Я тихо спустился и прицелился из пистолета в здоровенный зад рубера, что-то совсем по-свински шумно вынюхивающего у самого подъезда. Для полноты образа не хватало только покрикиваний, но было не до смеха. Дурной мощи и сжатой в пружину энергии в этой скотине столько, что, если захочет, то запросто ударом копыта перевернёт паровоз. Пластины биологической брони настолько эффективно прикрывают все уязвимые места, что без двенадцати, а лучше четырнадцатимиллиметровой нарезной снайперской винтовки добывать такую дичь крайне рискованно. Да что там «рискованно»! Смертельно опасно…
Поразмыслив, я решил перевести прицел на споровый мешок. Получить пистолетную пулю в зад, конечно, будет очень унизительно, но меня брали сомнения, что заражённый проникнется величием моего морального превосходства. Хлопнул пистолетный выстрел, изрядно убавленный по громкости интегрированным глушителем. Промахнулся! Заражённый подпрыгнул на всех четырёх лапах от неожиданности.
— Не нравится⁈ — выкрикнул ему я насмешливо, — Сюда иди, тварь!
И он не заставил себя приглашать дважды. Оставшиеся в магазине одиннадцать патронов я выстрелил в надежде повредить что-то уязвимое, например, глаз. Надеяться на то, что десятимиллиметровый патрон возьмёт лобную кость кабана, да ещё так неприлично обросшего костяными пластинами, я бы не стал.
Удивительные проворство и ловкость движений для такой тяжёлой туши позволила руберу развить приличную скорость. Таранный удар переродившегося кабана был страшен. Гадская свинья рвалась к моему телу со всей страстью, а дверная коробка сваренная из дешёвого металла, грозила не выдержать. То, что это случиться за миг до моей смерти, я ощутил со всей отчетливостью дрожащей шкуры.
Мамба стреляет, не жалея боеприпас, но что-то у неё не получается попасть в уязвимую точку. Пули промежуточного калибра бессильно рикошетят. «Сталкер» во второй раз за сегодня сухо щёлкнул, сообщив мне, что патронов больше нет. В разгрузке были два запасных магазина, но тяжёлые пули не эффективны против этой развитой твари. Решение пришло словно извне. Я наморщил пупок — примитивный способ, подсказанный мне знахарем Лакмусом. Судя по обмолвкам, есть другие механизмы взаимодействия с Даром, но я и этот ещё не освоил, чтобы начинать искать и осваивать другие способы. Паразит, поселившийся внутри меня, откликнулся с готовностью. Едва я успел зажмурить глаза, сверкнуло так, что перед закрытыми веками глазами поплыли разноцветные круги. Проморгался. Через секунду зрение вернулось, но то, что я увидел, мне не понравилось.
Свинский рубер пребывал в жалком состоянии. Копыта разъехались, броня на морде опалена и частично сожжена, глазки слепо моргают, а по телу пробегают конвульсивные неконтролируемые судороги, но при всём этом тварь жива! С расстояния в пару метров я влил в свой боевой дар половину всего запаса того, что тут в Улье называют Дух Стикса, т. е. того резерва сил, который тратился при использовании Даров, а этот заражённый жив.
Нет. Ну, это форменное свинство. Придется закончить все по-старинке. Потянул нож из ножен и подступился к дергающемуся руберу. Споровый мешок уже начал зарастать костной тканью, но радикально он ничем не отличался от такого же органа у менее развитых заражённых. Чем-то напоминал разросшуюся половинку чеснока. Я ухватился левой рукой за один из ступлёных шипов. В предплечье что-то подозрительно хрустнуло. Зря я заблокировал своей рукой удар топтуна. С другой стороны, совсем непонятно, какой результат получился, если бы монстр зацепил меня своей когтистой граблей.
Нож легко скользнул между дольками и проник в споровый мешок. Рубер сразу затих, что я немедленно счёл необходимым прокомментировать.
— Дохрюкался…
Выгреб из мешка всё, что там было, и отступил вглубь подъезда разобраться с добычей. Неосознанно, разгребая чёрные и янтарные нити, ожидал увидеть жемчужину, но нет. Видимо свинскому мутанту до элиты было ещё далековато. Однако остальная добыча была хороша. В руках у меня лежали пятьдесят шесть споранов, пять горошин и семь длинных нитей узелкового янтаря — вообще самого лучшего, что можно только добыть из заражённых.
Глава 31
Пока я сидел на ступеньке и считал добычу, мне пришла мысль, а следом больно уколола внезапно проснувшаяся совесть. Вот я, такой славный парень, завалил рубера и выстоял против двух топтунов в ближнем бою. Сижу, считаю хабар, добытый охотой, а в это время мой товарищ загибается с двумя пулями двенадцатого калибра в животе.
Решительно ссыпал из ладони всё в карман разгрузки и отправился к Буряту. Сапоги мерзко прочвакали по раскисшей дороге. В подвале, где я спрятал раненого, стоял тяжёлый запах крови и чего-то ещё, а мужчина был без сознания. Вероятно, он вырубился после того, как я затолкал его в подвал. В пользу этого предположения говорила та же самая поза, в какой я его оставил. Раненого нужно срочно доставить в стаб. Причём желательно не в Тридцать Второй, а в Зимний, где и передать его в заботливые руки Лакмуса и Брусники.
— Монтана аскэросо…
Со спины неслышно подошла крёстная, я вздрогнул и обернулся.
