их людей. Более точная оценка бывает, когда эти чувства ярко выражены. В вашем случае – состояние неуправляемого гнева. Я спровоцировала сначала Молота, а затем вас, причём его я спровоцировала, чтобы вызвать вашу реакцию. Думаю, Мечислав Дмитриевич простит мне этот маленький спектакль: мне нужны подлинные эмоции. Теперь я знаю, что вы чувствуете на самом деле и ко мне, и к ковчегу, и к нему. Надеюсь, я смогу вернуть ваше расположение. А теперь, прошу извинить меня, но меня ждут дела. Майор, думаю увидеть вас в полдень на совещании. – И совершенно доброжелательно кивнув растерявшейся Файре, пошла к выходу. – Кстати, забыла сказать, госпожа фон Касс: вы больше не пленница, у вас свободный доступ в общественные помещения и на жилые этажи. Только не покидайте купол.
Ещё раз улыбнувшись, она вышла. Её неизменный молчаливый телохранитель пристроился следом. Их было двое, работали парни посменно, Молот сам отбирал среди лучших рукопашников, стрелков из пистолета, прекрасно владеющих ножевым боем и работе с предметами. Им не надо было ходить в бой, их задача – отразить нападение в тесных коридорах или замкнутых помещениях. Один день в неделю он выкраивал для тренировок с ними, и парни делали большие успехи.
– Я свободна? – едва за Тихоновой закрылась дверь, неуверенно спросила Файра.
– Абсолютно! – улыбаясь, ответил майор. – Только не делай глупостей, не пытайся попасть туда, где у тебя нет доступа. Пока можешь жить здесь: в связи с войной уровень закрыли…
– Подожди, – попросила Файра, – она сказала, что читает чувства, а ты?
Несколько секунд майор думал над ответом, и решил сказать так, как есть:
– Я тоже читаю эмоции, но не так углублённо, как Ольга. Я почти всегда знал, что ты чувствуешь ко мне; знал о твоих эмоциях при нашей первой встрече, и когда ты придумала тот план у озера; знал, когда отказалась от него. – Он думал, что Файра взорвётся, решив, что он обманул её, но она его удивила.
– Это же здорово! – воскликнула она. – Не нужно лишних слов, ты и так всё понимаешь, а я-то поражалась твоей интуиции сегодня ночью! – Но на минуту она стала серьёзной: – Правда, теперь мне придётся научиться контролировать некоторые вещи. Кстати, я не хочу здесь оставаться! Здесь, конечно, здорово, но слишком тихо, напоминает изолятор.
– Хм… – задумался майор, – в ковчеге с местами напряжёнка. На базах, конечно, проще, но ведь ты не согласишься, да и не думаю, что Ольга выпустит тебя из-под наблюдения.
– Но ты ведь где-то живёшь?
Удар в лоб застал майора врасплох: он не ожидал подобного и растерялся. Файра рассмеялась:
– Ты бы видел своё лицо! Понимаю, мы мало знакомы…
– Дело не в том. Как я говорил, у меня есть сын, он учится в суворовском классе и не живёт дома, вернее, почти не живёт. Но я не могу просто привести в дом другую женщину и сказать: она будет с нами жить. Мальчишка полгода назад потерял мать, и я не уверен, что будет рад, если кто-то попытается занять её место.
Файра задумалась:
– Наверное, ты прав, но я бы не стала решать за него.
Молот вспомнил последний разговор с сыном. Похоже, сейчас «принцесса» права: Меч умный парень, и нельзя решать за него. Но нельзя и делать наспех.
– Мы поговорим с ним, поговорим вместе, заодно и познакомитесь. Но не сегодня, у меня куча дел… Кроме того, нас пригласили на день рождения.
– Я помню. Форма одежды?
Майор задумался:
– Что-нибудь нейтральное. В ковчеге слишком много работают, поэтому нет времени на наряды, да и куда в них ходить? Тут есть один частный ресторан. Очередь на месяцы вперёд расписана. Есть пара кафешек, офицерский бар, вот и все злачные места.
– Зайдёшь за мной?
– Конечно. Сбор в восемь, давай где-нибудь без десяти. А теперь мне пора бежать, – старые командирские часы показывали, что до намеченной лекции у суворовцев осталось десять минут.
Майор встал, Файра тоже. Подошла, несколько секунд смотрела прямо в глаза, потом поцеловала, рука майора совершенно неосознанно скользнула под халат и провела по обнажённому бедру. Но девушка контролировала ситуацию: она спокойно остановила руку и покачала головой:
– Вот освободишься, тогда продолжим.
Майор поразился её стойкости, поскольку не нужно иметь кристаллы в голове, чтобы почувствовать её желание. Он кивнул и, ещё раз быстро поцеловав, выскочил в коридор.
День прошёл спокойно. Имперцы висели над головой и вроде ничего пока не собирались предпринимать. Они получили, что хотели, и пусть им не досталась технология землян, но они удовольствовались информацией. Связисты перехватили сообщение, в котором некий флот-капитан Акирон докладывал об успехе. Единственное, что порадовало Мечислава, так это разнос, который тот получил от Нарса за потерю людей, челноков и перехватчика.
