— Вы подождите здесь, — сказал он Догуляю и Телларе.
Те сперва посмотрели на меня, получили согласие — типа, я мог тут возражать — после чего кивнули и вошли внутрь.
— Меня в такую же запрут? — с лёгким нервным смешком спросил я, когда Леви запер моих соратников и повёл нас дальше.
— Хотелось бы… — с не очень понятной тоской ответил особист.
Ещё немного блужданий по одинаковым коридорам со множеством дверей, привели нас к очередной. Вот только за ней находилась не камера и не кабинет, а большой офисный зал для брифингов. Круглый стол, сидящие за ним важные даже на вид люди, совершенно обычные стулья под их задницами. А, ещё проектор под потолком и белый экран на стене. Для презентаций.
Пока я всё это разглядывал, Барух Моисеевич, Алексей Яковлевич и Ринко сделали по шагу вперёд и поклонились мужчине средних лет, сидящему за дальним краем стола.
— Он здесь, ваше величество, — произнёс Леви.
Я внимательно всмотрелся в того, к кому они обращались, и тоже на всякий случай совершил подходящий ситуации поклон. Ваше величество? Вот же чёрт!
.26
Продлившаяся целых три часа встреча в подземном кабинете заставила меня по-новому взглянуть на ситуацию. До этого я как предполагал? Прихожу к властям, вываливаю на них всё, а там вопрос решается либо позитивно, либо негативно. Но вот чего я не ожидал, так это полного равнодушия первого лица и склочности его окружения.
Казалось бы, такие люди собрались! Сам император всероссийский, главы его секретных служб (в том числе начальство деда и Баруха с лисой), а трепались, как какие-то купцы! В смысле, выгодно — не выгодно, сколько нам это будет стоить, ну и так далее. А государь вообще молчал… Да, пожалуй, лучше по порядку рассказывать.
Сперва был доклад лисы. В нём для меня ничего нового сказано не было. Так, несколько нюансов, на которые я раньше внимания не обращал. Некритичных. В своём рассказе Ринко сообщила абсолютно всё. Включая названия городов, взаимоотношения между ними, и, собственно, все подробности по замыслу Джассана.
Видео не прилагалось, но оно, я так думаю, уже находилось в руках специалистов. Которые не просто его по битам разбирают, но ещё и попутно пытаются в языке разобраться. А может и научились уже. С учётом слежки Охранки, в распоряжении лингвистов находилось достаточно материала для изучения.
Затем подключились старший Брюс с Леви, добавивших пару моментов. Например, про то, что лиса их уведомила о моей истинной сущности лишь недавно. Сразу после того, как я ей об этом рассказал.
За ними слово взяло их руководство, сообщившее, что они с самого начала поддерживали расследование агента с серебряным жетоном (ну ещё бы!), и оказывали ей всяческое содействие. Хотя, скорее всего, об операции лисы они узнали ещё позже деда с Барухом. А сейчас делают хорошую мину при плохой игре.
Следом, как-то без перехода, собравшиеся начали спорить. О моей судьбе, конечно же, причём так, будто меня здесь и не было. И о судьбе империи. Взвешивали риски, вспоминали какие-то старые обиды друг к другу, кидались намёками и завуалированными угрозами. И всё это перед глазами у первого лица государства. Ничуть его не стесняясь.
Особенно дико это смотрелось потому, что император всё это время сидел молча. Он вообще ни слова не произнёс с момента, как мы вошли. Даже не особенно меня рассматривал, так, мазанул рассеянным взглядом и отвернулся. Словно бы ничего для него интересного в визите человека из другого мира не было. И вообще, он так обычно утро и начинает — в секретном бункере под столицей, в окружении руководителей силовых структур. Даже без кофе.
Так же он взирал и на своих подданных: отстранённо, пребывая будто бы не здесь. Я даже успел на этот счёт целых три версии построить. Первая — его подняли посреди ночи, но не разбудили. Накидали информации, и правитель её сейчас банально пытается осмыслить. Не до конца даже веря в реальность происходящего.
Вторая — ему было реально плевать на всё происходящее. А что? Бывают и такие главы государств, для которых любовницы, балы и охота стоят на первом месте, а дела страны — где-то на шестнадцатом.
И третья — реальной властью император не обладает. Является лишь символом, несмотря на то, что называется самодержцем. А правят — по-настоящему — те, кто сейчас его окружает. И именно они мою судьбу решать и будут. Даже не знаю, какой из этих вариантов был для меня хуже.
Меня никто ни о чём ни разу не спросил. И слова не дал. А я, памятуя о словах Баруха Моисеевича, с умными речами не лез. Стоял, переминался с ноги на ногу, стараясь делать это максимально незаметно, и слушал. Силком вгоняя себя в состояния максимальной отрешённости, чтобы не сорваться.
Было отчего, кстати. Несмотря на то что меня подчёркнуто не замечали, обсуждать не стеснялись. Причём особенно оскорбительным образом, словно бы демонстрируя, что значения я не имею никакого.
