Врачи в один голос твердили, что Яхниной жутко, невероятно повезло. На пустынной Новослободской улице, как раз под эстакадой, стояла патрульная машина ГАИ. Забилась «раковая шейка» в столь укромное место по вполне объяснимой причине. Ребятам хотелось перекусить в тишине, вот и зарулили под мост, развернули бутерброды, вытащили термос, и тут почти прямо на них упала машина. Доктора старательно обещали поставить Аню на ноги, но зеркало ей не давали. Через полгода Анечке стало ясно: ездить ей всю жизнь в инвалидной коляске, а зеркало она моментально выбросила, увидав мельком свое жуткое отражение. Потом в душе поселился дикий страх. Гема Даутова пыталась ее убить, но попытка не удалась, а ну как она предпримет другую? У Анечки теперь не было сил даже на то, чтобы удержать ложку.
Поэтому квартиру свою она сдала и переехала в специнтернат для инвалидов. На оплату комнаты уходили все деньги, полученные от жильцов, но Аня отдавала рубли с радостью, в интернате имелась охрана. Первый год Аня почти не спала от ужаса, вздрагивая от каждого шороха, но потом поняла, что никто не собирается приезжать и добивать ее. Впрочем, в институте, очевидно, девушку по-прежнему не любили, потому что никто из бывших коллег ни разу не пришел ни в больницу, ни в клинику. За своей трудовой книжкой Яхнина попросила съездить одну из медсестер, а той просто, без всяких вопросов и сочувственных вздохов, отдали пакет с документами и выходное пособие.
– Почему вы решили, что за рулем машины сидела Гема? – осторожно спросила я. – Может, пьяный или наркоман…
Аня помотала головой:
– Нет, меня сбрасывали нарочно…
– Номер автомобиля не помните?
Яхнина усмехнулась:
– Я его не видела, милиция тоже все интересовалась… Вот цвет могу припомнить, светлый, совершенно точно, то ли серый, то ли голубой…
– Но ведь стояла ночь!
– Эстакада великолепно освещается, – дернула плечом Аня, – я говорила следователю, но он только головой кивал, а потом дело и вовсе закрыли, да еще как нагло. Сказали, будто я сама не справилась с управлением.
– Что же вы не рассказали про Гему и дельфуса?
Аня молчала пару минут, затем горько ответила:
– Ну и зачем? Никаких доказательств у меня нет, только догадки и предположения, замок на песке. Ну отдала я пробирку Геме, а та скажет, что уничтожила дельфуса. А с машиной совсем глухо, мало ли кто и о чем подозревает! Даутова запросто сумеет меня за клевету привлечь, да и страшно! Жить хочется даже в таком состоянии, хотя вам в это трудно поверить, но жить хочется даже в инвалидном кресле…
– Неужели вы никому об этом не рассказывали?
Аня покачала головой:
– Только одному-единственному человеку, кроме вас, но он… считайте, что его нет…
– Как это?
Анечка вытащила сигареты, закурила, аккуратно выпустила дым и пояснила:
– Некоторое время тому назад мне стало совсем плохо, случился приступ. У меня после операции развилась астма… Сначала припадки были небольшими, кратковременными, потом стали длительными, изматывающими, отнимающими все мои силы. Однажды доктор тяжело произнес:
«Анечка, вам следует беречься, любое обострение болезни может стать последним».
Поэтому, когда примерно месяц тому назад я почувствовала приближение очередного приступа, жутко перепугалась и… вызвала священника. Только ему, отцу Иоанну, и рассказала я все, исповедалась перед предполагаемой кончиной.
– Как вы с ним познакомились?
Аня пожала плечами:
– Да никак, он живет всю жизнь в соседней со мной квартире на Цветном бульваре, отец Иоанн, в миру Михаил Евгеньевич Квашнин, служит в одной московской церкви.
– Скажите, а не приезжал ли к вам некий Алик Радзинский?
Яхнина презрительно поджала губы:
– Сумасшедший тип! Как же, явился, ворвался с воплем в комнату, ногами топал, орал.
– Что хотел?
Аня отвернулась к окну.
– Требовал, чтобы я написала все о происшествии с дельфусом, прямо заходился, вопил: я знаю все, знаю!!! Идиот, откуда только взялся на мою голову!
– И как вы поступили?
На лице Ани появилась жуткая гримаса.
– Вызвала охрану, его выставили вон.
– Почему же вы не захотели помочь человеку?
Яхнина пробормотала:
– Очень уж на психа похож. И потом я подумала: вдруг его Гема подослала, ну, проверить, стану я молчать или расколюсь! Откуда он взялся на мою голову?
– Вы зря его испугались, – пояснила я, – Алик любил Ниночку Арбени и долгие годы пытался найти ее убийцу. Впрочем, он умер.
– Да ну? – изумилась Аня. – А выглядел здоровым… Инфаркт? Или, учитывая его состояние, инсульт более вероятен.
– Его убили, застрелили в подъезде!
– Гема, – в ужасе побледнела Аня, – это Гема!
– Нет, вы ошибаетесь, к тому времени Даутова давно была мертва, – сказала я.
ГЛАВА 29
Ночь я провела без сна, лежа на неразобранной кровати в обнимку с мопсихами. Домашние мирно спали. Тишину нарушил только легкий скрип. Я высунулась в коридор и увидела, как Ваня, опять в одних трусах, исчезает за порогом. На этот раз я не пошла за ним, а вновь улеглась на покрывало, пытаясь привести бунтующие мысли в относительный порядок.
