— Слабовато, Ники, — прокомментировал я.
— Но вкупе с твоим собственным предположением насчет возможности подыскать какой-нибудь транспорт в городе…
— Хорошо, хорошо, убедил, — сказал я. — Засчитывается! Будешь продолжать?
— Да я только еще начал входить во вкус, — прихвастнул он. — Говорящий направлялся в определенное место, куда ему необходимо было поспеть к определенному сроку. Это не тот случай, когда человек спешит за помощью из-за того, что у него поломалась машина, рожает жена или кто-то пытается вломиться к нему в дом.
— Ты это брось, — возразил я. — Поломка машины — как раз самая вероятная причина. А точное расстояние он мог знать, заметив при выезде из города последнюю цифру на счетчике спидометра.
Ники отрицательно покачал головой:
— Чем переться девять миль под дождем, он бы свернулся калачиком на заднем сиденье и проспал до утра. Во всяком случае, не отошел бы от машины, а пытался остановить проходящий мимо транспорт. До города-то девять миль! За сколько он мог пройти их?
— Часа за четыре, не меньше, — прикинул я.
— Да, никак не меньше, принимая во внимание дождь, — согласился Ники. — Мы уже пришли к выводу, что дело происходило поздно ночью или ранним утром. Положим, машина вышла у него из строя в час ночи. В город он мог прийти не раньше пяти. В это время уже наступает рассвет, на дороге масса автомобилей. Чуть позже начинают ходить автобусы, первые из них прибывают в город около пяти тридцати. Кроме того, если нужна помощь, нет резона тащиться до самого города, достаточно добежать до первого телефона. Нет, все-таки у него в городе наверняка было какое-то дело, приуроченное к периоду времени до пяти тридцати утра.
— Почему же тогда он не приехал заблаговременно и не обождал? — спросил я. — Он мог бы сесть в последний автобус, приехать около часу ночи и дождаться назначенного времени. Вместо этого он топает девять миль под дождем, а ты еще говоришь — не атлет.
Мы подошли к административному зданию, в котором находится мой кабинет. Обычно споры, начатые в «Голубой луне», обрываются у этого места, но сейчас, увлеченный аргументацией моего товарища, я пригласил его на минутку к себе.
Когда мы уселись, я спросил:
— Так что же, Ники, почему он все-таки не приехал загодя?
— Конечно, удобнее было бы приехать заблаговременно, — отвечал Ники. — Но раз он этого не сделал, нам остается предположить, что либо какие-то дела помешали ему сесть на последний автобус, либо он где-то ждал условленного сигнала — телефонного звонка, например.
— Стало быть, ты полагаешь, что на период времени между полуночью и пятью тридцатью утра у него было намечено какое-то дело?
— Время можно определить намного точнее. Значит, так: ему требуется четыре часа, чтобы покрыть указанное расстояние. Последний автобус уходит в половине первого ночи. Если он не воспользовался этим автобусом, но вышел вскоре после его отправления, следовательно, он пришел к назначенному месту только в четыре тридцать утра. С другой стороны, если бы он сел на первый утренний автобус, то приехал бы около пяти тридцати. Из этого следует, что в город ему надо было попасть где-то между четырьмя тридцатью и пятью тридцатью.
— Ты хочешь сказать, что если бы он намеревался попасть в город до четырех тридцати, то сел бы в последний ночной автобус, а если бы хотел поспеть туда после пяти тридцати, то поехал бы первым утренним?
— Совершенно верно. И еще один момент: если он ожидал какого-то условного сигнала — скажем, телефонного звонка, — то получил его не позднее часа ночи.
— Понимаю, — согласился я. — Если прибытие в город приурочено к пяти утра, а ему требуется четыре часа, чтобы одолеть эти девять миль, он должен был отправиться в путь около часа.
Задумчиво и молчаливо Ники кивнул. По какой-то необъяснимой причине мне не хотелось прерывать его раздумья. Я отошел к большой карте нашего округа, висевшей на стене, и стал внимательно ее рассматривать.
— Да, ты прав, Ники, — заметил я, не оборачиваясь. — Куда ни пойди от Фэрфилда, обязательно попадешь в какой-нибудь населенный пункт, расположенный ближе чем в девяти милях отсюда. Мы находимся как раз посреди целой кучи городишек.
Он тоже подошел к карте.
— Это не обязательно Фэрфилд, — тихо промолвил он. — Возможно, говорившему требовалось попасть в один из близлежащих городишек. Давай-ка проверим Хедли.
— Почему именно Хедли? Что можно делать в Хедли в пять утра?
— В пять утра там останавливается и набирает воду экспресс из Вашингтона.
— Верно, — сказал я. — Когда у меня бессонница, я слышу, как проходит этот поезд, а через пару минут часы на методистской церкви бьют пять. — Я вернулся к столу посмотреть расписание. — Из Вашингтона экспресс отправляется в ноль сорок семь, в Бостон прибывает ровно в восемь утра.
Ники прилип к карте, карандашом измеряя расстояние.
— Как раз девять миль от Хедли до гостиницы «Олд Самтер», — объявил он.
