В этой, новой жизни не оставалось времени на сомнения. Мне было легко. Потому что вся предыдущая жизнь стала для меня подготовкой, а в Улье я ежедневно сдавал экзамен. Эти четверо думают, что они меня затравили и загнали в угол, но сейчас мы посмотрим, кто на кого напал. Я им покажу, что они не правы.
С сенсом, который вёл переговоры, мы встретились почти сразу у двери. Видимо, каким-то звериным чутьём опытный боец понял, что сейчас произойдёт, и закрылся автоматом. Но для моего нового чудо-меча это не было преградой.
С жалобным «дзынь» автомат Калашникова был разрублен на две неравных части, а лезвие разрубило голову мура. С такими повреждениями даже иммунные не выживают. Я испытал прилив злого восторга, но праздновать победу было рано. Несколькими скользящими шагами ушёл в сторону, прижавшись к стене. Как оказалось, вовремя.
В гулком фойе загрохотали выстрелы, вспышки выдали двух из трёх стрелков. Они стреляли на звук? Если да, как поняли, что их командир уже двухсотый? Но задумываться над этими вопросами мне было некогда.
Вести огонь из незнакомого пистолета, да ещё с левой руки такая себе затея. Но именно так я и поступил — произвёл по три выстрела, ориентируясь на вспышки. ТТ имел солидную отдачу, но я как минимум один раз попал, так как услышал вскрик. Отстрелявшись, бросился на пол.
Стену изрешетило выстрелами, а меня засыпало кусками штукатурки и песком. На четвереньках отполз от прежнего места, закладывая дугу, чтобы оказаться в тылу у муров. Не свезло.
Нос к носу столкнулся с тем, кого я подстрелил. Крепкий мордатый мужик затягивал на своей икре медицинский жгут, пытаясь остановить хлещущую кровь. Он удивился не меньше моего и повёл себя нелогично.
— Он зде…!
Взмах меча и… Эти слова стали последними в его жизни. Снова загрохотали выстрелы. Ориентируясь на вспышки, я нажал несколько раз на спуск и забрался под труп. Несколько пуль продырявили мёртвое тело.
А дальше началась магия Улья. Прямо передо мной возник один из муров, но выстрелить или рубануть мечом я не успел. Тощий снова исчез, и мощный удар отбросил меня к стене. Впечатавшись всем телом в штукатурку, выставил перед собой пистолет, но тот буквально разобрался у меня в руках. Оттолкнувшись от стены, я снова получил мощный удар в грудь и впечатался в то же самое место. Посыпалась штукатурка. Я бросил ТТ и выстрелил молнией перед собой, но, видимо, не попал.
Потому как тощий мур снова появился, и впечатавшийся в скулу кулак заставил мою голову мотнуться, словно мяч. Но на место вернуться она не смогла, так как удары посыпались на меня таким градом, что я не успевал реагировать. Меньше, чем за минуту, я был избит так, как и за полчаса не у каждого получится. Только физиология кваза не позволяла мне вырубиться.
Как остановить клокстопера? Только продержаться до тех пор, пока у него «не сядет батарейка». И шанс представился. Я взмахнул мечом и… Он перехватил руку за запястье и нанёс мне кулаком свободной руки поставленный удар в челюсть. Я, что называется, поплыл. Из разбитых бровей кровь заливала мне глаза, а нос, кажется, был сломан.
— Хорош, Пыся…
— Да он Кулака и Темя грохнул! — ответил тощий.
— Уймись, сказал, — припечатал скрывавшийся в дыму мур, — Мальвине он живой нужен.
— Попробуешь соскочить ещё раз, — посипел мне на ухо Пыся, — Ноги повыдергаю и спички вставлю…
После этого он отпустил меня, и я осел. Руки быстро и профессионально скрутили пластиковыми путами за спиной, после чего толкнули между лопаток, заставляя меня ещё раз растянуться.
— Пошёл…
Возле пикапа мне сделали инъекцию в шею, которая не вырубила меня, но превратила в созерцательный овощ без эмоций, не способный обратиться к своему Дару.
Какое-то время муры решали как им добраться обратно, ведь машину-то их я качественно вывел из строя. Связывались с кем-то по рации. Суть переговоров уловил с трудом. Вроде вызвали кого-то на помощь.
Под медикаментом, который мне ввели, было сложно ориентироваться во времени. Но через какое-то время приехал автобус и несколько машин. Все затюнингованные в стиле «Безумного Макса». Всё это время мне пришлось валяться на асфальте лицом вниз.
Громогласно матерясь, муры подцепили свою обесточенную тачанку к другой машине и пинками загнали меня внутрь автобуса. Внутри, похоже, только я и понимал, что происходит, зачем нас всех собрали вместе и куда везут.
Я всмотрелся в лица тех, кто оказался пассажирами. Свежаки… Им не позавидуешь. Вокруг меня моментально оказалось свободное пространство. Связанный здоровяк, уродливый, в изодранной одежде, да ещё весь в собственной запёкшейся крови. Но я был рад тому, что, наконец, можно посидеть спокойно.
Взгляд иногда встречался с робкими взглядами свежаков, но те сразу прятали глаза. Понимаю… От меня так и тянет неприятностью и смертью. Я только что убивал сам и чуть не был убит. И я не пытался это скрыть. Думаю, большая часть моих попутчиков с удовольствием выскочила бы из этого автобуса с рамой на ушах от такого соседства, но окна были забраны стальными листами с редкими стрелковыми бойницами.
