Остальные части и соединения корпуса генерал-майора Б. М. Скворцова не выводились на самостоятельные участки обороны и сосредоточились в тылу для приведения в порядок техники и личного состава[18].
Первый эшелон КП 5-й гв. ТА в селе Ржавчик (24 км севернее Прохоровки), 377-й армейский саперный батальон начал оборудовать еще 8 июля. Во второй половине дня 9 июля здесь уже работала оперативная группа во главе с начальником штаба, а вечером сюда же прибыл на своем «Виллисе» и командарм. Но штарм здесь задержался ненадолго, уже в 17.00 11 июля его первый эшелон перебазировался в село Скоровка (в 7 км северо-восточнее Прохоровки). В этом селе он и находился до завершения оборонительной фазы Курской битвы.
В тот момент, когда 5-я гв. ТА была уже на марше, 5-я гв. А еще находилась на своих позициях в полосе первого фронтового рубежа по линии: Заосколье, Александровка, Белый Колодезь, Скородное. О получении приказа на марш к Прохоровке ее командующий генерал-лейтенант А. С. Жадов так вспоминал:
«Прилетевший 8 июля на командный пункт армии генерал-полковник И. С. Конев сообщил, что приказом Ставки 5-я гв. А переходит в подчинение командования Воронежского фронта, и тут же поставил задачу: к утру 11 июля выйти на рубеж р. Псёл, занять оборону и не допустить дальнейшего продвижения противника на север и северо-восток. И. С. Конев предупредил, что восточнее Прохоровки к исходу дня 9 июля сосредоточиваются корпуса 5-й гв. ТА генерал-лейтенанта танковых войск П. А. Ротмистрова.
Выдвижение армии на указанный рубеж мы провели организованно и быстро, этому помогла проведенная заранее рекогносцировка. Согласно принятому мною решению штаб армии, возглавляемый генерал-майором Н. И. Ляминым, в считаные часы спланировал марш: наметил полосы и маршруты движения для корпусов, рубежи регулирования, районы привалов. Для каждого корпуса выделялось по четыре маршрута, из расчета два на каждую дивизию первого эшелона. Для штаба армии и армейских частей выделялся отдельный маршрут. В это время мною были поставлены задачи на марш командирам корпусов, частям и соединениям армейского подчинения.
Закончив с организацией марша, я с членом Военного совета генерал-майором А. М. Кривулиным, командующими артиллерией, бронетанковыми войсками, армейским инженером, группой офицеров оперативного и разведывательного отделов штаба, подразделениями связи выехал вперед, в район нового расположения КП армии — лес в 1,5 км юго-западнее Яригино. Контроль за совершением марша осуществлял мой первый заместитель генерал-майор М. И. Козлов, а также начальник штаба, которые следовали с колонной штаба армии по центральному армейскому маршруту»[19].
Как гвардейское объединение 5-я гв. А уже давно имела корпусные управления. В ее состав входили: 32-й гв. и 33-й гв. ск, которые включали в себя шесть стрелковых дивизий: 6-ю гв. вдд, 13-ю гв., 66-ю гв. сд, 9-ю гв. вдд, 95-ю гв. 97-ю гв. сд, а 42-я гв. сд являлась резервом командарма. Кроме того, армия располагала: 29-й зенад, двумя иптап РГК, минометным полком, полком «катюш» и отдельным батальоном ПТР. Это лишь боевые соединения, а для их обеспечения всем необходимым работал целый город на колесах. В него входили еще 92 подразделения тыловых служб. Это: части связи, автогужевые, транспортные подразделения, санитарные, ветеринарные, продовольственные, военно-технические учреждения, ремонтные мастерские, сборные пункты аварийной техники, армейские базы снабжения, военторг, запасные части, сборно-пересылочные и штрафные подразделения, заградотряды и подразделения НКВД. В то время передвижного холодильного оборудования не было, поэтому за армией двигалось огромное стадо крупного рогатого скота, которое на армейском языке именовалось «45-м армейским гуртом продовольственного скота». Все это огромное армейское хозяйство, получив приказ о переброске армии, пришло в движение и начало готовиться к перебазированию.
Первыми на марш выступили подразделения обеспечения Полевого управления армии — саперный батальон, отдельная рота охраны ВПУ, узел связи и отдельный штабной автомобильный взвод. Организацией командного пункта армии занимался заместитель начальника штаба по ВПУ генерал-майор А. И. Олейников, а взводом танков Т-70 в роте охраны командовал его сын, лейтенант Г. А. Олейников. После войны Георгий Андреевич вспоминал:
«5-я гв. ТА к исходу дня вышла в назначенные районы, а 5-я гв. общевойсковая армия двигалась форсированным маршем. Организуя выдвижение корпусов, штаб армии, предвидя возможное развитие обстановки на фронте, заблаговременно наметил вероятные полосы из расчета — два маршрута на каждую дивизию первого эшелона, и провел их рекогносцировку. Это значительно сократило время на организацию форсированного марша с получением конкретной боевой задачи армией. Были только уточнены задачи разведки, время прохождения рубежей, порядок регулирования движения и обеспечения беспрепятственного продвижения по маршрутам.
