Homo habilis), но еще больше с появившимся позже видом древнего человека, которого называют Homo erectus. Это произошло около 1,9 млн лет назад, с дальнейшим расширением африканских саванн.
Здесь нужно сделать небольшое отступление, чтобы поговорить о названиях. Названия видов рода Homo быстро меняются. Крайне маловероятно, что названия, которые будут использовать через десять лет, когда вы, возможно, соберетесь прочитать эту книгу, останутся теми же, которые используются сейчас. Что делать в этом случае? Палеоантрополог Крис Стингер, который много размышляет на эту тему, предложил нам своего рода лингвистическую уловку. Все виды рода Homo — люди (это пока не уловка, а реальность). Рассказывая нашу историю, мы часто говорим либо о древних людях (таких, как вид, именуемый нами выше Homo erectus), либо о недавно появившихся людях (человеке разумном, неандертальце и некоторых других скрещивавшихся между собой группах людей, существовавших в последний миллион лет). Упрощения ради, за исключением тех случаев, когда нам действительно важно привлечь внимание к таксономии или конкретному виду людей, мы будем говорить просто о древних людях или людях недавнего времени. Теперь вернемся к нашей истории.
Мозг Homo erectus, первого вида древних людей, был вдвое больше, чем у шимпанзе (относительно размеров тела). Кроме того, у представителей этого вида были маленькие жевательные зубы (моляры), намного меньше, чем следовало ожидать исходя из размеров тела, и тонкие челюстные кости[28]. Неизвестно, какие поведенческие или экологические изменения способствовали этим переменам в строении тела древних людей. Тем не менее ученые все больше склонны считать, что у них появились новые способы обработки пищи или добычи большого количества труднодоступной и легкоусвояемой пищи. Именно эти новые виды пищевого поведения позволили древним людям получать достаточно энергии, чтобы питать более крупный мозг и обзавестись уменьшенными, не столь затратными зубами и челюстями. Однако не существует единого мнения в отношении того, каковы были эти новые виды поведения.
Можно представить несколько возможностей. Древние люди могли научиться добывать большие количества меда медоносных пчел. Современные шимпанзе собирают пчелиный мед руками, хотя используют также и палки. При этом пчелы их постоянно жалят, поэтому количество меда, которое они могут добыть, ограниченно. То же самое должно было происходить с австралопитеками. Впоследствии, однако, наши предки нашли способы успокаивать пчел и таким образом извлекать больше меда. Дым успокаивает и дезориентирует пчел на 10–20 минут[29]; в некоторых случаях они даже улетают из гнезда. Если древние люди выкуривали пчел, они могли собрать намного больше меда, к тому же вместе с личинками. Растительные экссудаты тоже могли использоваться для того, чтобы угомонить пчел. Даже в наши дни десятки племен по всему миру используют с этой целью растения, либо натирая ими собственное тело, либо засовывая их в гнездо‹‹32››. Так или иначе, когда пчел удается утихомирить, мед и личинки можно собрать достаточно спокойно, причем в больших количествах. Выкуривая пчел, современные охотники-собиратели племени эфе, живущие в лесу Итури в Демократической Республике Конго, собирают столько меда и пчелиных личинок, что они вместе обеспечивают им 80 % калорий в дождливый сезон. Возможно, древние люди тоже зависели от пчел; сладкое могло способствовать появлению большого мозга, маленьких зубов и слабых челюстей.
Существует также предположение, что древние люди начали собирать и есть морепродукты. В отличие от сырого мяса млекопитающих или птиц, мясо водных беспозвоночных, будь то моллюски, ракообразные или иглокожие, легко переваривается. Мясо птиц и млекопитающих трудно разжевать из-за коллагена, содержащегося в соединительной ткани. (Кстати, именно он придает их мясу сочность, так как соединительная ткань в мясе желируется при термообработке.) Моллюсков, например скользких мидий и устриц, можно есть живыми — устриц люди едят так и в наши дни. Ракообразных, таких как крабы и раки, тоже можно есть сырыми. Как и иглокожих, например морских ежей.