Глава Охранки, господин Каштинский — тот человек, который после теракта в школе приказал установить за мной слежку, видел в пришельцах из другого мира, только угрозу. И миндальничать с ними не желал. Его послушать, так он бы просто устроил бы рейд по всей стране, выловил всех, кто чудесным образом недавно исцелился, после чего прогнал несчастных через сито проверок и допросов. А потом утилизировал подозрительных. Так и сказал — утилизировал. Будто речь не о людях шла, а о мусоре.
Руководитель Тайной Канцелярии, полностью седой, болезненного вида дядька с фамилией Иванов, ему возражал. Но так, не особо решительно. Основными его тезисами были: «надо понаблюдать», «изучить», «не следует принимать поспешных решений», «отрубить всегда успеем». Тоже, короче говоря, не внушающий оптимизма настрой.
Ещё пара человек, которых никто не обозначил, а обращения Юрий Фёдорович и Сергей Силуанович мне ничего не говорили, выступали за научное изучение феномена Перехода. Со всеми прилагающимися обстоятельствами, такими как: лаборатория, тесты, вскрытие. Тот, который Силуанович, ещё пошутил добродушно, мол, благо у нас целых три образца есть, есть с чем работать. Не страшно, если кто-то помрёт. И выразительно на меня посмотрел. Явно записав в число этой троицы подопытных.
В отличие от учёных — тех двух я для себя так обозначил — пятый высокопоставленный вельможа представлял Службу Внешней Разведки. Звали его Игорь Михайлович Малый, и ко мне он единственный относился подчёркнуто заинтересованно. Не в том смысле, что любезничал, а напирал в беседе с коллегами на важность техники Перехода, и его возможностей для государства. Правда, больше его интересовала возможность внедрения таким образом, своих разведчиков в ключевые структуры вероятных противников и партнёров.
Да, мол, я понимаю, что сейчас Переход используется только между мирами, как и сказала агент Кикути, но задел же есть! Уверен, наши учёные смогут найти способ проводить Переход в рамках одного мира. Дайте только срок и… подопытных. Учёные в этот момент опять выразительно на меня глянули.
Дед, лиса и господин Леви в разговоре участия не принимали — не их уровень, как бы. Отбарабанили доклады и теперь стояли такими же истуканами, как и я. И ждали решения.
Около трёх часов шла такая вот болтовня. Из пустого в порожнее, тяни-толкай, бла-бла-бла. Под конец я уже и бояться перестал — что угодно лучше, чем стоять и слушать этот стариковский трёп.
Я уже было подумал, что встреча так и закончится — отсутствием решения и моим заточением до лучших времён, но тут «проснулся» император. Причём именно такое ощущение у меня и сложилось. Только что он сидел за столом, как сонная муха, блуждая взглядом по собравшимся, а то и вовсе уходя в себя и не проявляя ни к чему интереса. И вдруг — словно подменили человека.
Черты породистого лица вдруг сделались жёстче, шея выпрямилась, плечи развернулись, а взгляд изменился так сильно, будто принадлежал другому человеку. Метаморфоза вышла настолько разительной, что обратил на это внимание не только я. Все собравшиеся, как по команде, прервали разговор на полуслове, и с выжидающими выражениями на лицах повернулись к самодержцу.
— Благодарю за консультации, господа, — отрывисто произнёс Михаил Шереметьев. — Было очень конструктивно. Я разобрался в ситуации и услышал ваши мнения. Можете быть свободны.
И удивительное дело, все сановники тут же поднялись и без возражений покинули кабинет. Вслед за ними вышли дед с Барухом и лисой, а я остался наедине с императором всероссийским.
В тот момент мне в голову пришло две мысли. Первая — никакая он не марионетка. Номинальную фигуру на троне так не слушаются. У него же что ни слово, то просто квинтэссенция властности.
И вторая — какой-то он чересчур отважный! Он из древнего рода, а значит, без вариантов сильный маг, но… В кабинете кроме него и меня никого нет! Возможно, в стены и потолок помещения встроены мощные системы защиты, сам он круче всех гор на планете, однако оставлять первое лицо с потенциально опасным иномирянином — мало ли что я могу выкинуть — глупость несусветная!
— Роман, — произнёс Шереметьев. Голос его опять изменился. Из тяжёлого официального, стал светским и непринуждённым. — Вы не против, что я буду так к вам обращаться? Ваше настоящее имя, как мне кажется, здесь неуместно.
— Да, ваше величество, — кивнул я. — Более того, с именем графа Брюса я уже сроднился. А Харон умер.
— Ну я как-то так и подумал. Что же, Роман. Тогда перейдём к делу. Что вы хотите?
Отличный вопрос! Надо полагать, вопрос ведь не в выборе напитка: чай или кофе? Что хочу я? Как Кочевник? Или — что хочет народ Ленова? Наверное, речь именно об этом.
— Жить, ваше величество. Я и мой народ — мы просто хотим жить.
Правитель хмыкнул.
— И всё?
— Если вы о джассанцах, ваше величество…
— Про них я уже понял. Оставим пока джассанцев, — он нормальный, вообще? У него в столице заговор иномирян, которые планируют захватить власть в стране, уже этим занимаются, а он откладывает этот вопрос в сторону, как незначительный! — Речь именно о ваших лидерах. Ленова, верно? Их устроит просто жить?