с ним делать! Пока я штудировал источники, которые учат воспитывать, как-то упустил из виду, что нужно было в первую очередь понять, как за ним ухаживать! Пришлось нам в режиме реального времени учиться понимать малыша, приобретать все базовые родительские навыки и учиться тому, что делает родителя родителем.
Папа 8: Да, конечно. Читал разную информацию в интернете, но заранее старались особо ничего не приобретать и не распространяться. Морально не настраивался, так как событие было и без того весьма долгожданное.
Папа 9: Никак. Я думаю, что вопрос не о закупке колясок, кроваток и прочих вещей, а о какой-то моральной подготовке? А как к этому можно подготовиться? Никак. Я считаю, что пока ты понятия не имеешь, что тебя ждет и что это такое, то все приготовления – это не очень рабочая история. Я ходил даже на какие-то курсы молодого бойца… точнее, молодого папы. Даже не помню, что там говорили. Я считаю, пока на своей шкуре это все не испытаешь, к этому никак особо не подготовишься.
Вопрос: С чем столкнулись, когда родился первенец? Какие трудности? Эмоции?
Папа 1: Было общее непонимание, что и как делать, растерянность. До сих пор помню первое купание ребенка. Это был цирк с кипячением воды, точной температурой вплоть до долей градуса, использование пеленки. Вопящий ребенок не способствовал процессу.
Было много страха сделать что-то не так. Местный педиатр, который приходил домой, не способствовал успокоению, а стращал сверх меры: дескать, и маленький ребенок, и желтенький, и, похоже, к невропатологу надо. В общем, жуть. Пришлось искать нормального врача, который был найден далеко не сразу. Общая неготовность была какая-то: непонятно, как спать, кормить, лечить и так далее.
Папа 2: После рождения первенца как будто что-то перещелкнуло в голове. До рождения сына я любил экстремальное времяпрепровождение, спокойно мог реагировать на какие-то жесткие картины на фото или видео (например, фильмы ужасов я очень любил с раннего детства). Потом начал замечать, что стал более впечатлительным, а все увиденное и услышанное пропускаю через себя. Я постепенно перестал смотреть фильмы ужасов, у меня изменилась манера вождения (стала более спокойной). У меня как будто отпала потребность в адреналине, и я перестал искать экстремальные ощущения. Пришло осознание, что от меня теперь зависит не только моя жизнь, но и благополучие моих детей.
Первое время было страшно брать сына на руки – он казался очень хрупким. Каждые пять минут я подходил к нему во время сна и проверял, дышит ли он и все ли в порядке. Так же было и ночью.
Конечно же, изменился образ жизни. Во время двух беременностей супруга училась на вечернем отделении, поэтому я вечером после работы приезжал домой и полностью занимался детьми: играл, купал, кормил и укладывал спать. Порой, конечно, так уматывался, что засыпал вместе с детьми. Супруга приезжала в районе 10–11 вечера, из-за чего мы порой не виделись в течение дня (так как уезжал я рано, а когда она возвращалась, я мог уже спать). Из-за этого у нас возникали проблемы, так как мы стали меньше общаться.
Сложности были в первый год жизни детей, когда приходилось вставать по ночам. Мы договорились, что я встаю к детям до 4:00 (чтобы немного поспать перед работой), а уже после к детям подходила супруга.
Конечно, сильное эмоциональное потрясение вызывает болезнь детей, высокая температура. Когда старшему сыну было чуть больше года, от высокой температуры его трясло у меня на руках. Я просто в чем был выбежал на улицу и повез его в больницу. Уже в больнице понял, что я был практически голый (в холодное время года).
Дети дарили много положительных эмоций: первые успехи, первые шаги и слова. Каждое такое событие было очень ярким и осталось в памяти.
Папа 3: Если отставить в сторону ухудшение сна, то труднее всего было разобраться в медицинских вопросах, касающихся ребенка. На тот момент (это был 2016 год) еще не было понимания доказательной медицины, болезней, с которыми может столкнуться ребенок, как и у кого лечить, чем прививать и так далее. Хорошо, что за год до этого супруга ушла в декрет и занялась консультациями, сайтом и блогом. Поэтому первоначальные эмоции можно описать как легкую панику от незнания, что делать. Вот тогда уже в моей жизни как-то больше появилось информации (в основном через пересказы жены) о детско-родительской психологии. В остальном можно сказать, что мои отношения с ребенком развивались плавно, и этому ничто не мешало: у меня был месяц (или полтора) отпуска с момента рождения на это.
Главные трудности возникли не со стороны ребенка, а со стороны наших родителей. Одежда, питание, лечение – три столпа конфликта отцов и дедов.
Папа 4: Самым трудным было уложить его спать. Также очень непонятно было, что с ним делать, когда он лежал в люльке и орал. Старший делал это просто так, от того, что ему скучно. Младший в этом плане отдушина. Он шумел только по делу: подгузник или поесть. Остальное время спокойно лежал и никого просто так не гонял.