Итак, картина складывалась не слишком красивая. Гема Даутова по совершенно непонятным причинам решила лишить жизни ближайшую, лучшую подругу Ниночку Арбени. Способ избрала крайне жестокий, но действенный и почти гарантированно ненаказуемый. Это каким же надо обладать характером, чтобы наблюдать, как мучается подружка, угасает на глазах, и не дрогнуть, не сказать, что проводимое лечение неверно, не принести необходимые лекарства?! Чем же несчастная Ниночка Арбени так насолила Геме? Отчего Даутова с такой силой возненавидела музыкантшу?
Впрочем, расчет Гемы оказался верен. Никто и не заподозрил, что болезнь на самом деле отравление. Интересно, почему сама Ниночка решила в последние дни, что ее хотят убить? И ведь Алик Радзинский так и не сумел докопаться до истины, опустил руки и даже подумал (впрочем, верно), будто у Нины в самом деле некая таинственная инфекция… Дело-то раскрылось совсем случайно: не натолкнись он на Нгванью, так бы и поросла история мохом. Кому же все-таки помешал Алик?
Из коридора вновь раздался тихий скрип. Я встала и глянула в щелку. Иван преспокойненько юркнул в гостиную. Вот вам еще одна загадка: куда носится мужик по ночам в одном нижнем белье, а? Обалдеть от всего можно! Я вновь плюхнулась на одеяло. Хорошо, отметем в сторону все ненужные проблемы, займемся основной.
Гема отравила Нину. Почему? Почему, почему… Захотела, и все тут! Мне не важно, что толкнуло ее на этот поступок, главное, она его совершила.
Я села на кровати и принялась в задумчивости гладить мирно сопящих мопсих. Ну узнала я правду о смерти Арбени, и что из этого? Убийца Малевича-то все равно не найден! Что делать?
Я встала, подошла к окну и обнаружила на подоконнике нахохлившегося Арчи.
– Дружочек!
Попугай приоткрыл глаза.
– Что ты тут делаешь?
Птица встопорщила перья и неожиданно ответила:
– Гав, гав, гав.
Я узнала голос Ады.
– Эх, Арчи, вот если бы ты мне мог подсказать, что делать.
Попугай молчал.
– И что делать, как поступить?
– Поезжай в Светлогорск, – неожиданно низким тембром сообщил Арчи, – спокойно отработаешь, получишь в последний раз бабки – и конец, завязываем.
– Как завязываем? – неожиданно вырвалось у меня.
– Пора уж, – ответил тем же голосом Арчи, – пусть Соня последний разок постарается, Соня, Гема, Соня, Гема…
Я в растерянности смотрела на птичку. Кто такая Соня? Светлогорск? Но ведь именно туда зачем-то спешно вылетел Алик Радзинский… Что-то там в этом городе? Разгадка каких тайн?
На следующий день около шести вечера я маялась в аэропорту Внуково, поджидая посадки в самолет, следовавший рейсом Москва – Светлогорск.
Если признаться честно, я страшно боюсь летать, вид железной конструкции с моторами внушает мне жуткий ужас. Во-первых, мой ум никак не может понять, отчего колымага, которая весит дикое количество килограммов, вдруг легко взмывает в воздух да еще и весьма быстро передвигается, совершенно не шевеля крыльями. И во-вторых, в-третьих, в-четвертых и в-пятых, мне просто очень не хочется при этом сидеть у нее в брюхе. Это как-то неестественно. Ну скажите, пожалуйста, разве нормально передвигаться, находясь внутри птицы? Скорей уж лучше верхом, как Нильс на диком гусе…
– Начинается посадка на рейс номер девятнадцать сорок девять, следующий по маршруту Москва – Светлогорск, – прогремел противный голос.
Чувствуя, как неприятно сжимается желудок, я пошла вместе с группой пассажиров к накопителю. Началась обычная процедура, завершившаяся в кресле у круглого окошка.
Худенькая стюардесса с улыбкой скользила между рядами, пассажиров оказалось немного, салон был практически не заполнен. Около меня пустовало два кресла, сзади расположилась громогласная дама, на все корки распекавшая мужа.
– Клади пакет на верхнюю полку.
Послышался шорох.
– Да не туда! Левей.
Вновь раздалось шуршание.
– Сумку засунь под кресло! Да не так! Дай, сама сделаю. О господи, ну какая от тебя польза?
– Кисонька, – миролюбиво зудел бас, – ты же не любишь сама с собачкой гулять? Вот тут и я пригодился.
Из моей груди вырвался смешок. Либо мужик обладает удивительным чувством юмора, либо он подмят властной женщиной окончательно.
Загорелось табло. Я пристегнула ремень и попыталась вспомнить хоть одну молитву. Стыдно сказать, но я не знаю до конца даже «Отче наш». Остальные пассажиры также притихли, лица у всех вытянулись, у многих зашевелились губы. Даю голову на отсечение, они тоже молятся.
Раздался резкий свист, самолет вздрогнул и понесся вперед, слегка подскакивая на неровностях, потом свист перешел в ровный гул, машина, благополучно взмыв в небо, легла на курс. Лететь предстояло два часа. Зная это, я прихватила с собой новый роман Поляковой и самозабвенно углубилась в чтение. Время понеслось со скоростью самолета.