Дистанционный модуль дёрнулся и навёлся на торчавшую посреди дороги, как мишени, троицу.
— Ложись! — успел выдохнуть Монзомо.
Переход от мира к войне был настолько стремителен, что насквозь гражданский Джо неизбежно замешкался бы, но, уже падая, его за рукав увлёк за собой шаман. Загрохотал пулемёт. Пули резали со свистом воздух над головой, выбивали из грунтовки фонтанчики песка прямо перед носом Шредера.
Тот отреагировал так, как сам от себя не ожидал. Схватил карабин и выстрелил несколькими очередями в ответ по машине.
— Ну, всё-всё, — раздался насмешливый голос за спиной, — Повоевали и будет…
— Смотри-ка, — ответил второй, — Сами пришли. Боевые какие свежачки в этот раз попались.
Джо и Монзомо оглянулись. За их спинами стояли четверо вооружённых бородатых мужчин. Одеты они были в кожаные куртки и расслабленно держали в руках автоматы, но так, что товарищи оказались на прицеле сразу четырёх стволов. Стояли спокойно, но грамотно, сектора обстрела друг другу не перекрывали. Уверенный внешний вид, по два комплекта вооружения на бойца и манера держаться выдавали в них профессионалов.
— Гриф, — сказал старший с татуировкой на шее, — Эти тебя огорчили?
— Эти, — хромая на обе ноги, из-за спин бойцов подошёл бывший физик, — Только трое их было.
Только сейчас Шрёдер заметил, что Кривой Секвойи с ними уже нет, но не успел даже подумать, куда и как тот запропастился.
— Если гоняться за третьим, то за отдельную плату. Мы договорились только на засаду…
— Нет, — ответил Гриф без тени дружелюбности, — Встретимся через неделю, как условились. Я передам оружие по обычной цене.
— За вычетом этого контракта…
— За вычетом, — согласился Нэмо, подошедший к Джо, — А это верни. Это моё.
Он схватился за ствол карабин и выдернул его из рук психотерапевта. В следующую минуту на доктора обрушился страшный удар прикладом по голове, погасив тому свет в глазах.
Глава 56
— Какие ещё… «Дары»?
Я тяжело вздохнул, приготовившись отвечать на ряд вопросов, но внезапно Славик сам меня перебил.
— Слушай, — обратился он ко мне с горящим взглядом, — Свёл знакомство тут с парочкой чудаков печальных. Пиндосы они. Тебе с ними надо познакомиться. Их тут боятся, так как они себя ведут как опасные сумасшедшие, и про то, что мы попали в другой мир, рассказывают.
Он подскочил, как напружиненный, и заговорщически подмигнув мне, обнадёжил:
— Я ща…
— Ага, — только и успел ответить я спине Славика, уже смешавшегося с толпой, — Конечно… Если без этого никак…
Я облокотил голову на стену, принял максимально расслабленную позу и прикрыл глаза. Многие свежаки так и топтались, как бараны в загоне. Смысла в этом не было никакого. Исправлять что-либо уже поздно. Как вырваться за два ряда колючей проволоки, через минное поле, простреливаемую с вышек полосу и доты, я не знал. Нет таких способов. Если только всеобщий бунт, но и то… Без шансов. У охраны нет сомнений, стрелять или не стрелять. Часть из них матёрые муры с боевыми Дарами. Как не печально это признавать, но у нас ни шанса бежать.
Подкоп не сделать. Тут отбойный молоток нужен, чтобы вскрыть железобетонный пол. Сквозь стену из металлических листов можно, но шумно — охрана не дремлет. Как пить дать у них тревожная кнопка имеется для вызова подкрепления или чтобы поднять тревогу. Да и камеры опять же.
Очень хотелось есть и пить. Я, конечно, глотнул живуна, но тот, хоть и справился со споровым голоданием, жажду никак не убрал. Пока Славик где-то там ходил, я неожиданно для себя самого клюнул носом и задремал, хотя в обстановке тотальной безнадëги это казалось совершенно невозможным. Как ни бодрил живун, он был не в силах купировать недосып трёх ночей подряд. Едва ли на трое суток вышло шесть часов сна. Разбудила меня невнятная возня.
Приоткрыв один глаз, обнаружил того самого американского копа, что выхватил в автобусе от пузатого кваза. Плюгавенький мужичонка в очках с толстыми линзами тщетно пытался задержать крепкого телом, но не умом полицейского. Тот пёр, как бульдозер, к хлипкой сетчатой двери.
— Эй, вы! Вы не можете нас держать здесь! Я к вам обращаюсь, русские свиньи! Коммунисты проклятые! Вы не имеете права удерживать граждан Содружества Независимых Государств Америки! — он забарабанил кулаком в сетку, — Позовите вашего начальника. Это я вам говорю! Шериф Макнамара!
Я наблюдал за разворачивавшейся драмой буквально из первых рядов.
— Кто-кто? — задали из-за решётки вопрос на чистейшем английском, — Шериф? И значок есть?
— Есть! — важно сообщил Макнамара.
— Подойди ближе, покажи…
Мужчина сделал шаг к сетчатой двери.
— Похоже, у нас тут действительно настоящий легавый, парни…
Точку в диалоге поставил грохнувший дуплетом обрез. Шерифа отбросило от сетки, кровь и брызги мозгов хлестнули по толпе, в ужасе отпрянувшей назад. Кого-то уронили, на кого-то наступили, кто-то заорал от боли, а кто-то от ужаса. Под высокими сводами ангара заметались звуки плача, причитаний и проклятий.
