"Спасибо…"
"Мартина", — ответила служанка, прежде чем Эванджелин пришлось перебирать в памяти имя. "Я тоже родом из Меридианной империи. Его Высочество принц решил, что мое присутствие здесь поможет вам немного адаптироваться".
"Похоже, принц очень заботлив".
"Я думаю, когда дело касается тебя…..он старается продумать все до мелочей".
Мартина улыбнулась, но легкая нерешительность в ее словах дала Эванджелин секундную паузу, трепетное чувство, которое говорило, что аполлон слишком хорош, чтобы быть правдой. Что все это так и есть.
Когда Эванджелин осталась одна и посмотрела в зеркало, она увидела в нем отражение принцессы. это было все, о чем она могла мечтать.
Но она не чувствовала себя принцессой.
Она ощущала себя принцессой в том смысле, что у нее было платье, принц и замок, но в то же время она не чувствовала себя принцессой. Ей казалось, что на ней просто костюм, что она вошла в роль, из которой можно просто выйти, только вот выйти некуда. Потому что она уже не чувствовала себя той девушкой, которой была раньше, той вечно надеющейся девушкой, верящей в сказки, любовь с первого взгляда и счастливый случай.
Если бы она была той девушкой, возможно, ей было бы легче принять все это, не задавать столько вопросов.
Но с той девушкой что-то случилось. И Эванджелин не могла отделаться от мысли, что это не просто пропавшие воспоминания.
Сердце все еще болело, как будто его разбили, и остались только зазубренные кусочки. Она положила на него руку, чтобы не дать осколкам разлететься. и снова ее охватило неотвратимое чувство, что среди всего, что она забыла, есть одна вещь, более важная, чем все остальное.
Было что-то жизненно важное, что она должна была кому-то рассказать. Но как она ни старалась, она не могла вспомнить, что это и кому она должна сказать.
Глава 3. Эванджелин
Эванджелин лишь смутно ощущала заходящее солнце и медленное потемнение в комнатах, шагая по коврам и отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Она надеялась, что, когда аполлон вернется, он сможет дать ей больше ответов. Но когда дверь в ее покои наконец открылась, вместо принца ее встретил пожилой лекарь и несколько его молодых учеников.
"Меня зовут доктор Ирвис Стилграсс, — сказал старший лекарь, бородатый мужчина в очках на кончике острого носа.
"Тельма и Ирелл — мои ученики". Он указал на остальных. "Его Высочество хотел, чтобы мы задали вам несколько вопросов, чтобы выяснить, сколько ваших воспоминаний было изъято".
"Есть ли у вас способ вернуть их?" — спросила Эванджелин.
Доктор Стилграсс, Тельма и Ирелл одновременно поджали губы. Эванджелин поняла, что это означает "нет". Она не удивилась, что было почти так же тревожно. Эванджелин почти всегда испытывала надежду, но сегодня она не смогла ее вызвать. Она снова задалась вопросом, что с ней произошло.
"Почему бы вам не присесть, принцесса?" Доктор Стилграсс указал на мягкое кресло у камина, которое Эванджелин послушно заняла.
Врачи остались стоять, возвышаясь над ней, пока доктор Стилграсс задавал свои вопросы.
"Сколько вам лет?"
"Мне…" Эванджелин сделала паузу, чтобы подумать об этом. Одно из последних ясных воспоминаний было связано с тем, когда ей было шестнадцать лет. Ее отец был еще жив, и
она смутно помнила, как он улыбался, открывая новый ящик с диковинками. Но это было все, что она могла вспомнить.
Остальные воспоминания были размыты по краям, как грязное стекло, создающее впечатление изображения, но не показывающее его сути. Эванджелин была уверена, что ее отец умер через несколько месяцев после этого слабого воспоминания, но не могла вспомнить никаких подробностей.
Она просто знала, что его уже нет в живых, и с тех пор прошло еще больше времени. "Кажется, мне семнадцать".
Тельма и Ирелл, похоже, записывали ее ответ, а доктор Стиллграсс задал другой вопрос. "Когда вы впервые вспомнили о встрече с принцем Аполлоном?"
"Сегодня". Эванджелин сделала паузу. "Вы знаете, когда мы встретились?"
"Я здесь для того, чтобы спрашивать, а не отвечать", — бодро заявил доктор Стиллграсс, прежде чем продолжить задавать вопросы: «Помните ли вы свою помолвку с Аполлоном, свою свадьбу, ночь его смерти?»
"Нет."
"Нет."
"Нет".
Это был единственный ответ, который был у Эванджелин, и всякий раз, когда она пыталась перевести разговор в другое русло, доктор Стиллграсс отказывался отвечать.
В какой-то момент во время интервью в комнату вошел новый джентльмен. Эванджелин даже не заметила, как он проскользнул внутрь, но внезапно он оказался там, стоя позади Тельмы и Ирелла. Он был одет так же, как и они, — в длинную тунику из коричневой кожи, надетую поверх облегающих черных брюк и подпоясанную двумя кожаными ремнями, на одном бедре которых крепились ножи и склянки, а на другом — книга. книга, судя по всему, была у него в руках,но что-то в том, как он записывал что-то в блокнот, отличалось от других учеников.
