– Никаких вечеринок?
Пейдж хмыкнула:
– Нет, без вечеринок.
Она еще раз широко зевнула и сонно прикрыла глаза. Усталость окончательно ей овладела. Пейдж опустила голову на подушку и положила ноги на другой край дивана. Она среагировала не сразу. Я уже подумала, что сестра уснула, ничего не заметив, но несколько секунд спустя она резко распахнула глаза и вцепилась рукой в диван. Я услышала, как Пейдж тихонько вдыхает аромат.
– Что-то случилось? – спросила я.
Сестра сощурилась:
– Ничего.
Я перевела взгляд на телевизор, но специально устроилась в кресле так, чтобы наблюдать за каждым движением Пейдж, хотя бы краем глаза. Судя по всему, она пыталась сделать вид, что все в порядке. Сестра отвернулась, словно собираясь задремать, и глубоко вдохнула. Жаль, что я не видела ее лицо.
Потом Пейдж снова развернулась к телевизору. Я быстро моргнула и уставилась в экран. «Ну же, Пейдж. Скажи мне, о чем ты думаешь. Или хотя бы покажи».
Сестра отозвалась на мои мольбы. Но не совсем так, как мне того хотелось бы. Пейдж встала с дивана:
– Я пойду к себе в комнату.
Она произнесла это почти шепотом, и голос у нее дрожал.
– Ладно, – отозвалась я. – Все нормально?
Пейдж кивнула, но больше ничего не добавила. Чуть позже она спустилась обратно в гостиную за своим рюкзаком. Глаза у нее были красные и опухшие. Меня тянуло перед ней извиниться. Наверное, я совершила ужасную ошибку. И мне больше не стоит этого делать.
Но ведь надо. Я доведу дело до конца, а там посмотрим. В конце концов, у нас и так все хуже некуда. А еще мама частенько говорила перед ужином: «Десерт не получите, пока не съедите что-нибудь зеленое». Пейдж заявляла, что тогда и яблочное желе подойдет. А мама смеялась и принималась перечислять все хорошие события, которые приходят только после плохих: «За зимой следует весна. За родами – новая жизнь…»
«Ладно-ладно, – отвечала Пейдж. – Съем я твою дурацкую брокколи».
Да, сейчас нам больно и тяжело, но я надеюсь, что в конце пути нас ждет десерт.
Глава седьмая
Звон будильника снова и снова бьет меня по вискам, словно молоток. Я ударяю по нему ладонью и засыпаю, и так два раза подряд. За чтением историй про призраков и размышлениями над новыми экспериментами прошла большая часть ночи. Чтобы из-под моей двери не сочился свет и Пейдж или папа не зашли ко мне, пока я рисую схемы и изучаю паранормальную активность, я выключила лампу и спряталась под одеялом с фонариком и распечатками. Видимо, там и уснула, потому что фонарик валяется поблизости, а я накрыта одеялом с головой. На улице еще темно, но я все равно откидываю одеяло, встаю и разминаюсь. Стряхнув сонливость, я повторила про себя план. Сегодня мы поедем к Бекки сразу после школы, и мне надо что-нибудь вытворить до того, как я разбужу Пейдж, чтобы обеспечить присутствие призрака в доме.
План я придумала вчера ночью, и, с моей точки зрения, он просто гениальный. Пейдж каждый день ходит в школу со старой тряпичной сумкой. Я спустилась на первый этаж и отправилась прямиком к нашей Главной Мозоли, как называла ее мама. У нас нет настоящей прихожей. Только ряд крючков на стене у выхода в гараж. Там неаккуратно развешаны куртки, зонтики и портфели, а под ними на полу валяется обувь. Сумка Пейдж даже не добралась до крючка – видимо, сестра бросила ее на пол, когда пришла вчера домой. На сумке узор в красно-белую полоску, но лямка просто белая – посеревшая от частого использования, но все же белая. Я взяла бутылочку с кремом от загара, нанесла немного на ладони и потерла ими лямку. Не сильно, чтобы аромат весь день преследовал Пейдж, но чтобы она не смогла догадаться почему. Затем помыла руки и побежала наверх будить сестру.
Удивительно, но папина дверь была не заперта, а распахнута настежь. Я заглянула в комнату и обнаружила, что его там нет.
Я прислушалась – вдруг он в ванной? – но до меня не доносился шум воды. Наверняка папа пришел домой рано или поздно, но куда он теперь-то делся? Это я выяснила только после того, как сходила в душ и переоделась. Когда я наливала молоко в миску «рисовых хрустяшек» – точнее, обычного воздушного риса, – в гостиной что-то зашуршало. Я поставила миску на стол и подошла к двери. Телевизор был включен, а на диване лежал папа.
Наверное, он услышал мои шаги, потому что сказал:
– Доброе утро.
– Ты давно не спишь? – спросила я.
– Почти всю ночь.
Вот почему в спальне пусто.
– Не мог уснуть?
– Да, никак.
– Ты заболел? Тебе как-нибудь помочь?
– Не-т, просто сны плохие снились, понимаешь? – Папа отвернулся и потер лоб.
– Понимаю, – мягко ответила я.
Я вернулась на кухню к своему воздушному рису. Там уже стояла Пейдж и тоже наполняла себе миску.
– Будем наслаждаться, пока есть еда, согласна? – улыбнулась она.
Я кивнула и захрустела хлопьями.
– Он в гостиной? – Сестра вздохнула.