— «Олд Самтер»? — эхом отозвался я. — Но ведь это опрокидывает все наши теории. С транспортом в этом месте так же просто, как и в любом городе.
Ники отрицающе затряс головой.
— Машины постояльцев находятся там за оградой, а ворота открывает сторож, который непременно запомнит человека, берущего свою машину в столь поздний час, — ведь порядки в этой гостинице весьма консервативные. Говорящий мог ждать в своей комнате, пока ему не позвонили из Вашингтона и не передали сведения о каком-то лице, едущем в экспрессе; возможно, что ему сообщили номер вагона и места. Потом он мог незаметно выскользнуть из отеля и пешком отправиться в Хедли.
Я загипнотизированно уставился на него.
— Пока локомотив набирает воду, — продолжал Ники, — совсем нетрудно проникнуть в вагон, а если знаешь к тому же номер купе и места…
— Ники, — со зловещим выражением в голосе прервал я его, — в период избирательной кампании я ратовал за строжайшую экономию, но теперь как окружной прокурор я намерен растранжирить деньги налогоплательщиков на междугородный разговор по телефону. Это глупо, безумно, но я действительно собираюсь звонить в Бостон!
Его маленькие голубые глазки заблестели, он облизал губы.
— Давай! — произнес он хриплым голосом.
Я опустил трубку на рычаг телефона.
— Ники, — проговорил я, — это, наверное, самое невероятное совпадение во всей истории сыскного дела. Прошедшей ночью в экспрессе из Вашингтона убили человека! Труп обнаружен спустя примерно три часа после наступления смерти, то есть убийство произошло как раз в Хедли.
— Так я и предполагал, — последовал его ответ. — Но это ты зря насчет совпадения. Как попала к тебе эта фраза?
— Да так, она просто… взбрела мне на ум.
— Не могла она просто взбрести! Подобного рода фразы не приходят в голову просто так. Если бы ты преподавал язык, да еще столько, сколько я, то знал бы, что, когда человека просят составить предложение из десяти слов, получается что-нибудь вроде «Я люблю молоко» с дополнениями типа «потому что оно полезно для здоровья». Твое предложение относится к какой-то определенной ситуации.
— Право же, я ни с кем не разговаривал с самого утра. И в «Голубой луне» находился все время с тобой.
— Тебя не было рядом со мной, когда я платил в кассу, — недовольным голосом заметил он. — Ты никого не встретил, пока ждал меня на улице?
Я отрицательно покачал головой.
— Я ждал тебя не больше минуты. Вообще-то, пока ты выковыривал мелочь из кошелька, в «Голубую луну» зашли двое мужчин, и один из них нечаянно толкнул меня, поэтому я и решил, что лучше подождать на улице.
— А прежде ты их не встречал?
— Кого?
— Тех двоих, что вошли. — В его голосе опять появились желчные нотки.
— Нет; они мне абсолютно незнакомы.
— Они разговаривали между собой?
— Кажется, да… Конечно же, разговаривали. Еще бы, они были настолько поглощены своим разговором, что не заметили и толкнули меня.
— Случайные посетители редко заглядывают в «Голубую луну», — констатировал Ники.
— Думаешь, это они? — спросил я, начиная волноваться. — Я бы их, пожалуй, узнал, если бы снова увидел. Его глаза сузились.
— Может быть, и они. Их должно быть по крайней мере двое. Один выследил жертву в Вашингтоне, узнал номер места в поезде, другой совершил убийство. Тот, из Вашингтона, должен был приехать сюда после: если убили с целью грабежа — для того, чтобы разделить добычу; если без ограбления — чтобы расплатиться с сообщником.
Я потянулся за телефонной трубкой.
— Прошло менее получаса с тех пор, как мы покинули «Голубую луну», — продолжал Ники. — Они в то время только входили туда, а обслуживают в этом кафе чрезвычайно медленно. Тот, что шел в Хедли пешком, должно быть, умирает от голода, да и другой, пожалуй, не лучше — наверняка всю ночь гнал сюда машину из Вашингтона.
— Если произведете арест, немедленно позвоните мне, — распорядился я по телефону и повесил трубку.
Пока мы ждали, никто из нас не проронил ни слова. Мы слонялись по кабинету, избегая глядеть друг на друга, словно совершили нечто постыдное.
Наконец раздался телефонный звонок. Я схватил трубку и выслушал сообщение. Потом сказал «о’кей» и повернулся к Ники.
— Один из них пытался убежать через кухню, но Уинн предусмотрительно поставил охрану у черного хода, и голубчик попался.
— Похоже, наши подозрения оправдываются, — произнес Ники с ледяной усмешкой.
Я молча кивнул. Ники взглянул на часы.
— Боже мой! — вскричал он. — Ведь я хотел сегодня пораньше взяться за работу, а сам потерял уйму времени в разговорах с тобой.
Он подошел к дверям, и тут я его окликнул:
— Послушай, Ники, а что же все-таки ты пытался мне доказать?
— Что цепь выводов может быть построена по всем правилам логики и тем не менее заключение будет ложным, — ответил он.
— А-а-а…
— Над чем это ты смеешься? — с ехидцей в голосе поинтересовался Ники, но тут не выдержал и сам рассмеялся.