Ну и страшновато, конечно, было. Что делать, особо не понятно. Что происходит, тоже не ясно. Но быстро это прошло все.
Папа 5: Моя поведенческая модель отца держит меня в определенных рамках, которые и порождают трудности. Из них самые яркие – недосып, усталость, нехватка личного времени, эмоциональные нагрузки из-за совмещения работы и родительства, тревожность и страх за здоровье и жизнь сына, минимизация тактильности с женой из-за ее затроганности малышом, а из-за пока еще восстанавливающегося с момента родов либидо жены еще и подорванная сексуальная жизнь. Это влечет за собой затяжную рефлексию, ненависть к себе, подавляемые обиду, злость и агрессию, ощущение безысходности и тоску по своей жизни до отцовства. Часто замыкаюсь в себе, ощущаю бессилие и апатию периодически. Делаю все, что могу, но права выпускать эмоции не даю себе. Это очевидно неверно и неправильно, но я понимаю, что иначе буду неконструктивен. Пути решения всех трудностей ищем, успокаиваю себя, что со временем все устаканится. В моменты кризисов я абстрагируюсь и делаю, что надо. А когда они проходят, все хорошо.
Хороший муж и прекрасный отец – это титул, который зарабатывается ежедневным трудом и работой над собой. Но титул этот ничего не приносит лично титулованному. Больше сна, секса или свободного времени не становится. Ты просто делаешь все хорошо, потому что иначе нельзя. По факту – безвозмездно. Часто ощущаю себя неважным, но нужным. Будто всем индифферентны мои чувства и желания, но требования и ожидания по поводу меня есть и высокие.
Но: Я искренне счастлив, когда сын смеется или учится чему-то новому. Я искренне счастлив, когда у жены приподнятое настроение, она поет, улыбается и высыпается.
Это тяжело, но того стоит. Отец подстраховывает и утешает. На его утешение сил и времени банально не хватает. Пока что жена старается помочь, порой это получается. Проблема и во мне – я сам на себя забиваю и храбрюсь, редко сообщаю о своих чувствах, так как считаю, что они пока никому не интересны.
Папа 6: С отсутствием как физической, так и моральной помощи. Все стандартно: бабушки работали (и продолжают работать), мы с женой испытывали фрустрацию, поняв, что от них можно получить только ценные советы типа «в подгузниках все преет», «вы в полгода уже не писались ночью, а в год ходили на горшок», вплоть до «если ставить газоотводную трубку, сын вырастет гомосексуалистом». Все это вызывало лишь тревоги. Стало легче благодаря интернету и пониманию, что не мы одни такие, прочитали с женой книгу К. Гонсалеса «Целуйте меня!» и поняли, что кроха орет не со зла, а потому что так заложено природой. Нашли ваш аккаунт. Эмоции – выгорание, фрустрация. Приняв все это, постепенно стал чувствовать и положительные эмоции. Радоваться улыбке, за которую можно все простить. Приятно, когда папой стал осмысленно называть. Со вторым ребенком отрицательных эмоций стало гораздо меньше. Они появились в основном из-за усталости. А положительных стало больше, и появляться они стали быстрее.
Папа 7: Время было тяжелое, что греха таить. Так получилось, что некому было помочь нам с уходом за ребенком. Моя мама была к тому времени сильно больна, теще мы в этом отношении не доверяли (да и сама она не горела желанием сильно включаться). Бабушки были старые, совсем не хотелось сваливать на них такую тяжелую ношу. Отец все время на работе, а отец жены много лет как бросил семью. Так что все сами, без перерыва на обед.
Как я заметил раньше, мы несколько не подумали о том, что нужно было подготовиться к уходу за ребенком. Поэтому когда мы забрали сына из роддома, положили его в кроватку, то посмотрели друг на друга и вслух подумали: «А если он сейчас проснется, то что?!» И он проснулся. И начал орать. А с ним и мы. Потому что непонятно, а что он, собственно, орет? Первые месяцы были порой экспериментов, проб и ошибок: колики, пеленание, массажи ног, кормление и бессонные ночи. Грудью кормить не получалось, поэтому к моим обязанностям прибавилось еще и кормление из бутылочки. После привычной размеренной жизни в декрете такой прыжок в омут головой, конечно, сильно подкосил. Больше всего давило ощущение того, что мы с этим один на один, помощи ждать неоткуда, а когда станет лучше, совершенно непонятно. Потом как-то вошли в ритм, сын начал спать большую часть ночи (Господи, спасибо!), а родительские навыки отточились до уровня рефлексов. После этого деление на шкале «тяжелый труд – удовольствие от родительства» резко сместилось ко второму.
Папа 8: С ожидаемым дефицитом полноценного сна и возникновением дистанции с супругой. Трудности сначала были связаны с отсутствием родительских навыков (как правильно держать, менять подгузники и так далее). Далее с упрямым характером дочери, особенно во время возрастных кризисов. Эмоции в массе своей были положительные и связанные с новизной «дебютных» впечатлений: первые шаги, первые слова, первые поездки и полеты, etc.