Он сорвал с плеча винтовку, одновременно с этим упав на одно колено, и вскинул оружие, целясь, но выстрелить побоялся из-за невозможности сделать выстрел наверняка. А если он пристрелит вместо медведя своего соседа? Это было бы настоящей катастрофой.
То, что Джо сам вырвется из лап атакующего медведя, было бы настоящим чудом. Но не иначе, сегодня сам Великий Дух приглядывал за Шредером. Капюшон куртки с треском оторвался. Лос-анджелеский психотерапевт услышал, как зверь снова протяжно хрюкнул, понюхав его затылок, хрипло кашлянул, чихнул, брызгая на лежащего человека соплями, и глухо страшно взрыкнул.
— Откатись, Джо! — крикнул Монзомо.
Он уже собирался сделать пару выстрелов и теперь точно знал, что не промахнётся. Расстояние в пять метров, просто не оставляло опытному стрелку шансов на промах. Что до испуга… Никто, включая Шрёдера, толком испугаться не успел.
Положение спас их водитель. Именно спас, потому что, придя в себя после осечки с капюшоном, медведь бросился бы повторно. Рослый индеец бесстрашно шагнул навстречу хозяину леса и вылил почти всё содержимое прозрачной пластиковой бутылки на то самое злополучное бревно, где присел Шредер за секунду до атаки зверя.
Это была растопка для костра, а Кривая Секвойя просто не растерялся в сложной ситуации. Монзомо несколько раз выстрелил, но не в медведя, а в ствол поваленного дерева, на котором только что сидел Джошуа. От пороховой искры керосин вспыхнул, озаряя темноту вокруг ярким светом. Оставалось только порадоваться избыточности калибра устаревшей винтовки из-за чего не до конца сгоревшие искры пороха летели на пять метров. Медведь громогласно заревел, но со Шредера слез, подавшись назад от огня.
Жертва нападения, хватая ртом воздух и вытаращив глаза, немедленно рванул в сторону индейцев, скатившись им под ноги. И только тогда обернулся. Всё произошедшее длилось несколько секунд, показавшихся Джо вечностью. Такой ужас он давно не испытывал, прекрасно осознавая, что был на волосок от смерти. Его спас капюшон, который медведь оторвал зубами, придавив человека к земле. Если бы просто ударил лапой сзади, то ничего бы не спасло. Шредер пребывал в шоке, наблюдая сцену, как в рапиде. В ушах звенело. Индейцы стояли над ним напротив здорового медведя, а тот тряс мордой и облизывался, словно что-то мерзкое ему в рот или в нос попало. Но вот косолапый посмотрел на людей, громко чихнул, развернулся и завилял задом удаляясь. Джошуа помнил, что таких косолапых называют «шатунами», а становятся они такими, если опоздали по какой-то причине залечь в спячку или были из неё подняты.
Сосед-индеец выстрелил в воздух ещё пару раз, смотря вслед улепётывающему кадьяку, но на этот раз просто для верности. Чтобы косолапый не вздумал вернуться к прерванному ужину.
Джо выдохнул и остановился, покачиваясь на ослабевших от шока ногах. Он проводил толстый лоснящуюся зад гризли, сейчас удалявшийся в свете жарко-жарко горящего ствола поваленного дерева, пребывая в полнейшем ошеломлении.
У Джошуа невероятно ныли спина и бока, трудно было дышать. Но, кажется, больше от испуга, чем от каких-то серьёзных травм. Но он понимал, что рассиживаться нельзя. Он тут же подскочил на ноги, осматриваясь в поисках хоть какого-то оружия. Тем временем Кривая Секвойя что-то гортанно выкрикнул на родном языке, но Монзомо его понял и кинул винтовку спутнику-индейцу, который ловко её поймал и зорко самострел окрестности, положив палец на спусковой крючок.
Сосед же принялся обеспокоенно осматривать Джошуа. Несколько ссадин. Приличных размеров синяк на шее и, вероятней всего, пару дюжин синяков и ссадин по всему телу, но косолапый не успел добраться когтями и клыками. Шредер оказался цел и даже не пожёван. Оставалось только облегчённо перевести дух.
— Мистер Шредер? Джо, ты в порядке? Как себя чувствуешь? Руки, ноги целы? — индеец сноровисто ощупывал друга, — Глубоко вдохни. Не больно? Идти сам сможешь?
— Спасибо, — произнёс он, согнувшись, уперев руки в колени и переводя дух. — Лихо вы его… Со мной всё в порядке… Фух… Кажется… Чуть помял только… Я смогу не просто идти, а бежать отсюда. Я и не подозревал, что здесь места настолько дикие. Непростительно расслабился…
Добравшись руками до горящего горла, он понял, что синяк будет эпических размеров, но это завтра. Сегодня острой боли нет, дышать ничего не мешает, только саднит. Шредер ощупал порванную застежку и капюшон, от которого остался только обрывок на воротнике. Повернулся к соседу и похлопал того по руке, натянуто улыбнувшись.
— Спасибо за заботу, друг. Я тронут. Всё в порядке. Правда. Не волнуйся. Я же врач, и сразу бы понял, если бы у меня были серьёзные травмы. Вы, парни, просто гении. Снимаю шляпу. А производителю этой куртки я отдельную благодарность пошлю — за ее дохлые кнопки и противный вкус для кадьяков.
— Присядь, Шредер, не надо из себя строить героя. Посиди хотя бы несколько минут на вот этом пне…
— А почему вы в него не стреляли, когда я свалил? Табу?
