Это дерево затрачивает много энергии на создание своих странных, пахучих, вкусных (для кого-то) плодов; однако именно его плоды никто не ест и не распространяет‹‹119››. Вместо этого они висят на ветвях неделями и даже месяцами, и в стручки пробирается плесень. Потом плоды опадают на землю, где жуки прогрызают дыры в семенах. Муравьи и грызуны подбирают кусочки и разносят их на все четыре стороны. Поэтому немногие семена кассии прорастают под материнским деревом.
Бродя по лесу, Дженсен обратил внимание, что это дерево не одиноко в своем поведении. Семена диких родственников авокадо тоже гибли под материнскими деревьями в гниющей мякоти плодов. И так происходило не только с диким авокадо и кассией. Дикорастущие папайи, бобы мескита, плоды саподиллы (мыльного дерева), сметанные яблоки (плоды анноны колючей), плоды лукумы, тыквенного дерева, момбина и дикие тыквы, как и многие другие аналогичные крупные плоды, столь необычные, что даже не имеют английских названий, оставались на съедение насекомым, грибкам и бактериям.
У каждого из этих не распространяемых никем плодов был собственный аромат, вкус, собственная форма, точная и уникальная биохимия привлечения. У одних плодов, как у манго и авокадо, в середине находилась огромная косточка, которую трудно раскусить и которая зачастую ядовита. У других, чем-то похожих на папайю, много мелких, мягких (и иногда скользких) семян. У одних мякоть маслянистая, у других сочная и сладкая, у третьих мясистая и довольно пресная. Иными словами, плоды были разными. И тем не менее практически все они были крупными, нераскрывающимися (они не лопались и не выпускали семена самостоятельно) и ароматными. По всей видимости, предполагалось, что семена таких плодов должны распространять какие-то крупные животные, которые отсутствовали. Примечательно, что эти плоды напомнили Дженсену те, которые в Африке едят слоны и другие крупные млекопитающие.
За несколько лет до того, как Дженсен стал замечать висящие на дереве и гибнущие плоды кассии, Пол Мартин опубликовал радикально новую историю дикой природы Земли. Мартин отстаивал свою гипотезу, согласно которой многие крупнейшие млекопитающие Нового Света вымерли, когда люди культуры Кловис и их потомки пришли и начали их истреблять. Как и Дженсен, Мартин предпочитал грандиозные идеи, идеи, полные блеска и элегантности и тем не менее обоснованные в деталях. Точно так же, как и Дженсен, Мартин основывал свои гипотезы на тщательном наблюдении тех явлений, которые другие воспринимали как данность. У этих двух ученых вообще было много общего, и особенно в том, что касалось конкретной идеи, которую обдумывал Дженсен.
Ему пришло в голову, что плоды кассии остаются на деревьях и гибнут потому, что для них не находится подходящих ртов и кишечников крупных млекопитающих. Возможно, предположил он, деревья с крупными плодами не распространяются в Коста-Рике, потому что виды млекопитающих, которые питались этими плодами, переносили их семена на новые места в своих животах и, опорожняя кишечник, снабжали их удобрениями для прорастания, исчезли. Вымерли. Крупные, вкусные для людей, звери исчезли, и в их отсутствие оставались висеть на ветвях крупные, очевидно вкусные для этих зверей плоды.
Эта гипотеза объясняла, почему обычно именно крупные плоды остаются висеть на деревьях, никем не востребованные, — они появились в процессе эволюции для того, чтобы привлекать больших млекопитающих. Она объясняла, почему у многих плодов такая прочная скорлупа: они приспособились к тому, чтобы их не могли прогрызть мелкие зверьки. А также почему семена в таких плодах крупные, с твердой кожурой: в ходе эволюции они приобретали свойства, которые уберегали их от зубов крупных млекопитающих и гарантировали прорастание после прохождения через их пищеварительную систему. Можно было объяснить даже то, почему некоторые семена, не такие твердые, были мелкими и скользкими, — это был другой способ сохраниться после встречи с большими зубами, соскальзывая с них или проскальзывая между ними. Кроме того, различия между этими крупными плодами могли соответствовать различиям между вымершими крупными млекопитающими и особенностями их пищеварительных систем, носов и вкусовых предпочтений. Однако с разработкой этой идеи у Дженсена возникла одна проблема. Ему не хватало знаний о вымерших млекопитающих, в особенности тех, что обитали в Центральной Америке. В октябре 1977 г. он послал Полу Мартину письмо с предложением написать совместную статью о крупных плодах и мегамлекопитающих с мегартами. Оно начиналось словами: «У меня есть классная идея… Давайте напишем статью вместе». Мартин согласился с этим планом, написав в ответ: «Какое забавное письмо и сама идея! Я вызову духов голодных вымерших плодоядных зверей, и вы узнаете, ели ли они эти злосчастные плоды». В общем, все так и получилось. Мартин помог Дженсену уточнить, какие виды мегафауны когда-то обитали, а потом вымерли на территории Коста-Рики и чем эти животные могли питаться.