— Давай вынесем Бурята отсюда! — продолжила она.
Я поднял его за плечи, а Мамба подхватила его за ноги.
— Куда вы меня ногами вперёд тащите? — слабо запротестовал парень.
— Молчи, Бурят, — выдохнула негритянка, — Экономь силы. Сейчас тебя поднимем и подлечим.
— Не бурят я, якут…
— Да какая разница? Мамба вон, негритянка, — разворачиваясь лицом к двери, ответил я, — А по имени так вообще гадина ядовитая, ползучая. Да и я не сказочный людоед, а кваз…
Якут растянул в бледной улыбке уже начавшие синеть губы.
— Какой ты Квазимодо — время покажет…
Мы уже собирались нести Бурята по лестнице, как одна из теней в глубине подвала пришла в движение. Если бы не моё обновлённое зрение, я бы и не заметил ничего. Глаза заражённого регистрировали малейшее шевеление словно бы независимо от мозга. Не успел я ничего предпринять, как неясная тень превратилась во вполне реального, диковатого вида небритого мужика в фуфайке. Однако самым примечательным в нём было гражданское самозарядное ружьё «Сайга», в которых я уже понемногу начал разбираться.
— Вы кто такие, мать вашу? — незамедлительно спросил он, держа нашу живописную троицу на прицеле.
— Совершеннолетняя я, — проворковала моя крёстная, таким елейным голоском, что невольно испытал прилив ревности, — Не беспокойся. Паспорт дома забыла, могу права показать.
— А ну… Это! — растерял всю свирепость мужик, — Лапы в гору!
— Не дури. Мы раненого несём, — счёл необходимым повернуть разговор в конструктивное русло я, — Чего нам? Бросить его и руки поднять? Помог бы лучше…
— Эээ… Как помочь? — опешил мужик от внезапного захода.
— Ты местный? — проигнорировал я его вопрос.
— Эээ… Да! — кивнул он и поморщился, — Местнее, вашу мать, не бывает.
— Голова болит? — участливо осведомился я, — Сушит? У нас лекарство имеется. Как тебя звать?
— Иван — я. Иван Егорович, — представился мужик, — Третий день голова болит, и сушняк, как будто водку хулиганил несколько дней подряд.
— Ваня, — проворковала Мамба, — Будь другом, открой и подержи дверь сверху, пока мы Бурята выносим.
— Это… А вы кто такие? — недоумённо спросил свежак.
Однако целиться в нас перестал. Прогрохотав по бетонным ступеням кирзачами, открыл дверь. От меня не укрылось то, как сноровисто Иван обращается со своей «Сайгой». Всё манипуляции он производил левой рукой. В то время как правая сжимала пистолетную рукоять, висевшего на плече ружейного укорота. Страшное, должно быть, оружие в замкнутых пространствах вроде подвала.
Поняв нашу идею перенести Бурята в квартиру и устроить удобней, наш новый знакомый неожиданно щёлкнул ключом в замочной скважине одной из дверей на первом этаже.
— Проходите, гости дорогие, хоть и незваные, — скривился мужик в гримасе, которая должна была обозначать улыбку, — Чувствуйте себя как дома, но, вашу мать, не забывайте, что вы в гостях.
— Ты душка, — обворожительно улыбнулась Мамба, — Спасибо, Ваня.
Этой своей улыбкой она совершенно смутила пожилого мужика.
— Есть чем перевязать раненого? — продолжала давить женским обаянием, крёстная, — Бинты стерильные, марля, вата?
— Дык, это откуда? — совсем стушевался Иван, — Простыни есть… Порвать можно.
— Можно… Но не нужно, — включился я в разговор, когда Бурят уже лежал на скрипнувшем диване.
Скинув рюкзак, я достал оттуда пару перевязочных пакетов.
— Держи, — обратился я к крёстной, — Займись тут, а я пойду споровые мешки почищу. Иван, давай за мной.
— Дык, это, — заартачился мужик, — А лекарство?
— Извини, забыл…
Через минуту наш новый знакомый хлебнул живуна и порозовел.
— Так, кто вы такие будете? — наконец, оценил он своё состояние как удовлетворительное.
— У меня есть брошюрка для свежаков, — поморщился от боли Бурят, — В левом кармане рюкзака.
— Да, — согласился я, и, покопавшись в тощем рюкзаке товарища, извлёк книжечку, — Тут, Иван, в двух словах всё и не расскажешь. На-ка вот, почитай. На все вопросы, какие останутся после прочтения, я тебе отвечу.
Новый знакомый сел в кресло к окну, положив «Сайгу» на колени, и, достав из кармана очки, принялся за чтение.
— Справишься? — тихо спросил я крёстную, недвусмысленно указав на Ивана взглядом.
— Да, — кивнула Мамба, — Ступай, посмотри, что там в споровых мешках.
Все три топтуна остались на тех местах, где мы их оставили, и это было прекрасной новостью. Немного стабильности в постоянно изменяющейся обстановке нам не помешает. С убитых развитых заражённых мне удалось добыть двенадцать споранов, две горошины и несколько нитей «янтаря», но не такого хорошего, как с рубера. Это были обычные тонкие нити, чем-то напоминавшие леску цвета светлого пива. Потрошение заняло у меня минут пятнадцать, ну, от силы двадцать, но по возвращении в квартиру к Ивану меня ждала резко изменившаяся ситуация.