Я еще раз кивнула и продолжила жевать.
– Наверное, с водой что-то не так, – начала Пейдж и запнулась. Она убрала коробку хлопьев обратно в шкафчик и добавила: – Или с воздухом.
Я проглотила ложку воздушного риса:
– Ты о чем?
Пейдж села возле меня за стол и тихо заговорила:
– Прошлой ночью со мной случилось что-то странное. Поклясться готова, что почуяла запах маминого спрея для тела. Помнишь ту дрянь с ароматом тропических островов, которую она покупала в баллончиках?
Я закусила губу и улыбнулась:
– Мне он нравился.
– Честно? Я его терпеть не могла. Меня чуть ли не тошнило. – Пейдж поднесла ложку ко рту и быстро проглотила хлопья. – В общем, вчера мне особенно не хватало мамы.
– Мне жаль.
– Ты ни в чем не виновата.
На самом деле виновата, но не могу сестре в этом признаться. В тот момент я поняла, что мне лучше поспешить или вообще изменить подход к проблеме. Одно случайное воспоминание – это довольно грустно. За ним должен скрываться какой-то смысл. Дом не может называться «домом с привидениями», если жильцы не догадываются о том, что в нем поселились призраки. Крем от загара продолжит традицию, которую я задала вчера вечером. Но, возможно, мне стоит подтолкнуть Пейдж в нужном направлении.
– Я иногда пытаюсь уловить мамин запах, – начала я. – Просто чтобы почувствовать, что она где-то рядом. Не здесь, но как бы здесь.
Пейдж ухмыльнулась:
– Об этом я не думала.
– Так что, наверное… Наверное, тебе повезло. И мама просто хотела показать, что присматривает за тобой… или что-то вроде того.
– Боже мой, не приплетай сюда свои дурацкие истории. Ты же знаешь, как я отношусь ко всем этим сказкам про призраков.
Пейдж подмигнула мне, и мы обе набросились на хлопья с молоком. Возможно, я перестаралась; хорошо, что Пейдж оборвала разговор в самый подходящий момент. Она ни о чем не подозревает. Я всего лишь дала ей малюсенькую подсказку.
Мы разошлись по своим комнатам, чтобы собрать в школу. Спускаясь вниз, я заметила, что ладони у меня жирные. Интересно, как сестра воспримет запах крема на тряпичной сумке после нашей беседы за завтраком? Я остановилась в дверном проеме, наблюдая за тем, как Пейдж обувается. Не успела она потянуться за сумкой, а запах уже ударил ей в нос – она замерла и принюхалась, почти как собака. А потом поморщилась и перекинула сумку через плечо.
Тут меня осенило, что у Пейдж крем от загара может и не ассоциироваться с мамой. Как оказалось, тропический аромат спрея для тела сестре никогда не нравился; вдруг она связывает с мамой совсем другие запахи? Черт! Это все меняет.
Пейдж повернулась ко мне:
– Ты обедаешь на улице?
– Бывает иногда.
Сестра взяла бутылочку крема от загара с полки, висевшей над рядом крючков:
– Возьми, нанесешь его в машине. Лучше быть намасленной, чем обгоревшей!
Я широко распахнула глаза и втянула щеки, чтобы сдержать радостную улыбку. Именно эти слова повторяла мама, когда мы жаловались, что нам противно наносить крем от загара. Однажды она заставила нас буквально в нем измазаться, и Пейдж пожаловалась, что на ее теле словно растопили кусок сливочного масла. Так к нам и привязалась эта фраза.
До школы мы ехали в полной тишине, но когда Пейдж высаживала меня у ворот, она улыбнулась – по-настоящему. По коридору я брела словно в трансе. В шкафчике меня ждал сложенный листок бумаги; он выпал, когда я открыла дверцу. На нем значилось мое имя, явно выведенное рукой Исайи. Я подхватила записку и спрятала ее в карман до начала урока, чтобы не пришлось объясняться перед Бекки или другими случайными свидетелями.
Опустившись за парту, я достала из кармана листок и развернула.
В библиотеке в обед?
После всего произошедшего благодаря моим экспериментам мне не хотелось дожидаться урока естествознания, чтобы поговорить с Исайей, так что встреча в библиотеке была бы очень кстати. Но все не так просто. Да, это всего лишь Исайя, и мне нравится с ним общаться, но все в школе считают его странным, а Бекки, наверное, уже выдумывает для меня прозвище почуднее, что-нибудь вроде «гикофилка». Конечно, она скажет, что ей просто хотелось меня подразнить, но я не могу быть в этом так уж уверена. От этих мыслей у меня живот сводит. Иногда Бекки ведет себя просто отвратительно.
Надо придумать, что наплести подругам. Я постучала пальцем по столу. Мы с Исайей вместе готовим научный проект. На следующей перемене я скажу Лиа, что не пойду с ними на обед, потому что нам есть что обсудить. Она из нас самая ответственная в том, что касается учебы, и, скорее всего, поверит в мою историю…
– Вот отстой, – пробурчала Лиа недовольно. – Обязательно этим заниматься во время обеда?
Ответ я подготовила заранее:
– Либо так, либо я должна остаться после занятий. Лучше уж пожертвовать обедом, как думаешь? Кроме того, впереди у нас целая ночь! – Я слегка толкнула подружку бедром, и Лиа прыснула.
Я страшно обрадовалась, что она поверила, и следующий ее вопрос застал меня врасплох: