необходимы люди, которые работают в ковчеге, и прежде всего учёные.
Экстренное совещание превратилось в обычную склоку. Молчали только Тихонова и Мечислав. В попытке просчитать действия адмирала, на заседание пригласили Файру. Та была ошарашена подобным решением, но, встретив твёрдый взгляд Молота, согласилась, лишь шепнула: «Куда ты, туда и я».
– Думаю, адмирал начнёт атаку, как только поймёт, что идёт полномасштабная эвакуация, – уверенно заявила она. – Они держат ковчег под наблюдением и не остановятся перед потерями, чтобы захватить объект и его ценные ресурсы.
– Под ресурсами вы подразумеваете людей? – голос Тихоновой звучал ровно и спокойно: она приняла реальность и теперь действовала согласно сложившимся обстоятельствам. Она верила Молоту и, если тот говорил, что победа невозможна, значит, так и есть.
– Имеется соображение, – не вставая, произнесла Файра. Она сидела раскованно, закинув ногу на ногу и покачивая ею. – Сначала вы собираетесь отправить в пятно строителей и солдат?
Тихонова кивнула.
– А потом? Проводить туда караваны, один за другим?
– Именно так, – произнёс майор, не понимая, куда клонит его подруга.
– В этом-то и ошибка, – озвучила свою мысль Файра. – Один караван адмирал пропустит, ему пока нет нужды обострять конфликт, они не совсем готовы, но если туда один за другим потекут беженцы и транспорт, он поймёт, что это бегство, и тогда отрежет дорогу. Сколько от ковчега до пятна?
– Шестьсот километров, или четыреста староимперских лиг, – быстро ответил Кот.
– Он разнесёт вас, – подвела итог Файра. – Один караван, орда, с всевозможным прикрытием, очень быстро. Они не успеют стянуть силы, скорее всего, высадят десант, но с ним вы справитесь. Основной проблемой будет прикрытие с воздуха, а обстреливать толпу из орудий главного калибра он не будет, так как теряется шанс на захват пленников. Что ему проку от обгоревших трупов? Он ничего не знает про пятно, он попытается задержать вас, а когда поймёт, что эта часть плана провалилась, то пошлёт погоню. Вот с ней придётся разобраться.
Военные переглянулись: сценарий, нарисованный бывшей инквизиторшей, реален.
– Ты бы действовала так? – спросил майор. Сейчас он разговаривал не с женщиной, с которой у него близкие отношения, а с коллегой.
– Именно, товарищ майор, – ответила Файра. – Но мы должны знать: попытается он нас остановить или уничтожить? Здесь никакой гарантии. На равнине Торн разнесёт караван за десять залпов.
Молот улыбнулся, улыбнулся почти незаметно: слово «нас» далось Файре легко и непринуждённо. Правда, кое-чего он понять не мог: ещё неделю назад она была совершенно другой – надменная холодная стерва, которая играла жизнями реальных людей, и тут резкий поворот, настолько резкий, что в него невозможно поверить.
Но можно обмануть человека, нельзя обмануть себя, а если и можно внушить себе, что всё, что ты делаешь, правда, и поверить в это, то нельзя сделать то же самое с чувствами: она действительно верила, и её чувства говорили ему, что это не ложь. Неужели она просто нашла своё место, где больше не нужно быть прежней?
– Майор Молотов, мы ждём вашей оценки доклада, – проник в его разум голос Тихоновой.
– Извините, задумался, – вставая, произнёс Молот. – В принципе, предложение Файры не лишено логики, и, вероятно, мы последуем её совету. Но вопрос остался: уходить тайно или явно? Бежать, как мы когда-то бежали, я не хочу: в новом мире не будет ничего, и залогом выживания станет общность, единый сплочённый коллектив. Боюсь, вы себе плохо представляете, что ждёт там людей. Кстати, те, кто вырос в кланах, будут в более выгодном положении, и остальным – техникам, учёным, придётся уступить им первенство. Там есть кое-какие зачатки цивилизации, так сказать, наследство империи, но этого мало, чтобы обеспечить двухтысячный научный сектор.
– Сейчас это неважно, – подала голос Марина, сидящая напротив мужа вместе с остальными некомбатантами, – вопрос стоит о свободе и выживании. Моё мнение – мы должны предоставить выбор всем.
Тихонова несколько секунд вглядывалась в лица самых влиятельных людей в ковчеге, и наконец приняла решение:
– Мы сделаем общее заявление. Пусть это поставит нас под удар, но мы не можем решать за всех. Майор, что у вас уже готово?
– Группа проходчиков выступила в пятно, их сопровождает сотня штурмовиков, командование я поручил Нергу, он справится, пошли только добровольцы, с каждым проведена разъяснительная беседа, и каждый согласился уйти навсегда, с условием, что их семьи последуют за ними. К завтрашнему вечеру они достигнут заданного квадрата. Имперцы не проявляют к этой группе ни малейшего интереса, у них возникла непредвиденная проблема: часть флота Воданов взбунтовалось, плюс восстания в нескольких крупных городах. На подавление им не хватает обычных сил, а уничтожать оплоты своего будущего могущества огнём с орбиты адмирал себе позволить не может. Я думаю, это даст нам выигрыш в несколько дней. Пока они не справятся с беспорядками в своём тылу, которые оттягивают едва ли не половину их космофлотчиков, они за нас не возьмутся.
– Вы уверены? – в вопросе Тихоновой проскальзывала надежда.
– Процентов на девяносто. Думаю, следует спросить Файру, она лучше нас знает адмирала.
Присутствующие повернулись к тихонько сидящей у стены девушке, которая внимательно слушала, но в обсуждение не лезла, понимая, что всего лишь гостья.
– Я думаю, Мечислав Дмитриевич прав. Адмирал Нарс фон Вален честолюбив, он всего лишь барон, и добился всего, что имел, своими талантами, упорством и честностью. Он пришёл сюда не как тиран – вернее, он им неминуемо станет в ближайшее время, – он пришёл сюда как объединитель, созидатель. И свой трон он не собирается строить на костях. Ему нужно поклонение, а не страх. То, что я считаю его мнение ошибкой, неважно, важно то, что думает он. Поэтому, сам того не ведая, он дал вам время.
Причём «вам» из её уст прозвучало не в отношении к общности людей «мои» и «чужие», Файра обращалась к организаторам исхода, имея в виду именно их.
– Майор, что по испытаниям рельсотрона? – решив, что по этому поводу сказано достаточно, спросила Ольга.
– Сейчас его разобрали и перебрасывают на базу, с которой решили вести огонь. Завтра к утру я вылечу туда и проведу пробные стрельбы. У нас всего десяток выстрелов. Вопрос о боеприпасах, думаю, следует задать Коросу, именно он курирует их производство. А насчёт мощности – все вопросы к Олегу, его разработка, ему и отвечать.
– Кто первый? – глядя на Короса и Турбина, поинтересовалась Ольга.
Её муж поднял руку:
– Думаю, к концу недели, то есть через три дня, у нас будет готовы ещё не менее десятка стокилограммовых комбинированных боеприпасов. О действии и мощности лучше расскажет разработчик, – он посмотрел на Олега.
– Что ж… – устало произнёс Турбин.
Майор бросил взгляд на друга, выглядел тот погано: красные от недосыпа глаза и синие мешки, слова выдавливает через силу, видно, что держится на одних стимуляторах и кофе, но держится. Уже сегодня вечером в его участии больше не будет нужды, и он сможет поспать. Молот всё обсудил с Галей, и та обещала позаботиться.
– Сейчас мною разработаны абсолютно новые боевые части. Сначала стандартная начинка – восьмидесятикилограммовый заряд магера или, как называет его Мечислав Дмитриевич, тротила-два. Как вы знаете, это количество примерно соответствует взрыву пятисот килограммов обычного тротила. Конечно, не ядерный заряд, но жахнет нехило. Думаю, сможем повредить крейсер. Прямое попадание разрушит около ста квадратных метров. Теперь о нестандартном решении. Эксперимент закончен и признан удачным: при подрыве образуется электромагнитная волна, которая должна вывести из строя всю электронику в радиусе той же сотни метров. Большего за столь короткий срок добиться не удастся. Кроме того, есть несколько зарядов с плазмой, мы переделали их из имперских снарядов, которые до этого хранились на складе, поскольку не было необходимого орудия…
– Если эта штука может испарить за один выстрел сразу десять процентов крейсера, зачем мы бежим? Их всего пять на орбите, – подал голос Сергеич. Он был хорошим организатором и механиком, но отвратительным военным и учёным.
– Потому, что больше пяти залпов рельсотрону не дадут, его изжарят, – хмуро бросил Молот. – Операторами стрельбы пойдут только добровольцы, поскольку это билет в один конец.
Сергеич понял, что сморозил глупость, и заткнулся.
– Кроме того, у нас практически отсутствует система наведения. То, что мы разработали за полгода и улучшили после последних стрельб, даёт примерно шестьдесят четыре процента прямого попадания на двухсоткилометровой дистанции. Дальше с каждой сотней процент будет существенно падать, но это может дать нам хорошие преимущества: имперцы не обладают орудиями такой дальнобойности. Но, как я уже сказал, мы со своей стороны сделали всё, что могли.
– Спасибо, Олег, – поблагодарила Тихонова. – Мы знаем, чего вам это стоило, и ваш самоотверженный труд забыт не будет.
Турбин устало отмахнулся:
– Вот выберемся из этой передряги, скажите спасибо – и в расчёте. Можете дом поставить на живописном берегу какой-нибудь речки, если уж хотите поощрить материально…
Все засмеялись, это немного разрядило обстановку. Но делу время, а потехе час, всё быстро стихло, оставались нерешёнными десятки вопросов.
Весь день майор крутился, как белка в колесе, готовя эвакуацию ковчега. Сейчас тот превратился в закрытую зону: были отрезаны общедоступные каналы связи с остальными поселениями. Посовещавшись, пришли к выводу, что если утечка произойдёт раньше, то может спровоцировать адмирала на неподготовленную атаку, даже просто блокада поставит крест на плане. Среди жителей подземного города провели экспресс-опрос, и девяносто процентов высказалось в пользу ухода в другой мир. Остальные махнули на всё рукой. Информацию об уходе решили сообщить остальным поселениям на три дня позже: некоторые располагались гораздо ближе к пятну, другие дальше, но ковчег мог позволить себе подобную отсрочку, поскольку имел возможность перекидывать ежедневно до десяти тысяч человек.