в же они потеряли.
Так что при определённой усидчивости и упрямстве, вычислить мое местоположение они могли. И передать его своим людям в Деносе. Что приводило к ещё одному выводу: среди них был по меньшей мере один человек, который потенциально мог хотя бы принимать «входящие сообщения». Кто-то вроде нашего Уния. Недоучки, так и не ставшего Кочевником, но всё же способным на кое-какие операции.
Довольно распространённая практика, на самом деле. Таких людей в Переход стараются отправлять в первых рядах. Как дополнительную страховку на случай, если с ядром ячейки что-то произойдёт. И чтобы не потерять связь с уже отстроенной структурой по легализации иномирцев.
Другое дело, что раньше чужих Кочевников никто не искал. И охоту на них не объявляли. Просто предполагалось, что мы все как-то сможем ужиться, даже если выберем для Перехода один и тот же мир. Ведь все оставшиеся в умирающих городах люди нуждались в спасении. А вопрос выживания всегда ставился превыше других.
Но теперь что-то изменилось. Джассан начал войну против Неблина, а тот — принялся шантажировать меня. По какой причине? Я очень хотел это понять. И вложил этот запрос в отчёт, который отправил Эрике. Ведь про Неблин и Джассан я ничего толком не знал. Кочевники не занимаются политикой. Нас готовят к совершенно другим задачам.
Да и Неблин из нашей образовательной программы давно исключён. По причине гибели города. Слухи, о которой, как оказалось, слегка преувеличены.
Уже на следующее утро я узнал в чём дело. Совет Координаторов не стал тянуть с ответом, понимая, что один из их проводников в другой мир находится под ударом. Отправляя пакет, Эрика прибавила от себя, что передаваемая мне информация является секретной. Но Совет оставил за мной право самому принять решение о том, доверять её Унию, Догуляю и последующим переселенцам.
Не знаю про других, а Унию я точно собирался рассказать.
Ещё Координаторы передавали, что я сам по себе. Не прямым текстом, а примерно так:
«Мы можем послать к тебе на помощь Кочевника. Ближайший у нас в Испании. Но не хотели бы. Там парень уже второй год работает, разрушать ячейку не хотелось бы, как и его опасности подвергать. Нет, если тебе очень надо, то мы, конечно, отправим. А также готовы подвинуть очередь и в первых рядах отправить в Переход специалистов по безопасности. Но вся эта движуха лишь привлечёт к тебе ненужное внимание, так что давай ты сам как-то всё разрулишь, лады?»
Не сказать, что я ждал чего-то иного. По сути, каждый Кочевник сам по себе с того момента, как впервые открывает глаза в новом теле. И никто не способен ему помочь. Риск, на который мы идём добровольно, чтобы спасти своих сограждан.
Так что заверения в том, что «весь Ленов мысленно с тобой» я пропустил, не особо вдумываясь. Перейдя непосредственно к вопросу, который мне реально мог помочь.
Причина конфликта между Джассаном и Неблином лежала в плоскости веры. Джассанцы были крепко повёрнуты на религии, которая утверждала, что процесс увядания нашего Листа является следствием гнева божьего. Мол, люди делами своими довели мир до ужасного состояния, и бог отвернулся от своих созданий.
И фиг бы с ними, каждый имеет право сходить с ума по-своему, но ведь они свой устав ещё и на другие монастыри проецировали. Считали истинно верующих — себя то есть — единственными, кто имел право на спасение. Остальным, правда, не мешали, даже миры для Перехода всегда выбирали другие. Чтобы, видимо, не пересекаться с язычниками.
Но не с Неблином. В этом городе, по мнению фанатиков, жили люди, которые не имели права на спасение. А всё потому, что неблинцы были менталистами. Не всё поголовно, но кто обращает внимание на щепки, когда вырубают лес.
Вся наша цивилизация развивалась, как биокинетики. Изучение и развитие возможностей человеческого тела, здоровье, долголетие и вот это всё. Но были и другие направления, скорее даже — ответвления от базового пути. Псионики и менталисты.
Ни первые, ни вторые — а это разные школы, если что — не получили особенного развития среди наших предков. Во времена до Увядания в некоторых странах даже шли разговоры о том, чтобы менталистов запретить. Они, мол, могут влиять на свободную волю других людей, заставлять их совершать то, чего те не собирались. Не знаю, действительно ли они обладали подобным могуществом, в записях о прошлом таких сведений не было.
Но в любом случае обычные люди им не доверяли. И старались держаться от носителей этого странного дара подальше. Это привело к тому, что большинство менталистов перебрались в те места, где к ним относились лояльнее. Не все — Кочевники с Маяками ведь тоже в какой-то степени наследники этого пути. Но многие. И одним из таких мест оказался город Неблин.
Особо своей специализации неблинцы не кичились, никому не угрожали и остатки мира захватывать не собирались. Но джассанцам и самого факта владения опасным даром оказалось достаточно, чтобы объявить менталистов осквернённым народом, чуть ли не виновниками гибели нашего мира. И начать войну на уничтожение.