Сейчас над захваченной птичкой корпела бригада техников и инженеров. Таких им видеть не приходилось. Одного тягача не хватило, пришлось подтянуть ещё один – в штурмовике больше двадцати тонн. Почти все модели самолётов, захваченных у Соколов, весили чуть ли не в половину меньше.
Тихонова похвалила его за проведённую операцию, прекрасно понимая, что другого решения проблемы быть не могло. Изредка майор перехватывал её взгляды, в которых вспыхивали искры недавнего разговора. Он не осуждал её метод: тот оказался эффективным – Файра избавилась от статуса пленницы, майор избавился от давления. Всё складывалось неплохо, кроме одного: похоже, имперцам удалось захватить землянина – это был грамотный инженер, назначенный курировать шахту всего несколько недель назад. Кто-то видел, как его волокли к челноку, во всяком случае, тело не обнаружено.
Никаких иллюзий, что Леонид Георгиевич не сольёт всю информацию, которой располагает, майор не питал. Он прекрасно представлял методы имперцев, поэтому был в этом вопросе реалистом, Он вообще был реалистом.
Вечер приближался. В офицерском баре Саша забронировал небольшой зал. Никаких пышных торжеств, всё по-семейному – жена и друзья.
Ровно без десяти восемь Мечислав постучал в дверь Файры.
– Открыто! – раздалось из глубины комнаты.
Майор мазнул по сенсору и переступил порог. Она стояла спиной ко входу, лицом к большому зеркалу, вделанному в шкаф. На ней было обтягивающее темно-серое платье-перчатка, которое не доходило до колен сантиметров пятнадцать, подчёркивающие все изгибы её великолепного тела. Волосы платиновым водопадом спадали по спине, контрастно выделяясь на сером фоне. Вообще серый цвет хорошо сочетался с её тёмно-синими глазами.
– Молнию помоги застегнуть, – попросила она, не оборачиваясь, но смотрела на реакцию майора через зеркало.
Что ж, Файра осталась довольна собой и произведённым эффектом: ей потребовалось минимум дважды повторить просьбу, прежде чем Мечислав вернулся в реальность. Он сделал шаг, бережно ухватил замочек молнии и потянул вверх.
– Откуда оно?
– Не знаю, – обернувшись, произнесла Файра, – было в шкафу вместе с туфлями.
Ни Файра, ни майор никогда не узнают, что платье было куплено в Париже доцентом Тихоновой, но так и осталось висеть в её шкафу, почему-то именно его она взяла в другой мир.
Туфельки тоже были замечательными: изящные, черные, остроносые, на высокой шпильке. Мечислав почему-то сразу неловко почувствовал себя в своём единственном гражданском одеянии: черные джинсы, сорочка такого же цвета и взятые взаймы у Аркаши черные ботинки.
На какой-то момент он почувствовал горькое разочарование: второй человек в ковчеге – у которого есть власть, которого уважают – ничего не имеет. Дома в шкафу старый камуфляж, потрёпанный от множества стирок, использующийся как домашняя одежда, пластиковые шлёпанцы, три пары носков – всё, что он нажил, и всё, что взял в другой мир.
Файра мгновенно уловила поменявшееся настроение спутника: хоть и не было у неё кристаллов в голове, но лица читала лучше любого детектора. И ещё она понимала, что причина не в ней, а в чём-то другом. Она завела руку за спину и нашла ладонь майора, потянула и положила себе на живот. Сейчас на каблуках она была чуть выше него. Слегка откинувшись, она оперлась на его монолитную фигуру.
– Красиво, правда? – смотря на него в зеркало, произнесла она.
Молот нашёл в себе силы кивнуть, но от того, что он видел, тоска накрыла его ещё сильнее. Он думал о двух женщинах, которые были рядом с ним. Первой он смог дать только служение, полное опасностей, и сына, которого она в итоге забросила. Второй не мог дать вообще ничего: она относилась к другой породе, нежели первая. Голубая кровь, у которой был целый трон… Что ей мог предложить служака, для которого интересы других важнее собственных, для которого война значила больше, чем тихий уютный дом, который, не раздумывая, умер во имя идеи, напоследок подумав о жене, которую оставляет, но успел убедить себя, что делает это для неё?
Он никому не говорил, но помнил все мысли до единой, которые пронеслись в его голове, пока тело и разум не разнесло взрывом на атомы.
– Не думай ни о чём, мне ничего не надо, – пробился через его тяжёлые мысли спокойный голос.
– Что? – не понял майор.
– Ты забываешь, что я не только княжна и наследница трона Империи, но и бывшая руководительница отдела инквизиции. Я людей на допросах колола без всяких пыток. Я всё поняла, и мне ничего от тебя не надо, просто будь рядом.
Майор ошалело посмотрел на неё.
– Но как? – в голосе сквозило бескрайнее удивление.
– Всё просто, – Файра повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза, – ты восхищённо смотрел на меня, смотрел, как на произведение искусства, но потом увидел в зеркале себя. Сначала задумчивость, потом разочарование. Не нужно иметь способность к чтению эмоций, чтобы расшифровать. Ты подумал, что я слишком хороша для простого солдафона, и если бы не судьба, то я бы не заметила тебя в толпе расфуфыренных ухажёров.
– Не совсем так…, – попытался оправдаться майор.
– Может, и не совсем, – легко согласилась Файра, – но я скорее бы не заметила их: привыкла, примелькались, а ты настоящий.