Однако чтобы поедание даров моря могло сыграть важную роль в эволюции древних людей, в нем должно было что-то измениться около 1,9 млн лет назад. Возможно, наши предки в это время изобрели новые способы добывать морских обитателей или добираться до их мяса. Неопытным едокам бывает трудно потреблять морепродукты быстро и ловко, как отметил Брийя-Саварен, описывая вечер, когда он съел большое количество устриц в компании высокопоставленного гостя. Тот, по словам Брийя-Саварена, «дошел таким образом до тридцать второй [дюжины], на что ему понадобилось больше часа, но лишь потому, что открывальщица раковин была не слишком расторопной». Приобретение навыка открывать раковины мидии и извлекать мясо из панцирей ракообразных или изготавливать орудия для этого (палеолитические аналоги ножей для устриц и щипцов для крабов), возможно, стало для наших предков крупной инновацией. Шимпанзе не едят моллюсков (по крайней мере, сейчас), но, как мы уже указывали, несколько популяций недавно было замечено за сбором водорослей; в водорослях часто попадаются мелкие животные, которые могут поедаться как часть кулинарного целого‹‹33››. Кроме того, шимпанзе по крайней мере из одной популяции научились бродить вдоль ручьев, переворачивать камни, а затем собирать и поедать найденных под ними крабов‹‹34››. Возможно, древние люди с помощью орудий сумели повысить эффективность этого способа добывания пищи.
Наиболее часто цитируемая гипотеза о причинах изменений в образе жизни древних людей состоит в том, что они открыли способы обработки пищи. Немалая часть калорий в кореньях, в мясе млекопитающих и птиц содержится в виде трудноусвояемых соединений. Когда мы едим сырую пищу, эти соединения проходят через нашу пищеварительную систему без особых изменений[30]. Так же должно было обстоять дело у древних людей. Обработка делает энергию, содержащуюся в трудноусвояемых продуктах, более доступной и раскрывает их вкус. Существует несколько способов, которыми древние люди могли обрабатывать пищу.
Учитывая, что шимпанзе пользуются камнями, чтобы раскалывать и дробить некоторые продукты, нетрудно представить, что древние люди умели делать то же самое и, возможно, делали это даже эффективнее и чаще, чем обезьяны. Нам известно, что наши предки и их родственники могли использовать один камень как молоток, ударяя по другому камню и получая острые отщепы, а также нуклеус (от которого они откололись). Нуклеус затем можно было подвергнуть дальнейшей модификации и получить другой вид орудия — ручное рубило (о способе его применения все еще идут ожесточенные споры). Древние люди могли использовать острые осколки камня, чтобы разрезать пищу, а тупые камни, включая «наковальню», — чтобы дробить ее. Разрезание мяса на более мелкие куски, особенно мясо птиц и млекопитающих, облегчает его усвоение. Для этого древние люди, вероятно, использовали каменные орудия в основном как более прочную, острую и возобновляемую замену зубам. К наступлению эпохи первых древних людей (около 1,9 млн лет назад) наши предки пользовались каменными орудиями уже не менее 1,4 млн лет‹‹35››. За это время они могли научиться резать добытых животных весьма эффективно. Аналогичным образом они могли и дробить пищу, как делает большинство охотников-собирателей и шимпанзе из некоторых популяций. Как и разрезание пищи, ее дробление высвобождает энергию, потому что разрушаются скорлупа и оболочки плодов, а сами клетки растираются, так что их содержимое становится более доступным. При дроблении камни опять же выполняют роль зубов.
Помимо разрезания и дробления пищи, первые древние люди могли также ее ферментировать. Ферментация, подобно разрезанию и дроблению, позволяет легче разжевывать и переваривать пищу и способствует высвобождению калорий. Она также имеет дополнительное преимущество — при правильном проведении она убивает потенциальные патогены. Помимо этого, при ферментации мяса и кореньев в них могут появляться питательные вещества, изначально отсутствующие в продукте. Бактерии способны вырабатывать витамин B12. Они могут также фиксировать атмосферный азот и превращать его в аминокислоты. К сожалению, археологическая летопись умалчивает о том, ферментировали ли древние люди какие-нибудь виды своей пищи. Недавно Кэти Амато, приматолог из Северо-Западного университета, начала приводить убедительные доводы в пользу предположения, что первые люди действительно могли ферментировать пищу (возможность, которую мы рассмотрим подробнее в главе 7), но делали ли они это в реальности, пока остается неизвестным.
И наконец, люди начали использовать огонь.
В своей книге «Зажечь огонь. Как кулинария сделала нас людьми»{7} (Catching Fire: How Cooking Made Us Human) приматолог Ричард Рэнгем утверждает, что огонь и термообработка пищи — определяющие черты эволюции первых древних людей. Согласно его гипотезе, приготовленная пища давала нашим предкам достаточно энергии, чтобы у них смог развиться более крупный мозг[31]. Чтобы стать ключевым фактором, повлиявшим на эволюцию этих людей, приготовление пищи должно было появиться не позднее чем 1,9 млн лет назад. Однако сколько-нибудь убедительные древнейшие признаки контролируемого использования огня с этой целью имеют гораздо более позднее происхождение{8}