– А тут…
– Вполне надежно. Никто тебя не найдет. Город большой. Слишком большой, и я в нем – никто. Спи, красавчик.
Он закрыл глаза. Открывать их трудно, а вот закрыть – раз плюнуть, веки у него отекли ужасно. Я иду в ванную. Надо привести себя в порядок и постирать одежду.
Я перетряхиваю скомканные шмотки. Мой свитер испорчен, джинсы в пятнах, но попробую отстирать. Теперь пиджак и брюки гостя. Наверное, кучу денег стоил костюм с ярлыком Purple Label, но теперь ему кранты. Или нет? Посмотрим. В следующий раз буду умнее и не стану подбирать мусор на улице.
Я беру одежду и без всяких моральных судорог обыскиваю. Хочу знать, какого именно кота в мешке я приобрела. Ага, во внутреннем кармане что-то есть. Это золотая ручка с маленьким блестящим камешком, монограммой или узором на колпачке. Мелко, не рассмотреть. В других карманах ничего нет. Интересно, как ручка оказалась в его кармане? И в какую передрягу попал этот парень? И почему ее не отобрали? Ладно, потом узнаю, а пока пусть она полежит в шкафчике.
Я включаю машинку, шумит вода, слизывая стиральный порошок. Теперь отдохну, сделаю пациенту укол и лягу спать. Вот только есть охота…
Телевизор мелькает дурацкими кадрами. Лучше уж новости, хотя хороших известий в этой стране давно нет. Ну вот. Что я говорила?
«…неизвестно. Напоминаем, что немецкий бизнесмен господин Клаус-Отто Вернер и его сын Андрей исчезли из гостиницы «Салют» три дня назад. Наши источники сообщают, что в лесополосе недалеко от Окружной дороги сегодня найдено тело Вернера-старшего. Как он попал туда, кто организовал похищение и где находится Андрей Вернер – на эти вопросы у следствия пока нет ответов».
В этой стране происходит черт знает что. Странное имя для немца – Андрей. Вот и моего найденыша так зовут – правда, он не немец.
Я режу хлеб, посыпаю его солью и сажусь пить чай. Скоро зима, и я далека от радостного настроения. Да, хороших новостей у нас просто не бывает.
2
Больница, в которой работает Рыжий, самая большая в городе. Тут постоянно толпятся страждущие, а Вадик сидит в самом эпицентре этого дурдома – в отделении экстремальной медицины. Покоя нет ни днем ни ночью. Правда, ночью меньше персонала. Я так до сих пор и не поняла, зачем ему все это надо. Мы приехали сюда на следующую ночь.
– Давай скорее! – Рыжий немного дергается, потому что наши действия незаконны. – Отойди, я сам.
Он укладывает пациента на стол, а я обессиленно опускаюсь на стул у двери. Рыжий что-то там делает, гудит аппарат, а вот я бы с удовольствием оставила пациента здесь и ушла домой – мне его присутствие мешает, я привыкла быть одна. Но я уже не могу так поступить, иначе Рыжий сам будет возиться с ним, а это же я притащила домой проблему, и она не должна стать проблемой Вадика. Лучше бы мне кота подобрать, обожаю этих милых созданий. А мужиков я люблю намного меньше, чем котов.
– Ну, что там с ним? – спрашиваю я.
– Предварительный диагноз я подтверждаю. Все, везем его домой, пока никого черт не принес. Наслушаюсь тогда…
Мы поспешно покидаем рентгенкабинет. К счастью, за окном глубокая ночь, персонал большей частью дрыхнет, а здешние пациенты на внешние раздражители не реагируют, бедняги.
Через минуту мы уже мчимся по темным улицам. Парень молчит, и меня это немного успокаивает. Отлежится и уйдет, и все будет по-прежнему.
– Я назад, пока никто меня не хватился.
Рыжий привычно чмокает меня в макушку и выходит из дома. Загудел мотор, туман поглотил красные огоньки, и мне вдруг стало одиноко. Я совершенно одна посреди осени. А на моем диване лежит какой-то абсолютно чужой мужик, одетый в спортивный костюм Рыжего.
– Спи. До утра еще долго.
Не знаю, слышит ли он меня. А мог бы и услышать, потому что именно из-за него мне пришлось подорваться среди ночи и переть в больницу. Хорошо, что несколько месяцев назад мы с Рыжим купили почти новую серебристую «Тойоту». Хорошо, что никто нас в больнице не видел. Хорошо, что еще не зима. Но было бы лучше, если б я вчера, наступив на горло своей совести, ушла сразу после того, как разрезала скотч на руках парня. Что за странный приступ любви к ближнему? Это все дым от сгоревших листьев. Точно, Рыжий прав, он вреден для мозга. Я шла, и у меня было почти хорошее настроение. Наверное, я отравилась этим дымом, раз сотворила такую глупость. Никто ради меня ничего подобного не сделал бы, Рыжий не в счет.
– Ты будешь спать? – голос у парня хриплый и приглушенный.
– Да. А что? Тебе что-то нужно? Может, хочешь есть? У меня есть курица, могу сварить бульон. Могу сделать омлет или сварить кашу из овсяных хлопьев. Каша получится быстрее всего.
– Да, пожалуйста.
Я иду в кухню. Это даже не кухня, а просто угол, где стоит электрическая плита с двумя конфорками. Сколько мне одной нужно? Но теперь я не одна.
– Сам съешь или покормить тебя?
– Попробую сам.