В походное построение дивизий и полков с самого начала выдвижения был заложен замысел вероятного встречного боя с противником. Батальоны совершали марш со своими средствами усиления. Артиллерия дивизий шла в голове колонн главных сил. Противовоздушная оборона осуществлялась силами 29-й зенад, перекатами от рубежа к рубежу, на уровне головных частей дивизий первого эшелона.
При организации выдвижения штабом армии были отданы дополнительные распоряжения:
— особое внимание было обращено на организацию борьбы с танками противника, для чего было приказано в первую очередь «выбросить на рубеж обороны артиллерию»;
— для обороны прежде всего использовать имеющиеся оборонительные сооружения, выгодные рубежи и населенные пункты;
— при отсутствии готовых оборонительных сооружений «в наикратчайший срок оборудовать необходимые инженерные сооружения для жесткой обороны»;
— строго «соблюдать тщательную маскировку»;
— «до выхода частей на рубежи обороны организовать устойчивую связь и наладить бесперебойное управление выдвигающимися частями».
Сразу же с рассветом, еще входе постановки задач и организации выдвижения дивизий, ушел первый эшелон полевого управления армии с узлом связи инженерно-саперными подразделениями и охраной для развертывания передового командного пункта (ПКП) и наблюдательного пункта (НП) командующего. Возглавлял этот элемент органов управления первый заместитель начальника штаба армии. В составе этого эшелона ушел со своим взводом и автор.
К исходу 9 июля, уже в сумерках, мы прибыли в назначенные точки: передовой командный пункт — в рощу юго-западнее Ярыгино, а подразделения обеспечения развертывания наблюдательного пункта командарма — в балку юго-западнее хутора Остренький.
Марш прошел на удивление без каких-либо осложнений. Авиация противника так и не появлялась. День выдался жарким. Пыль стояла столбом. Было душно. Даже после захода солнца прохладнее не стало. После постановки нам задач на местности мы приступили к оборудованию позиций: для «семидесяток» (Т-70) — их было три, для прикрытия НП с фронта, а «бэашки» (БА-64), предназначенные для офицеров связи, в балке. Закопаться и замаскироваться необходимо было до рассвета. А ночь короткая Работалось тяжело. Дышалось трудно, да и в воздухе витало непонятное напряжение, вызывавшее какую-то душевную тревогу.
Впереди, километрах в пяти-шести, с наступлением темноты над передним краем стали взмывать одиночные и сериями осветительные ракеты: желто-оранжевые — наши и ослепительно-белые, до голубизны — немецкие. Стояла, по фронтовым понятиям, тишина. Даже отдельные орудийные выстрелы и разрывы снарядов и мин ее не нарушали. Иногда в темноте возникали фейерверки трассирующих пулеметных очередей или серии снарядов МЗА, рвавшихся на излете, как бы ставя точку трассы.
И вдруг где-то около полуночи темень была разорвана ослепительной молнией, грянул гром. Небо разверзлось, и на наши головы обрушился такой ливень, словно там, наверху, открыли пожарный гидрант. Но длилось это светопреставление, сопровождаемое почти ураганным ветром, недолго. Так же внезапно, как и начался, прекратился ветер, унеся с собой и небесный водопад. Стало неправдоподобно тихо. Даже обычные «вздохи» передовой прекратились на некоторое время. Дышать стало легко, а работать еще трудней. Наши не завершенные окопы залило водой. А жирный чернозем превращал лопаты в пудовые гири.
Дойдя до эпизода с ливнем, я задумался, а стоит ли вспоминать о нем? Его, кстати, отмечали и артиллеристы 183-й сд: «Ночью неожиданно небо распороли молнии, ударил гром, хлынул ливень». О дождях писал в своих воспоминаниях и генерал авиации А. В. Ворожейкин: «После дождей утро 14 июля выдалось прохладным».
Дело все в том, что в немецких документах есть ссылки на «трудности дорог» из-за дождей, что «невозможен» своевременный вылет авиации на поддержку наступления. А нам, участникам тех событий, запомнились жара и пыль столбом. Истины ради следует согласиться с тем, что временами дожди были, были и ливни. Они действительно осложнили немцам решение своих задач»[20].
Рубеж обороны Степного фронта, который занимали дивизии 5-й гв. А, располагался на расстоянии от 60 до 80 км от позиций войск Воронежского фронта на прохоровском направлении. Выдвижение передовых отрядов гвардейских дивизий началось уже 7 июля, но конкретные задачи о выходе непосредственно в район Прохоровки командарм отдал только в ночь на 9 июля. Так, боевое распоряжение командиру 97-й гв. сд генерал-майору И. И. Анцифирову о совершении первого этапа марша и сосредоточении соединения в районе: Уколово, Чуево, Большое Становое (35–40 км от Прохоровки) поступило в 2.00 9 июля. А устный приказ от генерал-майора И. И. Попова (комкора-33) командованию 95-й гв. сд о выходе к селам Холодное, Масловка, Андреевка, Жилин был передан начальником оперативного отдела штаба корпуса майором Чиберевым в 4.00 9 июля. Таким образом, готовиться к маршу уже непосредственно в район Прохоровки соединения 5-й гв. А начали между 13.00 и 17.00 9 июля. До этого момента войска уже преодолели первую половину пути, подтягивали тылы и приводили себя в порядок.