— Молчать! — негромко приказал всё тот же самый голос с идеальным произношением, — Самый громкий получит следующую пулю.
Удивительно, но все его услышали и испуганно замолчали. Я привалился к забору поудобней боком и снова закрыл глаза.
— Это никакой не лагерь для беженцев, — сказал кто-то по-русски свистящим шёпотом неподалёку от меня, — Что они от нас хотят?
Отвечать я не стал, да и вряд ли вопрос был задан мне. Похоже, что адресовался он несправедливой абстрактной карме.
А я… Я просто продолжил сидеть в максимально удобной в данных обстоятельствах позе, собираясь с мыслями. Я попытался вспомнить дорогу, которой нас везли, но воспоминания оказались смутными и разрозненными. Сказывалось действие препарата, который мне вкололи, не иначе какой-нибудь наркотик. Однако по всем прикидкам выходило, что мы сейчас в муровском стабе, который не нанесён на карты, которые я закачал в Зимнем.
Вдруг я услышал голос Славика, который обращался ко мне:
— Орк… Ты спишь? Орк, я привёл этих двух американцев…
Я открыл глаза и увидел Славика в компании двух колоритных мужчин. Один был выше его почти на голову и казался гораздо сильнее. Выглядел он как коренной американский индеец, второй оказался не примечательным европейцем, его отличал умные глаза, цепкий подвижный взгляд, узкое, вытянутое и улыбчивое лицо, высокий лоб.
Я поднялся на ноги, но не из уважения к ним, а для того, чтобы немного размять конечности. Да и моя задница изрядно замёрзла на бетонном полу.
— Я Орк, — представился я на ломанном английском, — Честный рейдер из стаба Тридцать Второй километр. Вы кто?
Незнакомцы молча переглянулись.
— Монзомо, — сказал индеец, — Зови меня Монзомо, а это мой друг, Джошуа Шредер.
Я повернулся к Славику.
— Как это понимать? Ты сказал мне, что тут в загоне есть два бывалых рейдера, а они как ты…
— Как я? — изумился кореец.
— Свежаки…
— Что он сказал? — с интересом спросил Джо.
Кореец без паузы перевёл. А я почувствовал, как гнев начинает закипать во мне чёрной волной. Я оказался в этом месте, и теперь меня держат здесь против воли. А теперь ещё и этот Славик тупит… Хотя чего ждать от свежака? Сам таким был. С трудом взяв себя под контроль, выслушал перевод слов Шредера.
— Он говорит, что к ним в руки попал журнал одного физика, который нашёл сюда путь из внешних миров, в то время как они попали сюда своим ходом, как все остальные. Земля, кисляк, Улей.
— Какой они день здесь?
— Второй.
Я чуть не застонал от бессилия, но, взяв себя в руки, обратился к американцам:
— Вам нужны новые имена.
Монзомо и Джо снова переглянулись и посмотрели с недоумением, но я продолжал говорить:
— Мы найдём путь на свободу, но тут так принято. Для начала вы должны получить новые имена. Без этого работать с вами не буду. Сейчас решайте, вы со мной или нет.
Джошуа быстро заговорил, но понял я его с пятого на десятое. Вопросительно посмотрел на корейца, взявшего на себя роль переводчика.
— Шредер говорит, что про этот обычай было в журнале, — сообщил мне Славик, — Ты станешь их крёстным? И…
— Что?
— Раз уж так надо, то и меня тоже крести, — замялся парень, — Хотя я буддист…
Я не знал, как нам бежать, но был готов на всё, чтобы выбраться из этого места. Славик смотрел на меня с надеждой, а мне почему-то стало гадко. Словно ребёнка обманываю.
— Хоть в Великого Макаронного Монстра веруй. Это к религии не имеет никакого отношения абсолютно. Будешь Штык…
— Потому что пуля — дура, а Штык молодец? — улыбнулся Славик.
Это была первая улыбка, которую я увидел здесь, в концентрационном лагере муров, но посмотрел сурово и ответил, веско роняя слова:
— Нет, потому что стройный. Ты, Монзомо, отныне будешь именоваться Вождём, а ты…
Я сделал вид, что задумался, но на самом деле слушал, что подскажет Улей, как тогда, когда крестил Брюнета.
—… нарекаю тебя Медведем, — наконец поймал я витавшую рядом мысль, — Если кто спросит, то отвечайте прямо, крестил вас Орк, честный рейдер из стаба Тридцать Второй километр. А прежние имена забудьте. Те люди остались в том, старом мире. Здесь Улей, считайте, что вы только что родились заново.
Штык перевёл, американцы живо обсудили новые имена между собой. Я дождался, пока они не закончат, и продолжил:
— Семья, родня… Всё это у нас отнял Улей. Обратной дороги нет, но друг у друга есть мы. Ни один нормальный крёстный не бросит крестников, пока они сами не будут готовы отправиться в автономное плаванье. Пока будем держаться вместе.
Я снял с пояса флягу, сделал три глотка и пустил её по кругу. Вождь выпил с каменным лицом, Медведь тоже даже не поморщился, а вот Штык кривился и куксился с минуту, пока не смог влить в себя отвратительное пойло.
Глава 57
— Давайте соображать вместе что ли, — прокашлявшись, наконец выдавил из себя Штык, — Надо бы сообща найти способ выбраться отсюда.