Бакум вопросительно посмотрел на Рука, но получил в ответ лишь такой же недоуменный взгляд.
Сударь, — неуверенно начал он, — простите нам наше невежество… то есть… ну да, конечно! Войска принца как же! Без сомнения… Словом, я полагаю что в городе вы получите самые подробные сведения.
— Тогда едем немедленно!
— Как вам будет угодно, сударь, — поклонился Бакум и добавил, обращаясь к Руку:
— Побудь здесь. Я провожу его милость в город и вернусь с телегой. Да смотри, не зевай, как в прошлый раз Если наша добыча снова достанется нюхарям ты у меня попляшешь!
Обнадежив таким образом своего товарища Бакум выразил готовность отправляться в путь…
2
…В очереди за крупой говорили разное. Одни считали ночной налет на продовольственные склады новой «визиткой» Кольки Крутого и в доказательство приводили косвенный слух, будто налетчики были на мотоциклах. Банда Кольки росла и крепла день ото дня, молодежь к нему валом валила, последний пацан понимал теперь, что жизнь в банде безопасней, прибыльней и, главное, интересней чем зыбкая, беззащитная самостийность.
Кому же и быть с мотоциклами, говорили в очереди как не Колькиной шпане?
Да какие там мотоциклы, возражали другие. Много ты на мотоцикле увезешь? А склады-то пустые стоят! Ветер гуляет. Куда продукты девались? Известно, куда. Сами же складские и разворовали. Главную часть, конечно, раньше, а остатки — этой ночью. Погрузили на десять грузовиков и по начальству развезли. Вот тебе и ограбление.
Олег не особенно прислушивался к разговорам. Он, как и большинство стоявших за крупой, был уверен, что налет на склады — дело рук покойников с Базы. Первый раз, что ли? Догнивающая в лесу падаль только так себя и снабжала. Правда, какие-то грузы туда, в бывший поселок ликвидаторов, еще возили по старой памяти, но год от года все реже, да этим и не прокормить было разросшееся тамошнее население. Оно, конечно, со временем поголовно вымирало, но непрерывно обновлялось за счет стекавшихся туда зараженных.
А вообще-то, покойники, банда или начальство — не все ли равно? Главное, что продуктов теперь нет, и пока их откуда-нибудь не подвезут, нечем будет отоваривать талоны. Олег сплюнул.
И так в очередях настоишься за каждым куском, а теперь что будет, и вовсе неизвестно. С утра, едва прошел слух об ограблении, весь район кинулся занимать очереди у дверей магазинов в надежде запастись хоть последними, не распроданными еще продуктами. Вряд ли сегодня хоть один человек вышел на работу, кроме торговых. Эти-то, конечно, прибежали, кому надо и не надо. Однако магазин открывать не торопились, отвешивали сначала себе и своим, у служебного входа ведь тоже собралась очередь.
Олег встал на цыпочки и попытался пересчитать головы впереди себя. Что ж, шансы есть, может и хватить. Интересно, как там у Зои? Жена стояла у кондитерского с талонами на сахар. Его на складах, правда, не было и до налета, но, говорят, вчера в кондитерский успели завезти карамель и сегодня могут выкинуть по сахарным талонам…
Когда-то Олег терпеть не мог стоять в очереди, предпочитал обходиться без дефицитных излишеств и радовался введению талонов, гарантирующих, как он говорил, «удовлетворение нормальных потребностей». Но талонами сыт-умыт не будешь, а муки и мыла, спичек и хлеба не хватало не то что на нормальные, но даже и на самые усеченные потребности. Пришлось-таки становиться в очередь.
Магазин открыли перед самым обедом. Сейчас же откуда-то из-за угла с ревом налетела толпа посторонних и, не обращая внимания на очередь, пошла на штурм дверей. Какого-то мужика, обеими руками сжимавшего огромную охапку талонов, подняли над головами и забросили в магазин. Оттуда мешками пошла крупа. Трое человек штабелевали мешки на газоне, еще пятеро охраняли подступы.
Народ взвыл. Задние надавили на передних, в дверях произошла короткая свалка, волна отхлынула было, но сейчас же навалилась с новой силой, и очередь вдруг с нехорошей быстротой пошла вперед. Зажатого со всех сторон Олега внесли на крыльцо, где под ноги попалось что-то живое, дергающееся, в дверях стиснули так, что крикнуть не хватило бы воздуха, и, наконец, запихнули в магазин. Здесь в груде шевелящихся тел еще мелькали обломки сметенного толпой прилавка и разорванные в клочья мешки. Крупа устилала пол, а на ней в два слоя копошились люди. Олег полез было в карман за сумкой, но ее не оказалось, наверное, вытряхнули в давке. Однако, раздумывать было некогда, он рванул за плечи одного из ползавших, втиснулся вместо него и принялся подгребать крупу под себя…
— Сегодня в школе опять покойника гоняли, — сказал Пашка, уплетая кашу.
— Зачем же его гонять? — Олег отложил газету и строго посмотрел на сына. — Он ведь не виноват.
— А чего он ходит? Заразу носит… Да и зачем ему теперь школа?
— Если бы к ним не лезли, никакой заразы бы не было, — сказал Олег. А то ваши балбесы устроят драку, носы раскровавят друг другу, а врачи потом удивляются: как это в школе вирус передается?