Внезапно со стороны улицы раздался шум выстрелов, и все, кто не упал на пол, буквально прилипли к смотровым щелям. Одного взгляда хватило, чтобы понять — на производимый шум пришли несколько бегунов.
— Что вообще происходит? — спросил мужчина в форме американского копа по-английски, но так, словно каши в рот набрал. Произношение было таким, что я едва понял его.
— Зомбиапокалипсис, — визгливым скандальным голосом, пояснила полная женщина в халате, выглядевшая как типичная домохозяйка, — Говорю вам, я видела зомби ещё в Кадьяке…
— У нас соседского ребёнка загрызла собака! — со слезами в голосе проговорила женщина, сидевшая в начале салона, — Три секунды, и полетели во все стороны ручки и ножки…
Договорить она не смогла, так как её душили рыдания. Однако все в салоне были поглощены своими мыслями, никто и не подумал её успокаивать. Откровенно говоря, эти её подвывания в мрачной повисшей тишине только раздражали, но головокружение, тошнота и слабость, вызванные действием препарата, не давали мне стать полноценным участником диалога и выкрикнуть что-то вроде: «Бегите, глупцы!».
В общем-то, понять их можно. Вспомнилась истерика Ани в первый день. Но, когда она поняла, что сопли ей вытирать больше некому, девчонка повзрослела и адаптировалась. Из нас в повседневности редко кто сталкивается со зверскими убийствами, если не брать во внимание демонстрируемые в массовой культуре. Если бы не эта «закалка», проведённая СМИ и кинематографом, наверняка все присутствующие, бы бились сейчас в истерике.
Зарычали двигатели, небольшая колонна апокалиптической техники, наконец, тронулась и выехала на дорогу. Время от времени, привлечённые громкими звуками, на колонну «наводились» бегуны. Пару раз я видел лотерейщиков. Заражённые выпрыгивали на машины, получали короткую очередь из пулемёта и оставались на асфальтовом полотне ужасными метками, отмечавшими наш путь к мрачному безрадостному будущему. Пассажиры охали, ахали, самые слабонервные вскрикивали или истерили, но эти реакции раз от раза становились всё слабей. А я ехал, и на душе у меня было легко. Да, я влип в очередные неприятности, но своих подопечных получилось отстоять. Раненая девочка почти пришла в себя. Оружие у них есть. Направление, в каком двигаться нужно, Джулия знает. Может, по пути сгинут, нарвавшись на заражённых, но теперь всё в их руках. Я помог свежим, чем смог, а значит, задачу свою выполнил.
Глава 52
Наш автобус почихал двигателем и выскочил на разбитое шоссе, направляясь к выезду из Сафоново. Вряд ли нас повезут куда-то в другое место, вполне логично предположить, что охотников за головами выслали те же самые муры, от которых мы задали стрекоча. Однако вопрос, как они нас нашли, так и оставался открытым.
Пока я искал ответы на вопросы, к которым у меня не было ответов, автобус покинул город. Вскоре, подпрыгнув, он выехал на соседний кластер, и дорога из асфальтовой превратилась в грунтовую. Поездка сразу стала не такой комфортной. Нескольких женщин немедленно укачало, и отнюдь не розами благоухающий салон наполнился ещё и запахом рвотных масс.
Всё время путешествия нас не кормили и не поили. Мужчина в полицейской форме попытался достучаться до водителя, но добился только того, что через небольшую бронированную дверцу ведущую в кабину протиснулся пузатый кваз и от души копа отметелил. Пассажиры притихли. Как только кто-то порывался было качать права, смотрел на полицейского, сидящего на полу в луже крови и считающего осколки выбитых зубов, и давал заднюю. Так что профилактика работала идеально.
К вечеру автобус скрипнул тормозами и остановился перед въездом в неизвестный мне стаб. На четырёхметровых железобетонных столбах была натянута колючая проволока, по верху и низу пущена путанка. КПП представляет из себя два капитальных железобетонных ДОТ-а, рядом, в капонирах, обложенных мешками с песком танк и зенитная БМП.
Вероятно, вся полоса перед забором, очищенная от кустов и деревьев, представляет собой простреливаемое минное поле. На столбах забора я заметил камеры видеонаблюдения. Да, эти ублюдки, может и состоят на восемьдесят процентов из отморозков, но кто сказал, что они дураки? Это, конечно, не монументальный защитный периметр Зимнего, но прорваться в этот стаб тоже будет непросто.
Двери в салон со скрипом отворились, и нас пинками, толчками, подзатыльниками и пятиэтажным матом выгнали на что-то вроде плаца, освещаемого прожекторами с двух вышек. Здесь нас перемешали с такими же привезёнными на других автобусах бедолагами и без затей загнали в быстросборный металлический ангар. Всех внутри определили в отделённое профлистом просторное помещение. Несколько муров охраны осталась за дверью, затянутой проволочной сеткой. Вооружены и экипированы они были разномастно. АКСУ, самый серьёзный аргумент, имелся только у одного из них. У одного я заметил охотничью винтовку, у другого обрез двустволки, третий вовсе щеголял с самопальным арбалетом. Может, это выглядело бы несерьёзно в другой ситуации, но для того, чтобы оказать психологическое давление на пребывающих в ужасе свежаков, походило отлично.