Проклятая Империя
Глава 1
.
— Цель в здании, — тихо докладывает в наушник.
— Входим быстро, выходим тихо. Огонь на поражение. Без права на ошибку.
Он — волк! Привыкший к охоте в стае таких же, как он. Спецназовцев. Но сегодня, неожиданно, охота превратилась в капкан.
Слева вспыхивает огонь — выстрел в его сторону. Алекс успевает увернуться, пуля рвет воздух рядом с лицом. Его товарищи — больше не друзья. Их лица с каменными масками равнодушия и предательства направились в его сторону.
— Охренеть! Вот, так, сюрприз… — думает Алекс, когда другой выстрел пронзает его бок. Кровь хлещет, горячая, вперемешку с потом.
— Ну что, братья, встречайте меня в аду. — кричит он бывшим товарищам.
Он не теряет контроля. Выпрыгивает с крыши, падает вниз с криком на коробки, а потом — выстрелы, шум и огонь. Пули свистят, стены дрожат, и его товарищи уже не скрывают правду.
— Ну и кто же заказал у вас мой гроб? — Алекс срывается с места, рвёт затвор, заряжает обойму. В его глазах — шторм. Враг рядом, но он — сильнее.
Из темноты выскакивает Виктор — бывший «брат по оружию», который сейчас — холодный убийца.
— Ты мешаешь нам, Алекс… — голос без эмоций, как нож.
— Эта твоя честность, она нам не интересна! Лучше — умри быстро и закончим с этим.
Алекс не отвечает. Вместо слов — крики, и пальба без остановки в их сторону. Идёт в ближний бой. Он валит двоих подряд, один падает с хрустом ребер, другой — с разбитой челюстью.
Через секунду Алекс с ранением в плече катится в укрытие, рвет заряд — один за другим, как палач.
— Я, конечно, знаю, что нравлюсь девочкам, но давайте по одной! — шутит сквозь зубы.
Время не на его стороне. Его ранят снова — пуля проникает глубоко в ногу. Он падает, но рука тянется к пистолету в кобуру.
— Так, ты, еще жив? — издевательски смеется Виктор, подходя вплотную. — Думаешь, это игра? Единственное, что ты сможешь выиграть это смерть, братишка. Как тебе такой главный приз?
Алекс хохочет, кашляет кровью:
— Ну, если я сегодня умру, то хотя бы в хорошей компании… тебя…
Они сходятся в рукопашной — бой как взрыв! Ломает ребра, крушит челюсть. Виктор рычит от боли, но наносит ответный удар ножом. Алекс кричит — жгучая боль, но не сдается. Он никогда не сдаётся!
Бросается на лежащего Виктора с верху, тот откидывает его ногами в сторону и достаёт свой пистолет. Алекс смотрим в дуло, как в глаза своей собственной смерти.
В голове проходят все воспоминания. Мама. Школа. Первый секс с Машкой, как же нелепо это тогда было. Армия. Первые операции и дружба…
Последний выстрел. Алекс падает на холодный бетон, глаза темнеют.
— Увидимся в аду…сука… — шепчет он и замирает.
Тогда он не знал, что это только самое начало…
Тьма. Полная. Густая. Холодная. Она давит ему на грудь. Очень тяжело дышать. Алекс пытается снова открыть глаза, но веки словно кто-то сшил между собой капроновой нитью. Его разум борется. Цепляется за сознание, словно за спасительный круг.
Внезапно — резкая боль пронизывает его шею. Холод проходит всё его тело от головы до пяток. Он пытается пошевелиться, но руки и ноги словно привязаны невидимыми цепями.
Наконец-то получилось открыть глаза. Алекс видит небо — серое, угрюмо покрытое низкими тучами, сквозь которые едва пробиваются очень слабые лучи тусклого света. Вокруг — каменные стены, украшенные странными и непонятными для него символами. Они покрытыми трещинами и следами недавней битвы.
Под ним — твердый деревянная помост. Он стоит на коленях, а голова лежит на плахе. Неподвижно. Сердце бьется в бешеном ритме, будто пытается вырваться из груди и убежать в неизвестном направлении.
Вокруг собирается толпа. Лица, наполненные ненавистью и яростью. Скалятся. Кричат. Машут руками. Они — жители этого странного мира, окутанного мраком и жестокостью.
— Убейте его! — доносится хриплый крик из толпы.
— Отрубите быстрее голову этому извергу!
— Позор! — кто-то швыряет в Алекса гнилое яблоко, разбивающееся о деревянную поверхность помоста. Запах гнили и забродивших фруктов впивается в воздух. Если бы было чем, Алекса бы вырвало.
Жуткие выкрики. Ругань и звуки ненависти наполняют пространство, вызывая в душе Алекса чувство полного непонимания ситуации.
Перед ним стоит фигура в длинной темной робе — жрец Орденa Инквизиторов. Его лицо скрыто капюшоном, но из-под него виднеются ледяные глаза. Холодные и безжалостные.
— Грешник — слышит он его громкий голос
— Ты обвинён в изнасилованиях, убийствах и кражах. Твои преступления против Империи не останутся без наказания! Ты приговорён к смертной казни!
Алекс пытается что-то сказать, но рот словно наполнен пеплом, а на губах ощущается вкус крови. Он сглатывает слюну.
Возле жреца стоит палач. Массивный мужчина с суровым лицом, украшенным старыми шрамами. В его руках — огромный двуручный топор с деревянной рукоятью и древними рунами на ней, а лезвие блестит даже в этом тусклом свете.
Толпа не унимается. Кричит всё громче! Швыряет в Алекса всё подряд. — от гнилых фруктов, овощей, а особые смельчаки дошли уже до камней.