Он с большим трудом садится и начинает есть. Да, парень, твое счастье, что у меня было молоко, а не то хлебать бы тебе овсянку на воде. Хотя на воде тоже вкусно, если добавить ложку хрена.
– Спасибо.
– Чай будешь?
– Нет, спасибо.
Отлично. Если проснулся аппетит, значит, скоро оклемается.
– Слушай, я твои шмотки постирала, но костюму хана. Гпадила-гладила, а он, похоже, сел.
– Забудь. Это мелочи.
– Может, надо кому-то сообщить, где ты находишься? Это, конечно, не мое дело, но разве тебя родственники не ищут?
– У меня никого нет.
Вон как. Значит, в нашем полку прибыло? По странному стечению обстоятельств у нас с Рыжим тоже никого нет. Но только за нас с Вадиком я уверена, а насчет тебя – нет. Кто знает, что ты за птица. Возможно, ты ездишь мне по ушам и вообще получил то, что заслужил.
– Если что-то еще нужно, говори сейчас, потому что я иду спать. Завтра мне на работу.
– Нет, все хорошо. А где ты работаешь?
– У меня жуткая профессия. Я стоматолог.
– Почему жуткая профессия? Очень даже престижная.
– Большинство людей боится лечить зубы. А ты не боишься?
– Нет.
– Тогда ты – уникум.
– Вряд ли. Знаешь, Лиза, я ничего не могу объяснить, но поверь: я не бандит, просто…
– Я что, у тебя отчет потребовала? Не в моих правилах лезть в чужие дела. Захочешь – расскажешь, нет – значит нет. Спи. Тебе надо поспать.
Утро встретило меня дождем за окнами. За дверью матерится Сашка. Страшная вещь – похмелье. Я рада, что у меня железная дверь. Я поставила ее после того, как гости моего соседа выбили старую, вломившись в мою квартиру с целью ограбления – по пьяной лавочке они решили, что меня нет дома. Это была их роковая ошибка, потому что я не просто оказалась дома, но даже успела вызвать полицию… ну, тогда еще – милицию, давно дело было. Придурков взяли тепленькими прямо на месте преступления, а Сашка в это время спал сном праведника в объятиях зеленого змия. Утром, утопая в слезах и соплях, он просил прощения и божился, что больше никогда не приведет в квартиру посторонних, но это дела не меняло. Он, по сути, совсем не злой, просто ничтожество, но с тех пор у меня стоит железная дверь.
– Сашка, не ори, – вылезаю я в коридор.
– Голова болит, пиво разлил.
– Ага. Потому что руки трясутся. Вот, на тебе еще пива. Пей, смолы б ты горячей наглотался.
– Лизка, ты – ангел.
– Точно. Не ори, ты меня раздражаешь.
– Как скажешь.
Я спешно готовлю завтрак – не себе, а Рыжему и нашему пациенту. Рыжий после смены будет спать у меня. И в душе я этому рада.
– Сашка, есть будешь?
– Буду, если дашь.
– Так иди уже, готово. Обед в холодильнике. Не вздумай привести какого-нибудь бомжа.
– Лиз, ну чего ты? – Сашка виновато смотрит на меня. – Это дело прошлое, а сейчас я ни-ни…
Вот спасибо, картошечка с селедкой, а там пивко осталось… Ты святая.
– Не городи ерунды. Ешь давай.
Сашка забирает тарелку с едой и идет в свою комнату. Нет. Мне его не жаль.
– Хорошо ты справилась с ним, – говорит мой подопечный.
– С Сашкой? Да он нормальный, просто алкаш. И он от меня зависит.
– Как это?
– Просто. Я кормлю его и покупаю ему водку и бутылку пива с утра. Если я не буду этого делать, он знает, что с ним станет: он сдохнет на свалке или же напьется паленой водки и тоже сдохнет. Я разрешаю ему пить только дома, водку покупаю в магазине. Я также оплачиваю его квартиру. Он пьяница, но не сумасшедший. К тому же он не злой, просто ничтожество, таких много.
– Но он ведь может и без тебя жилплощадь продать… свою часть.
– Не может. Эта квартира моя давно, он в ней просто прописан. Я обо всем позаботилась. Раньше моей была только вот эта комната. В соседней жила бабка, Антоновна, Сашкина мать. Когда она заболела, мы договорились о пожизненном содержании – на словах, и она оформила дарственную на свою часть квартиры на мое имя. Вот уже второй год две соседние комнаты мои – но только по закону, в одной Сашка живет, не выгонять же его на улицу. Потом продам все и перееду в приличное место.
– Он еще долго может прожить.
– Я никуда не тороплюсь. Водка дешевая, пиво тоже меня не разорит, а ест он то, что дам, так что пускай живет сколько богом отмерено. Все, мне пора. Скоро приедет Рыжий, доварит борщ. Что делать с твоим костюмом?
– Выбрось его.
– Хорошо. Так и сделаю.
Я беру пакет со шмотками и выхожу во двор. Навстречу идет Рыжий.
– Я не опоздал?
– Нет. Я там мясо готовлю, овощи нарезала, доваришь борщ.
– Хорошо, беги уже.
Меня сегодня ждут пациенты, расписание забито, как всегда. Если собрать вместе все зубы, которые мне приходилось лечить, то выйдет ведра два, никак не меньше. Иногда я просто диву даюсь, как некоторые люди не следят за своими зубами. Хорошо, что клиника платная и мне приходится иметь дело только с определенной категорией граждан, но и у них часто случаются локальные катастрофы в полости рта.
– У тебя бледный вид. Тяжелая ночь?