Решено, как только Машка оклемается, Ева увезет сестру к Сергею. Тот поймет. Они уедут из города детства, и призрак бывшего муженька Машку отныне не потревожит. И институт она закончит дистанционно. Не страшно, всякое бывает. А вот садиста Ева непременно накажет. Поймет только, как именно.
Ева попробовала обратиться к Олегу за помощью, но тот не захотел слышать бывшую любовницу.
– Милая, прости, я забываю женщин, как только расстаюсь с ними. Сотри мой номер.
И первым повесил трубку. Ну и ладно! Сами справятся.
Две недели сестренка приходила в себя. Зашуганная, она не сразу вспомнила, как улыбаться по-настоящему. Но Ева старалась ради своей малышки. Кроме Машки, у нее никого не осталось из родных. Мама с папой погибли, дальним родственникам плевать на двух сирот. Родня погуляла на богатой свадьбе и разъехалась по другим городам, даже не пообщавшись.
Сергею она, конечно, всё рассказала, но приезжать запретила. У него много дел, да и Еве некогда – на ней лежит забота о сестре.
В день выписки Ева плясала от радости. Она прикупила Машке платьице до колена с обворожительным кружевным верхом. Кожаные сапожки на небольшом каблучке. Набрала побрякушек – сестренка обожала яркие украшения. К трем часам Ева приехала в больницу, счастливая донельзя. Влетела в палату. И застала кровать сестры пустой. Постельное белье было снято, на пружинах лежал только голый матрас с не отстирывающимися желтыми пятнами.
– Она уже ушла? – Ева приподняла бровь, обращаясь к женщине у двери.
Та покачала головой.
– Замечательная у тебя сестра была. Как же так получилось…
Что «так»?! Почему «была»?!..
От головных болей она больше не страдала. Обширное кровоизлияние в мозг, и всё. Остаток старой травмы, которую не успели вовремя приметить. Скончалась моментально, совершенно не мучаясь, с улыбкой на губах.
Машку нарядили в платьице до колена. Тонюсенькое запястье украсили браслетиком. На прощании в морге Ева долго гладила сестричке волосы, укладывая их. Сергей стоял рядом, не говоря ни слова. Он сорвался из поездки по Сибири, только бы успеть к похоронам.
А на кладбище с деревьев облетела листва, и стволы возвышались над могилами чернеющими остовами. Под ногами плыла грязь. Шел дождь. Не ливень, без порывов ветра. Мелкий, колючий мерзкий дождь, самый обычный для их захолустного городка.
– Ну, всё, – сказал могильщик. – Прощайтесь.
Ева взяла в ладонь горстку земли и кинула на гроб. За всё время она не проронила ни слезинки, но когда могильщики взялись за лопаты, чтобы закопать Машку, по-волчьи взвыла. Точно слетела каменная броня, охраняющая сердце. Ева забилась в слезах. Кинулась к могиле, рухнув на колени. Она была готова прыгнуть туда, к сестре.
Вдруг она жива?!
Сергей оттянул Еву, сжал в крепких объятиях.
– Нет! Нет! – рыдала та, вырываясь. – Нет! Пусти!
Только не её маленькая сестричка, только не она. Машка умненькая, находчивая, очаровательная девочка. Она должна выучиться и выбиться в люди. Она стихи пишет и рисует карандашные портреты. Ева так старалась заменить ей родителей, присмотреть за ней, не дать в обиду. Это она во всем виновата! Не углядела, не рассказала о своих сомнениях. Если бы не Ева, Машка была бы жива…
После она ревела в ворот куртки, пропахшей мускусом, а Сергей шептал:
- Тише-тише.
Землю могильщики притоптали, сделали неаккуратный холмик. Ева положила сверху букет белых роз, любимых Машкиных цветов.
– Говоришь, тут твои родители похоронены? – спросил Сергей, чтобы отвлечь Еву. – Веди, хоть покажусь им.
Мама с папой, наверное, и не догадывались, что произошло с их дочерью. Она лежала так далеко от них, за несколько линий. Их разделяли старые дубы и сотни захоронений. Чтобы подхоронить Машку к родителям, пришлось бы её кремировать. А Ева не представляла, что сестренка превратится в прах. Лучше так, по отдельности.
Сергей увез Еву с кладбища, пообещав поставить через год, когда земля уляжется, памятник. Но к чему Машке памятник?.. Важно только одно: месть.
Она достанет эту тварь из-под земли. Она придет на похороны и рассмеется у гроба убийцы.
Ева сможет. Она - ведьма.
Часть 2. Ведьма
1.В оккультных книгах писали ерунду. Интернет врал. Ничто не помогало Еве развить свои способности. Её переполняла нечеловеческая злоба. Колдовская сила морозными побегами оплела сердце и рвалась наружу, просясь вырваться. Но не могла. Ева оледеневала изнутри. Она задыхалась от стужи, бушующей в груди.
Довольных клиентов разом поубавилось, потому как сеансы массажа больше не несли облегчения. Наоборот, люди жаловались, что массажистка выпивала их до дна. Она приносила боль касаниями. Тогда владелица салона намекнула, что надо бы подходить к работе с былым задором или придется подобрать другую сотрудницу. На что Ева подытожила:
– Подбирайте.