Алекс смотрит вокруг, пытаясь понять, где же он. Это точно не его мир. Нет ни машин, ни современных зданий. Вместо этого — каменные постройки, узкие улицы, люди в тяжелой одежде, лица которых скрыты капюшонами и масками.
— Где я? — думает он, охваченный паникой.
Он видит, как по площади текут ручьи крови — свежей и тёмной, аромат которой впивается в ноздри.
Это что блин… древняя русь? Или какая-то моя самая дикая фантазия? Может надо просто проснуться? — мысли рвутся в голове, но ответа ни на один вопрос у него нет.
Внезапно палач поднимает топор над головой. Время замедляется. Толпа затаила дыхание. Алекс чувствует, как холодный пот стекает по лбу.
Он хочет кричать, бороться, но тело неподвижно, словно он уже труп.
В этот момент в голове всплывает один-единственный вопрос:
— Почему именно я?
Солнце полыхнуло на лезвии топора кровавым бликом. Алекс сидел на коленях, с перекошенным лицом, не чувствуя пальцев рук, затёкших от тугих верёвок. Толпа ревела, как дикое стадо. Кто-то проклинал, кто-то плевал — и всё это превращалось в один неразличимый гул.
— УБЕЙ ЕГО! ОТРЕЖЬ ЭТОЙ ТВАРИ ГОЛОВУ!
Палач шагнул вперёд. Жрец в балахоне из чёрного льна, украшенного серебряной нитью, поднял руки к небу:
— Да будет воля Закона! Да заберёт закон душу этого грешника!
Алекс всё еще пытался вспомнить, кто он, где он, как сюда попал. Всё плывёт. Вкус крови всё еще был на его губах. Мир дрожал, как картинка на старом телевизоре времён СССР. Последнее, что помнил — стрельба, крик, вспышка боли… А потом — пустота. И теперь вот — деревянная платформа, вонючая толпа, и над ним — топор.
И тут, когда он должен был получить удар, грудь вспыхнула жаром, будто там только зажгли костёр и вылили пару литров восемьдесят шестого бензина.
Алекс выгнулся. Скрипнув зубами. Что-то внутри него рванулось наружу. Сила. Безумная, сука, сила! Яростная! Первобытная! Он зарычал, будто не человек, а дикий зверь.
Верёвки лопнули, как нитки. Алекс вскочил. Глаза пылают. Ноздри раздуваются.
Жрец оступился, попятился назад.
— ПРОКЛЯТЫЙ! — завопил он.
— ЭТО ПРОКЛЯТЫЙ! МЕТКОНОСЕЦ! БЕГИТЕ!!!
Но сам спастись не успел. Алекс схватил его за шею. Поднял на вытянутой руке, как котёнка. Жрец забился. Зашипел. Захрипел. Алекс сжал кулак — не до смерти, но так, чтобы тот заткнулся. А потом бросил в сторону, как мешок с дерьмом. Тот ударился об стену. Повис. Сполз и затих.
Толпа взвыла.
— Это проклятый! Метконосец! Бегите! Спасайся, кто может!
— Нужно срочно сообщить Инквизиторам!
Люди в панике повалили прочь — с визгами. С воплями. С оставленными башмаками и забытыми детьми.
Алекс тяжело дышал. Пот струился по спине. Он едва стоял на ногах, тело ещё не слушалось, но что-то внутри — эта чертовски, странная метка, появившаяся у него на груди — держала его в боевой готовности.
И тут — шорох. Слева. Звук тяжёлых шагов.
Палач.
Он не убежал.
С топором в обеих руках, он рванулся вперёд, обрушивая рубящий удар сверху — в голову. Алекс, будто по наитию, шагнул в сторону. Взмахнул рукам — и лезвие остановилось в воздухе, в сантиметре от его лица. Топор — зажат между ладоней Алекса. Руки затрещали от напряжения, но продолжали держать.
— Ну нихрена себе! — выдохнул Алекс.
— Это что, я и так умею? Никогда не знал!
Он шагнул в сторону, толкнул палача, как отбойным молотком. Тот отошёл назад. Алекс подхватил его топор, развернул и разрубил голову палача надвое, как переспевший арбуз.
— Башка с распродажи! Две половины по цене одной! — крикнул он убегающим прохожим.
Кровь брызнула фонтаном. Один глаз палача закатился вверх, второй глянул на Алекса, будто упрекал — Ну что за нелепая смерть…
Алекс моргнул. Адреналин зашкаливал.
— ЧТО Я ТОЛЬКО ЧТО СДЕЛАЛ?!
Он огляделся: стража сбегает с криками, народ уносит ноги, жрец валяется без сознания. Алекс понял одно: надо куда-то срочно валить. Куда — неважно. Главное — прочь отсюда.
Он спрыгнул с эшафота, приземлился в грязь, раздался треск досок. Кто-то попытался его остановить — копьё блеснуло вблизи — он влепил кулаком в лицо гвардейца, тот отлетел в телегу с капустой.
— Извините, доставка отменяется!
Рядом кто-то ткнул его мечом. Алекс поймал клинок подмышкой, вырвал его у воина и пнул того в пах.
— Без обид, дружище, кастратов тут и так хватает!
Он пробежал мимо базарных прилавков, сбивая горшки, кидая ящики, врезаясь в лавки. Кто-то крикнул: «Стой!», кто-то пытался догнать — но всё было впустую.
Он несся вперёд, как бешеный зверь. Сила бурлила в венах, в голове грохотал хаос. Он не знал, кто он, где он, почему он — и почему всё вдруг так.
Но он был жив.
И это, мать его, лучшее, что могло случиться за последнее время.