Рис. 5.1. Плоды дерева Cassia grandis (известного также как «вонючий носок»). Неясно, относится ли бытовое название этого растения, распространенное в Белизе, к форме плода или к запаху мякоти, окружающей семена
Мартин сообщил Дженсену, что всего 7000 лет назад в число плодоядных мегазверей Коста-Рики входило несколько видов гигантских наземных ленивцев, которые могли поедать большие плоды прямо на деревьях. Туда входили и наземные ленивцы поменьше, ростом с медведя, они могли есть падалицу. К этой мегафауне относились разнообразные виды слоновых (хоботных), такие как мастодонты и гомфотерии‹‹120››, которые, очевидно, ели любые плоды, как на деревьях, так и на земле. В этот зверинец входили и броненосцы размером с медведя — глиптодонты, а также гигантские пекари, гигантские черепахи и дикие лошади. Если какие-то из этих животных питались плодами кассии, отметил Мартин, в особенности мастодонты или гомфотерии, то семена оказывались «в отличной большой куче… навоза», подходящей для их прорастания‹‹121››.
Основываясь на идее Дженсена и знаниях Мартина о древних млекопитающих, двое ученых вместе написали статью. В 1982 г., через четыре года после начала их сотрудничества, статья была опубликована в журнале Science под названием «Неотропические анахронизмы: Плоды, которыми питались гомфотерии». Статья получилась одновременно замечательной и фантастической, но в то же время печальной. Ее основная идея была необычной, почти — по словам редактора журнала — «как сценарий кинофильма».
Если Дженсен и Мартин были правы, их гипотеза имела практическое значение. Так как из-за отсутствия мегафауны деревья с крупными плодами не имели возможности распространяться, вероятно, возвращение мегафауны помогло бы им в этом. Дженсену была необходима мегафауна. Он не мог клонировать вымершие виды. Но он мог воспользоваться родственниками этих видов, по крайней мере, одного из них. По Коста-Рике некогда бродили дикие лошади. Дженсен решил, что, хотя эти вымершие дикие лошади были лишь дальними родственниками лошадей, одомашненных в Евразии и позже завезенных в Америку, последние по своим анатомическим признакам, таким как языки, носы, рты и кишечники, могут быть достаточно близки к вымершим лошадям, когда-то обитавшим в тропиках, чтобы служить своего рода заменой — их, так сказать, телесным воплощением[103].
Дженсен предложил лошадям плоды тыквенного дерева, или хикаро (Crescentia alata), которыми предположительно могли питаться вымершие представители мегафауны. Эти твердые плоды, размером и формой напоминающие крупные апельсины, индейцы Центральной Америки издавна вскрывали, сначала каменными орудиями, потом мачете, чтобы сделать из них посуду (калебасы), а семена употребляли в пищу. Даже с помощью подобных орудий их нелегко расколоть. Дженсен предложил плоды лошадям. Если лошади сумеют их разгрызть, то могут есть и распространять семена вместе с экскрементами‹‹122››.
Сила укуса лошади примерно 550 кг/см² (для сравнения: сила человеческого укуса не превышает 70 кг/см², и то только на коренных зубах). В экспериментах Дженсена этого оказалось достаточно, чтобы разгрызать большинство твердых плодов и съедать черную сладковатую мякоть, окружающую семена. Некоторые из плодов тыквенного дерева оказались для лошадей слишком крепкими. Эти деревья в ходе эволюции приспособились к распространению млекопитающими с такой же, если не больше, силой укуса, как у лошади. Такая прочность развилась у плодов как адаптация, позволяющая уберечь семена от всех, кроме самых крупных распространителей. Их мякоть практически недоступна для любого млекопитающего мельче лошади.
Съев наиболее мягкие из плодов хикаро, лошади побродили по полю, рассеивая семена. Семена проросли среди богатого питательными веществами конского навоза. Там, где прошли лошади, вырос лес. Конечно, все было не так просто, но очень близко к этому. Теперь дикие животные бродят под пологом деревьев, «посеянных» домашними лошадьми, которые частично воспроизводят работу диких лошадей, гомфотериев, глиптодонтов и гигантских ленивцев[104]. Многие современные тыквенные деревья в Коста-Рике могли вырасти здесь как результат жизнедеятельности лошадей за последние несколько сотен лет. То же, возможно, относится к старым деревьям гуанакасте (Enterolobium cyclocarpum, национальный символ Коста-Рики), гуазуме вязолистной, известной также как вест-индский вяз (Guazuma ulmifolia), и манильскому тамаринду (Pithecellobium saman); все это деревья, плодами которых когда-то могли питаться представители мегафауны, а ныне — коровы и лошади. Лошади и коровы отнюдь не замена гигантским ленивцам и гомфотериям, тем не менее они могут отчасти выполнять их роли, особенно в тех регионах, где леса вырублены и нуждаются в восстановлении, семечко за семечком.