Как её терпел Сергей – загадка. Но он стоически выносил все капризы и молчаливые дни, проведенные у компьютера или за чтением магической литературы. Точнее – макулатуры. Не лез, напротив, поддерживал, как умел, старался отвлечь. И про то, что Ева стала безработной, ни слова не сказал. Не подшучивал даже над тем, что она возомнила себя ведьмой.
Ева в подробностях представляла возмездие над Егором. Как он корчится в жутких муках, а она стоит над ним и наблюдает. Как она отравляет его сильнейшим ядом или расстреливает в упор. И пускай её посадят, но сестренка будет отомщена. Она просматривала его страницу в социальной сети. Он катался на дорогой тачке, обедал в известном ресторане, раскуривал кальян в клубе – с придурковатой улыбочкой и прищуром, от которого Еву выворачивало наизнанку. Он угробил Машку и припеваючи жил дальше. Урод!
Месяца не прошло со дня похорон, как Егор завел себе новую дуреху. Какую-то приезжую деревенскую девочку, которая на всех фотографиях смотрела на Егора с немым обожанием. Ева не удержалась и написала ей. В длинном сообщении описала всё, что он творил с Машкой. И попросила держаться подальше от этого садиста. Но девочка без разговоров добавила её в черный список.
Кажется, она помешалась на нем. Изучала, смотрела, запоминала. Ей мерещилось его лицо в толпе. Вечерами она пила снотворное и мечтала забыться во сне.
Но сны не приносили облегчения.
2.
Минует то ли час, то ли два, то ли целая вечность. Дверь отворяется. Много голосов сплетаются в карканье, чьи-то шаги. Немцы лающе смеются, изломанно разговаривают. Где-то на задворках сознания Глаше страшно, но сознание уплывает от неё с каждой секундой всё дальше. Кто она, где она, что происходит? Сердце чует беду, а разум путается. Кто она и где её держат? Почему с ней так жестоки? Где маменька да братец?
Пухлощекий солдат садится на постель, поглаживает по макушке. Лает что-то пугающее. Глаша забивается в угол, скулит от ужаса. Ей совсем не нравится этот солдат и щеки его не нравятся и то, как он на неё смотрит. Он будет делать ей больно. Опять. Снова. Нет-нет-нет!
В руке мучителя сверкает лезвие ножа. Солдат хватает Глашу за стянутые запястья и вытягивает ей руки. Неужели он отпустит её? Развяжет тугие путы? Глаша против своей воли начинает улыбаться. Нож зачаровывает своим сиянием. Он, как луна над деревней, серебристый и холодный.
Два быстрых взмаха. Ей очень больно. По запястьям стекают ручейки крови. Мучитель проводит лезвием по животу и по ногам. И по шее. Но она почему-то не умирает. Хрипит. Из горла вместо слов вырывается бульканье. В глазах совсем мутно. И как же больно!
А от запястий тянутся золотые нити к груди её мучителя. Светлые как само солнце, горячие, опаляющие. Они вытягивают тепло из Глаши. А он смеется, и в глазах его полыхает пламя. Он – зло.
Всё обрывается…
3.
Сергей смотрел на Еву с тоской. Она сильно изменилось после смерти сестры, и изменения не сделали её краше. В её глазах плескалась ненависть. Казалось, неверный шаг – и она спалит дотла всё, к чему прикоснется. Лицо исхудало, вытянулось; проступили ребра и ключицы. Она погибала.
Возомнила себя ведьмой, сутками просиживала, читая всякий бред.
Вскакивала посреди ночи вся в поту, беззвучно ревела в подушку, а когда Сергей пытался успокоить её – запиралась в ванной. Боялась показаться слабой.
Как её расшевелить?
– А давай поженимся? – предложил Сергей однажды вечером.
Ева медленно оттаивала. По-женски заинтересованно сощурилась. Меж бровей залегла морщинка, которую Сергей разгладил большим пальцем.
– Ну что, ты готова стать моей навеки?
Она закивала быстро-быстро, словно он мог передумать.
4.
Неужели он готов взять её в жены? Изломанную, опустошенную, ледяную? Любить её столько, сколько уготовала им судьба? Чем она заслужила этого мужчину?..
Они поженились без свидетелей. Ева надела короткое бежевое платьице из ситца, Сергей – джинсы и белую рубашку. Ни букета, ни лимузина или каравая с тамадой. Только вдвоем. Муж увез её в свадебное путешествие, и целую неделю они провели на необитаемом острове посреди океана. Кроме местных жителей, темнокожих аборигенов, ни говорящих ни на английском, ни уж точно на русском, никого вокруг не было.
И луна здесь абсолютно другая. Непохожая на их, российскую, как инь на ян. Она светила тепло и ласково, капала расплавленным золотом в воду. Ева курила ночами на берегу океана, а луна гладила её по голым плечам. Они, как сообщницы, переговаривались без слов. И понимали друг друга лучше закадычных подруг. А вокруг луны плясали звезды. И где-то среди них, Ева чувствовала, сияла недавно загоревшаяся лучезарная звездочка по имени Мария. Пускай отец и был верующим, но вера эта Еве не передалась. Она сама не знала, во что верит. Уж точно не в Бога. Если бы тот существовал, разве позволил бы он умереть невинной девочке?
После долгих минут наедине с луной Ева тушила сигарету и откидывалась на песок, где и засыпала. В постель переносил её Сергей, укрывал шелковым покрывалом. Он заботился о ней, и Ева не представляла с собой другого мужчину.