Мне немного неловко за то, как я себя вела в тот вечер, но снимок вышел классный. Ты уловил во мне что-то… – она пару раз моргнула, – что никто другой не замечает. Правда.
И тут я отчетливо понял, как можно влюбиться в Кеннеди. Помимо очевидной привлекательности, в ней определенно было нечто особенное. Нечто такое…
Мысль оборвалась, потому что Кеннеди вдруг встала, обошла столик и села рядом со мной.
– А вот еще фоточка, которая может тебе приглянуться…
Я попытался отодвинуться, чтобы дать ей место, но Кеннеди продолжала ко мне прижиматься. И я понял, что невольно оглядываюсь: хотелось убедиться…
– Помнишь, я предложила устроить гламурную фотосессию? – спросила она, протягивая свой телефон. – Пришлось мне самой ее провести.
Ого, вот это да! Я осознал, что пялюсь на экран, пока Кеннеди нашептывает мне на ухо:
– Я бы с удовольствием ее повторила – с тобой. Есть у меня парочка новых идей… у тебя наверняка свои найдутся. А еще у меня есть идеи по поводу модельного портфолио. Может быть, займемся и тем и другим – как-нибудь в ближайшее время? – Она улыбнулась. – К обоюдной выгоде.
Я сглотнул. Она по-прежнему держала передо мной телефон, и я по-прежнему на него смотрел. Кеннеди перелистнула на другую фотку. Ни фига себе! На ее фоне первая была детским садом. И я очень отчетливо осознавал, что девушка со снимка сидит рядом со мной. И ее нога прижимается к моей. А волосы – щекочут мне лицо.
Кеннеди снова перелистнула фотку. Ну вообще охренеть! Хорошо хоть мы сидели спиной к стене, потому что снимок был откровеннее некуда.
– Это больше того, что я задумывала, – прошептала Кеннеди, – только ты бы справился гораздо лучше.
Она убрала телефон и положила руку мне на бедро.
– Мы могли бы здорово повеселиться. Вдвоем.
Ладно, признаюсь, она меня зацепила. Но очевидно, мой мозг все еще получал достаточно кислорода, чтобы работать. Едва достаточно.
– Хватит! – раздался в ушах мой собственный голос.
Кеннеди слегка отстранилась и посмотрела прямо на меня.
– Чего хватит?
– Почему ты считаешь, что должна вести себя подобным образом?
– Каким таким образом?
– Из-за неуверенности в себе? Или ты не знаешь, чего на самом деле хочешь? Или, наоборот, знаешь, но думаешь, будто единственный способ получить желаемое – это манипулировать парнями, чтобы те согласились тебе помочь?
Она посмотрела на меня тем самым взглядом – ну, вы знаете.
– Джей! Ты вообще о чем? Мы просто сидели и разговаривали, и вдруг ты…
Поначалу я нервничал, обращаясь к ней в подобном тоне, но теперь разозлился.
– Стоп! Хватит уже разыгрывать из себя невинность. Попробуй перестать водить парней за член и прямо говори, чего хочешь. Кто знает, может, они и так помогут. Не ради того, чтобы залезть тебе под юбку. А просто потому, что ты им нравишься как человек и они готовы подставить плечо.
Обалдеть! Неужели я такое выдал?
– Кеннеди, серьезно, – уже мягче добавил я, – чего ты хочешь?
На мгновение мне показалось, будто все закончится так же, как в прошлый раз, когда я задал ей этот вопрос, а она ответила, что хочет, чтобы я ушел. Однако теперь Кеннеди не стала от меня отмахиваться и надолго замолчала.
– Я хочу… – наконец сказала она, – я хочу стабильности, мне нужен якорь. – Она вздохнула и впервые за много лет стала похожа на ту Кеннеди Брукс, которую я когда-то знал. – Я чувствую себя потерянной.
Мне оставалось лишь кивнуть.
– Понимаю. Я тоже чувствовал себя потерянным. – Я помолчал. – Мы тогда не общались, но ты наверняка видела, каким я был после смерти мамы. Места себе не находил.
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое. Но сейчас ты выглядишь вполне уверенным в себе, как будто точно знаешь, кто ты.
– Думаю, внешний вид человека и его самоощущение могут сильно различаться… – Я помедлил. – Мне, например, кажется, что у тебя есть все, чего можно пожелать.
Кеннеди засмеялась, но как-то невесело.
– Сказать тебе честно? Все, что у меня есть, – это бутылка дешевой водки. Я прячу ее в своей комнате, чтобы родители не унюхали от меня алкоголь – хотя им, скорее всего, наплевать, – и пью в одиночестве почти каждый вечер. Не для удовольствия, а просто чтобы уснуть.
Ничего себе!
– Впрочем, еще у меня есть родители. Они никогда меня не хвалят – и не наказывают, что бы я ни делала. Завалю все предметы в школе, получу стипендию в Стэнфорде – им будет ни холодно ни жарко. Не понимаю, зачем они вообще решили завести ребенка? Ей-богу, я убить готова, лишь бы мне запретили выходить из дома, хоть разок. Просто чтобы понять, что им не плевать.
Вот кто бы мог подумать…
– И… я никогда по-настоящему не говорю с парнями. Или парни никогда не говорят со мной. Они подходят, приглашают на свидание, а сами пялятся на мои сиськи или начинают уговаривать напиться или накуриться, думая, будто это меня «раскрепостит» или еще что. Или начинают жаловаться на своих начальников и друзей. Но они никогда не говорят со мной. Обо мне. О чем-то важном для меня. Раньше я пыталась, но… – Кеннеди пожала плечами, – теперь сдалась. С девчонками примерно то же самое. Вроде как наоборот, но, по сути, то же самое. В общем, да… у меня есть все… – Она опустила взгляд и