Этот молодой человек писал с размахом, взмахивая своим перьевым пером так, что Эванджелин то и дело обращала на него внимание. Поймав ее взгляд, он подмигнул и поднес палец к губам, жестом показывая, чтобы она не говорила.
И по какой-то причине она не сказала.
У Эванджелин было ощущение, что этот человек не должен был находиться здесь, несмотря на его похожую манеру одеваться. Но он был единственным из этой группы, кто, казалось, сочувствовал ей, пока она пыталась найти ответы.
Он ободряюще кивал, сочувственно улыбался и всякий раз, когда доктор Стилграсс говорил что-то особенно неприятное, закатывал глаза.
"Я могу подтвердить, что ваши воспоминания о прошедшем годе полностью исчезли", — самонадеянно и довольно бездушно заявил доктор Стилграсс. "Мы доложим об этом Его Высочеству, и один из нас будет возвращаться каждый день, чтобы посмотреть, не вернутся ли воспоминания".
Трио врачей повернулось, чтобы уйти. Доктор Стиллграсс пронесся мимо молодого человека, не удостоив его взглядом, но ирелл и Тельма наконец-то обратили на него внимание.
"Доктор…" начала Тельма.
Но Ирелл, выглядевший слегка ошарашенным от появления этого человека, дернул ее за рукав халата, не давая договорить, и троица вышла.
Остался только безымянный молодой человек.
Он подошел к Эванджелин и достал из кармана прямоугольную красную карточку.
"Я бы не поверил, если бы не видел своими глазами, — тихо сказал он. "Я сожалею о потере ваших воспоминаний. Если вы захотите поговорить и, возможно, ответить на некоторые вопросы, я смогу заполнить для вас некоторые пробелы".
Он протянул ей карточку.
Кристоф Найтлингер Южная башня утренней зорьки Шпили "Какие вопросы. .?" начала спрашивать Эванджелин, закончив читать любопытную карточку.
Но джентльмен уже ушел.
Потрескивал огонь.
Эванджелин почувствовала, что просыпается, хотя она и не собиралась засыпать. Она свернулась калачиком в кресле у камина, где размышляла над маленькой красной карточкой от Кристофа Найтлингера. Она все еще чувствовала ее в своей руке.
И еще что-то. Мужские руки скользнули под нее, осторожно подхватили и прижали к груди, от которой пахло бальзамом и чем-то лесным.
Аполлон.
Ее желудок опустился.
Она не могла быть полностью уверена, что это Аполлон поднимает ее. Ее глаза были по-прежнему закрыты, и ей хотелось, чтобы так и оставалось. Она не знала, почему у нее возникло желание притвориться и почему ее сердце забилось быстрее, когда он нес ее. У Аполлона должны были быть ответы хотя бы на некоторые из ее вопросов. Но она неожиданно испугалась задать их.
Она не была уверена, потому ли это, что он принц, или потому, что он все еще незнакомец.
Его руки крепко обхватили ее. Эванджелин напряглась. Но вдруг ей показалось, что она начинает что-то вспоминать.
Ничего особенного, просто смутное воспоминание о том, как ее держали и несли, а затем мысль.
Он пронесет ее не только через ледяные воды. Он пронесет ее через огонь, если понадобится, вытащит из лап войны, из рушащихся городов и разрушающихся миров…
От этой мысли внутри нее что-то разжалось, и на секунду Эванджелин почувствовала себя в безопасности. Более чем в безопасности, на самом деле. Но у нее не было слов, чтобы выразить это чувство. Она знала только, что такого глубокого чувства защищенности она не испытывала раньше.
Медленно она открыла глаза. За окном уже наступила ночь, а внутри горел только огонь, оставляя большую часть комнаты в тени, кроме принца, который держал ее на руках. Свет лился на него, золотя темные волосы и сильную челюсть, когда он нес ее к кровати.
"Прости меня, — пробормотал Аполлон. "Я не хотел тебя будить, но тебе было неудобно сидеть на стуле".
Он бережно положил Эванджелин на пуховое одеяло. Затем он быстро поцеловал ее в щеку. Он был таким мягким, что она могла бы и не почувствовать его, если бы не ощущала каждое его движение, медленное скольжение теплых рук по ее телу.
"Сладких снов, Эванджелин".
"Подожди." Она схватила его за руку.
Удивление на мгновение окрасило его черты. "Ты хотела, чтобы я остался?"
Наверное, следовало ответить "да".
Они были женаты.
Он был принцем.
Властный принц.
Очень привлекательный принц.
Принц, ради которого она могла пожертвовать многим.
Он погладил ее руку большим пальцем, терпеливо ожидая ее ответа.
"Прости, что я не помню тебя… Я пытаюсь", — прошептала она.
"Эванджелин". Аполлон легонько сжал ее руку. "Меньше всего я хочу, чтобы тебе было больно, и я вижу, как тебе больно, что ты так много забыла. Но если ты никогда не вспомнишь, все будет хорошо. Мы вместе создадим новые воспоминания".
"Но я хочу помнить". И более того, она чувствовала, что ей нужно вспомнить. Она все еще чувствовала настоятельную потребность рассказать кому-то что-то очень важное, но не могла вспомнить, что это за важное что-то и кому это нужно рассказать. "Что, если есть способ вернуть мне память?" – спросила она. "Может быть, мы сможем заключить какую-нибудь сделку с человеком, который их забрал?"