— Понимать нада, однако, — веско заметил с края поляны третий участник веселья, — Шамана не стрелял, потому как это мог быть проявление твоего духа-хранителя. Стрельнуть, оно завсегда можно, но не нада. Дух-хранитель обидится и плохо потом без духа-хранителя.
Глава 17
Джулия не могла, казалось, молчать долго и снова задала вопрос.
— Орк, а вот если ты говоришь, что нормальные рейдеры с понятиями при любом удачном стечении обстоятельств муров попытаются убить, зачем они на технику и форму наносят знаки, которые их выдают с головой?
Джулией оказалась та самая брюнетка — учительница из школы.
— Ты о масти карточной? — устало уточнил я, хотя прекрасно понял, о чем она.
— Да, о пиках. Они везде у них. Не логичней было бы притвориться обычными рейдерами, чем вот так напоказ выставлять свою принадлежность к группировке?
— Нет, не проще, Юль…
— Почему? — не унималась она.
— Потому что внешники используют сами и снабжают муров интеллектуальными системами ведения огня. Если не будет читаемого символа, который в состоянии распознать туповатый компьютер, автоматика отдаст приказ на уничтожение, — ответил я, — Кроме того, наверное, потери от дружественного огня тоже имеют место быть. Да и маскировка вся эта… До первого ментата.
— Ментата?
Я про себя выругался, но ответил внешне спокойно.
— Такой Дар Улья. Ментаты могут составлять и читать ментат-карту, это что-то вроде твоего паспорта здесь. Подделать её нельзя или очень проблематично, а ещё ментаты прекрасно чувствуют, когда человек правду говорит или лжёт.
Я поудобней перекинул пулемёт на другое плечо. Стоявший на вертлюге пулемёт не был пределом мечтаний. Арес «Шрайк» с наполовину опустошенной лентой в коробке. Под патрон калибра 5,56, похоже, самом любимом у муров. Больше никакого оружия в машине не было. Удалось найти в кузове только «клюв» — что-то вроде смеси компактной боевой кирки и клевца на длинной ручке, для того, чтобы разбираться с низшими заражёнными. Расположенная под углом гранёная рабочая часть никогда не застрянет в костях, при минимуме усилий всегда можно как извлечь примитивное оружие, так и пробить череп пустышу или спидеру. Несмотря на все преимущества, я всё равно предпочел бы клинок шашки или мачете.
Топливо кончилось, едва мы переехали границу серого кластера. Машину пришлось бросить. Дальше мы уходили пешком по неприглядной и унылой равнине, чем-то отдалённо напоминавшую тундру.
Девушки, следовавшие за мной как на привязи, ещё больше сбились в кучку. Ещё бы, такого видеть им ещё не доводилось. Натуральный инопланетный пейзаж.
Рассказал им всем через Джулию про «черноту» и «серость», про стабильные и обычные кластеры. Я не сгущал краски, но школьницы, что называется, «поплыли», узнав, что помощи ждать в этом мире неоткуда. А я без остановки накидывал на них всё больше и больше информации. Рассказал про заражённых и про серых, про основные группировки и стабы в регионе, про ненормальный горизонт Улья, про чёрные закаты и перезагрузки, и про звёздное небо, радикально отличающееся от земного.
Возможно, они и рады бы были мне не поверить, но, чтобы убедиться в верности моих слов, достаточно было вглядеться в воображаемую линию горизонта и понять — мы где угодно, но точно уже не на Земле, а на планете, имеющей иные физические характеристики… А может, совсем не на планете, а где-нибудь ещё. Потому как далёкий горизонт не казался слегка выпуклым, как в нашем родном мире, а представал идеально ровной линией. Или было достаточно покрутить головой по сторонам, чтобы во всей неприглядной красе разглядеть «серый» кластер.
Если ты однажды видел мрачную и зловещую красоту чёрного кластера, то вообразить себе кластер серый совсем не сложно. Достаточно представить, что чернота не совсем чернота. Она словно попыталась овладеть нормальным кластером, но у неё это не получилось. Нет, кое-где имеются пятна черноты. А серость нарастает вокруг них. Пустынная серая тундра. Не особо похоже на земной пейзаж, верней, совсем не похоже. Скорей уж это напоминало какой-нибудь Марс или планету вроде него. Пучками тут и там растёт кое-какая трава, чахлая и на вид совершенно нежизнеспособная. Куцые кустики и карликовые изломанные деревца такого же неприглядного вида, лишайники какие-то и странного вида стелющиеся стебли синюшного цвета, напоминавшие не растения, а разбросанные кишки. Не мёртвая пустыня, но и живым такой пейзаж назвать сложно.
Я шёл во главе группы с Аресом на плече, зорко наблюдая за обстановкой. Вместе с тем прекрасно понимал, что если появятся серые, нам от них не уйти и не отбиться, несмотря на пулемёт. Я прекрасно помнил, как от серых тварей рикошетили пути из пулемётов КПВТ и ПКТ, что само по себе было невероятно. Примерно также невероятно, как и существование серых тварей.
По лишённой растительности земле не то что идти, даже смотреть на неё не хотелось. Возникало премерзкое ощущение, зарождавшееся глубоко внутри, будто бы наша группа пробиралась по куче подсохшего серого дерьма. Неприятных запахов, впрочем, не было — и на том спасибо. Но оттенок этой местности словно через фильтр уходил в серый цвет, будто здесь специально кто-то насыпал тонким слоем цементный порошок, как на тех записях в