В условиях Увядающего Листа, где между выжившими городами лежали огромные пространства мёртвых и довольно опасных земель, организовать полноценный поход нереально даже для фанатиков. Большинство «воинов веры» останется лишь сухими костяками в безжизненных Пустошах. Поэтому джассанцы избрали другой вариант.
Отправлять Кочевников не для спасения своих людей, а лишь для уничтожения врагов, затратно и нелогично. Но фанатики на это всё равно пошли. И в результате их священного джихада я оказался в таком вот положении. Где желающие хоть как-то выжить неблинцы, готовы на организацию захвата заложников — теперь я понимал, как им удалось убедить неудачливых поляков на такой блудняк — и шантаж.
А за ними по пятам идут джассанцы с ножами. Готовые даже на смерть, лишь бы избавить Великое Древо от проказы под названием менталисты.
И в центре этой прекрасной композиции нахожусь я.
Да уж, переговоры, назначенные Иганом Бреном на сегодняшний вечер, обещают быть непростыми!
.2
Так как школа на сегодня и, возможно, на завтра, была отменена — силовики всё ещё проверяли её на предмет возможных взрывных устройств и прочих угроз — я мог с чистой совестью заниматься своими делами. Например, уделить время клинике, в которой уже заканчивался ремонт. Или потренироваться с лисой, оттачивая контроль над своей новой техникой. Да хоть просто прогуляться с Унием, на что последний неоднократно намекал — засиделся дома.
Но вместо этого я потратил световой день на то, чтобы смоделировать все возможные варианты развития нашего разговора с представителем Неблина, которые только мог предусмотреть. Решение о сотрудничестве я принял практически сразу после получения информации из дома, осталось лишь продумать нюансы предстоящего разговора, чтобы получить из сделки максимальную выгоду.
Уний, к слову, был против. Он считал, что, работая с менталистами, мы и сами попадаем под удар джассанцев. Мол, надо максимально дистанцироваться от неблинцев, а ещё лучше — натравить на них Охранку вместе с Тайной Канцелярией.
— Каким, интересно, образом, это можно провернуть? — спросил я, когда он высказал свою мысль. — Мы ничего о них не знаем. Сколько их, какие у них ресурсы, где базируются и как держат между собой связь — ничего! Они на осадном положении, скрываются от врагов уже достаточно давно, и неплохо научились это делать. Даже своё «послание» со школой совершили чужими руками, просто контролируя разум руководства «Польской инициативы». Исполнители же действительно верили в то, что делали. Да и потом, Уний, послав силовиков по следу иномирцев, мы и себя можем поставить под удар. Нет, уж. С ними нужно договариваться. Войны никому не принесут выгоды.
В конце концов земляк, хоть и неохотно, был вынужден принять мою сторону. А вот Догуляй сразу же её поддержал — ему я тоже рассказал о предложении. Было глупо держать его в неведении. Бывший профсоюзный лидер Ленова последние дни всячески демонстрировал свою лояльность. И хотя верил я ему слабо, оградить от возможного воздействия менталистов был обязан. Просто для того, чтобы они не смогли действовать через него.
Он него же узнал ещё кое-что о своих будущих партнёрах. Чего не было в переданной Эрикой информации.
— Слыхал про них. Главное, не давай им к себе прикоснуться. Мне говорили, что на дистанции они разум контролировать не могут, только в контакте. Но если уж руку менталисту пожал — пиши пропало. Сделают в твоём мозгу закладку и будешь думать, что решения тебе принадлежат.
— Точно не могут? На расстоянии?
— За что купил, за то продал, Кочевник. Сам с ними не встречался, как понимаешь. Но башкой подумай: умей они на расстоянии людей подчинять, добрались бы до них джассанцы? Вот то-то и оно!
Ринко в очередной раз скормил байку про кредитора и попросил не лезть в это дело. Мол, моих возможностей хватит, чтобы не дать случиться беде. Не сомневаясь при этом, что любопытная лиса откажется от подслушивания.
Наконец, наступил вечер, и в дверь особняка Брюсов постучали. Догуляй, выступая в роли дворецкого, встретил гостя и проводил его до кабинета. Сам остался за дверью.
— Если придётся, я ему сам шею сверну, — пообещал он ещё до прихода неблинца. — Мне ты нужнее, чем они.
Только недавно до меня стало в полной мере доходить, насколько же для всех важна фигура Кочевника. Сколько желаний и надежд люди связывали всего с одним человеком. И какую это, на самом деле, даёт власть.
Раньше-то я больше про долг и спасение людей думал.
Иган Брен, как и в прошлый раз, пришёл один. Но если раньше я думал, что это такая демонстрация смелости, то теперь понимал, что неблинец просто не хотел давать мне ни клочка лишней информации.
Сегодня он выглядел иначе. Рыжая борода, если она была настоящей, оказалась сбритой, обнажая худое скуластое лицо. Волосы стали чёрными, а наряд — более дорогим, подчёркивая высокий статус владельца. В таком виде его можно было принять за аристократа, вон даже пару перстней на пальцы нацепил. Хорошо маскироваться умеет.