Официально считалось, что ретровирус «СВС» или, попросту, покойницкий глаз, передается исключительно через кровь, и носители его для окружающих не опасны, если соблюдать кое-какие предосторожности. Но в народе бытовало свое мнение на этот счет. Зараженных звали покойниками и падалью, старались избавиться от них любыми средствами.
— Ну и как же его гоняли? — спросил Олег.
— В ихнем классе, когда узнали, сначала сговорились на уроки не идти, он один в школу притащился. Училка, как увидела это, сразу все поняла и тоже — ходу. Ну, вышел он из класса, а там его уже ждали, кто с палкой, кто камней набрал…
— Звери какие-то, а не дети! — возмутился Олег. — Мать, ты слышишь?
В кухню вошла Зоя.
— Слышу, слышу. Неужели нельзя принять такой закон, чтобы всех выявленных сразу отправлять на Базу?
— Ну да, корми их там… — буркнул Олег. Он изо всех сил старался относиться к покойникам, как все, но у него пока плохо выходило. Не то чтобы жалость овладевала им, скорее — удивление. Он никак не мог понять, за что ему ненавидеть этих вчерашних людей, заживо похороненных сегодня в сознании окружающих.
— А когда они тайком сюда пробираются, это лучше, да? — сказала Зоя. — Ты, Пашка, смотри, чтоб на пушечный выстрел к покойнику не подходил! Лучше дома сиди, пока его из школы не спровадят, я разрешаю… Как его фамилия-то была?
Пашка, опустив нос в тарелку, тихо сказал:
— Зарецкий.
— Что?! Костя?!
Пашка молча кивнул и, выбравшись из-за стола, ушел в комнату. Олег посмотрел на жену.
— Да ведь он же из нашего дома! — испуганно прошептала Зоя.
Словно в ответ ей во дворе раздался звон стекла и раскатистый хохот, подхваченный сразу десятком голосов.
— Начинается! — Олег открыл окно и выглянул во двор.
Перед домом уже собралась толпа, изо всех окон торчали головы жильцов. Со стороны четвертого подъезда — как раз там была квартира Зарецких — доносились неразборчивые крики и размеренные, гулкие удары. Хлопнул выстрел.
— Ого! Палят! — сказал Олег.
— Убери голову! Отойди от окна сейчас же! — всполошилась Зоя. — Не хватало еще пулю из-за падали получить!
— Да это внутри, в квартире. Непонятно, отстреливаться, что ли решили? Сумасшедшие…
— Да им теперь все равно…
— И где это Зарецкие оружие взяли? — Олег покачал головой. — Разорвут ведь их…
Но выстрелы больше не повторялись. Из подъезда вдруг повалил народ, толпа на улице раздалась, оставляя широкий проход. Последним, поминутно оглядываясь, вышел человек с топором.
— Идут, идут! — Олег еще дальше высунулся в окно. Зоя тоже подошла посмотреть.
Во дворе наступила такая тишина, что стали отчетливо слышны шаги нескольких человек, медленно спускавшихся по лестнице.
Первым показался Зарецкий с Костей на руках. Голова мальчика была запрокинута, рука повисла плетью. Следом Зарецкая вела мать. Старуха голосила — молилась, что ли? — и тут же грозила кому-то, потрясая над головой сухонькими кулачками.
Никто из них словно бы и не замечал выстроившейся вдоль дороги толпы. Они ни разу не оглянулись назад, на оставляемый дом, и ушли, без вещей, одетые кое-как, по направлению к шоссе, ведущему в лес.
Олегу стало не по себе. Зое, видимо, тоже, она поспешно произнесла:
— Так и надо! Не будут путаться с кем попало.
— Откуда ты знаешь, что они путались?
— Да кто ж не знает, как вирус подхватывают?
Олег пожал плечами.
— По-разному…
Толпа во дворе зашевелилась, но проход по-прежнему оставался свободным, людям не хотелось и наступать на то место, где только что прошли покойники. Шум постепенно усиливался, кто-то предложил поджечь квартиру, и уже двинулись было обратно в подъезд, но соседи закричали страшно, умоляли пощадить, клялись протравить и просмолить в квартире каждый сантиметр, а вещи сжечь во дворе сегодня же.
Кое-как уговорили, высыпав всем подъездом, повернули толпу и повели ее прочь от дома, затем, дескать, чтобы проследить, не попытаются ли покойники как-нибудь остаться в городе.
Олег схватил пиджак и направился к двери.
— Куда ты? — испуганно спросила Зоя. — Смотри, же темнеет! Чего ты там не видел?
Да никуда… сейчас вернусь!
Он и сам еще толком не знал, что собирается делать Острая неотвязная тоска, сдавившая вдруг сердце, не давала ему покоя, гнала из дома, он чувствовал, что должен куда-то пойти и что-то увидеть.
Двор опустел, в четвертом подъезде тоже никого не было (почти все жильцы ушли провожать толпу). Олег беспрепятственно поднялся на площадку второго этажа и остановился перед дверью квартиры Зарецких.
Дверь рубили топором, а затем вырвали вместе с косяком, хотя открывалась она вовнутрь. Изнутри ее подпирали одежный шкаф и большой письменный стол, но все это тоже было изрублено и сокрушено.
Олег осторожно пролез в пролом и оказался в коридоре квартиры. На полу поблескивала лужица крови, он постарался обойти ее как можно дальше. Цепочка засохших кровавых пятен тянулась от лужицы в комнату. С виду здесь все осталось нетронутым, только место, где стоял шкаф, обозначилось пыльным прямоугольником.