"Нет." Аполлон решительно покачал головой. "Даже если бы это было возможно, не стоило бы рисковать. Лорд Джекс – чудовище", — грубо добавил он. "Он отравил меня в нашу брачную ночь и подставил тебя для убийства. Пока я был мертв, тебя чуть не казнили. У Джекса нет ни совести, ни угрызений совести. Если бы я хоть на секунду подумал, что он может тебе помочь, я бы сделал все необходимое, чтобы привести его к тебе. Но если он найдет тебя, боюсь, я больше никогда тебя не увижу…"
Аполлон сделал глубокий вдох, и когда он заговорил снова, его голос был уже мягче. "я могу только представить, как трудно это забыть, но, возможно, это и к лучшему, эванджелин. Джекс сделал с тобой ужасные, непростительные вещи, и я искренне верю, что ты будешь счастливее, если эти вещи останутся в прошлом".
Глава 4. Аполлон
Покойный король Роланд Тит Акадианский всегда пренебрежительно относился к слову "приятный". Приятное – это для слуг, крестьян и прочих людей, которым не хватает индивидуальности. Принц должен быть умным, грозным, мудрым, проницательным, даже жестоким, если это необходимо, но никак не милым.
Король Роланд часто говорил своему сыну Аполлону: "Если ты мил, значит, тебе не хватает чего-то другого. Люди милы, потому что должны быть милыми, но ты, как принц, должен быть больше".
В детстве Аполлон воспринял этот совет как разрешение быть беспечным по отношению к жизни и к другим людям. Он не был жестоким, но и не воплощал в себе ни одной из других добродетелей, которые воспевал его отец. Аполлон всегда считал, что у него есть время стать умным, грозным, мудрым или проницательным. Ему и в голову не приходило, что за это время он успеет стать кем-то другим.
Эту тревожную истину Аполлон осознал, впервые очнувшись от того состояния сна, в которое его погрузил бывший друг, лорд Джекс. Узнав, что весь Великолепный Север считает его мертвым, Аполлон ожидал найти памятники из цветов и бастионы упрямых скорбящих, которые продолжали оплакивать его, несмотря на то, что официальный период скорби закончился.
Вместо этого он обнаружил, что королевство уже движется дальше. Не прошло и двух недель, как он превратился в сноску, запомнившуюся одним ничем не примечательным словом в скандальном листке.
Пока он находился под проклятием Лучника, ему попался именно этот скандальный листок, написанный на следующий день после того, как его якобы убили. В газете говорилось только о том, что он умер. О нем говорилось только одно слово — любимый, но не более того. В газете ничего не говорилось о его великих делах, о его храбрости. Да и как это могло быть, когда большая часть его поступков была написана для портретов?
Аполлон с трудом выносил вид этих фотографий, проходя через Волчью усадьбы на встречу с мистером Кристофом Найтлингером из "Ежедневных слухов".
Это был его второй шанс, чтобы, наконец, сделать себя больше, как призывал его отец. После вчерашнего шокирующего возвращения из мертвых Аполлон заметил, что люди стали относиться к нему по-другому. Голоса стали тише, головы склонялись быстрее, а глаза были полны удивления, как будто он был чем-то большим, чем простой смертный.
И все же он никогда не чувствовал себя более человечным, более уязвимым и более несчастным.
Все это было ложью. Он никогда не возвращался из мертвых. Он просто был проклят, проклят и еще раз проклят.
Теперь, впервые за почти три месяца, на него не действовали никакие чары, и все же он чувствовал себя проклятым за то, что сделал с эванджелин.
Аполлон думал, что, освободившись от проклятия лучника, он будет меньше думать о ней. проклятие заставило его охотиться за ней. Под его влиянием он думал о ней каждую секунду. В каждый момент он задавался вопросом, где она и что делает. В его голове постоянно возникали картины ее ангельского лица. Все, что ему было нужно, — это она, и когда он нашел ее, все, чего он хотел, — это извергнуть ее из себя.
Теперь он все еще хотел ее, но уже по-другому. Когда он увидел ее, он не хотел ее убивать. Он хотел защитить ее.
Уберечь ее.
Именно поэтому он стер ей память.
Он знал, что это к лучшему. Джекс обманул ее, так же как он обманул Аполлона, чтобы тот стал его другом. Если Эванджелин снова попадет в плен к Джексу, он только погубит ее. Но Аполлон сделает ее счастливой. Он сделает ее королевой, которую будут любить и обожать. Он с лихвой искупит вину за то, что сделал с ней в прошлом, лишь бы она никогда об этом не узнала.
Если бы она узнала, что он забрал ее воспоминания, все бы рухнуло.
О том, что Аполлон забрал ее воспоминания, знал только один человек. После сегодняшнего дня, если все пройдет хорошо, ему не придется беспокоиться об этом человеке. А что касается поиска Джекса, то Аполлон надеялся, что утреннее интервью поможет ему в этом.
Наконец он добрался до небольшой комнаты в башне, где и назначил эту встречу. Обычно он предпочитал более величественную обстановку: большие комнаты с большим количеством света, окнами и украшениями, которые не позволяли забыть, что Аполлон принадлежит к королевской семье. Но сегодня он выбрал комнату в башне без отделки, чтобы никто не подслушал разговор, который ему предстояло вести.
Кристоф Найтлингер встал и поклонился, как только принц вошел в комнату. "Рад видеть вас живым и прекрасно выглядящим, Ваше Высочество".
"Уверен, что мое возвращение также будет полезно для продажи газет", — ответил принц. Возможно, он все еще
испытывал некоторую горечь от того, что после его смерти было мало фанфар.
Журналист, конечно, этого не заметил.
Кристоф воодушевленно улыбнулся. Казалось, он всегда был в хорошем настроении. Его зубы были такими же белыми, как и кружевное жабо на горле. "это интервью тоже поможет.
Спасибо, что нашли время встретиться со мной сегодня утром. Я знаю, что у моих читателей очень много вопросов о том, как вы вернулись из мертвых, каково это — быть мертвым, могли ли вы наблюдать за теми из нас, кто еще жив".
"Сегодня я не буду отвечать на эти вопросы", — жестко сказал Аполлон.
Улыбка журналиста померкла.
"Я бы хотел, чтобы ваша статья была посвящена бесчестным поступкам лорда Джекса и тому, как важно немедленно его схватить".
"Ваше Высочество, не знаю, в курсе ли вы, но я уже упоминал о его проступках в утренней газете".
"Тогда упомяните о них еще раз, и пусть на этот раз они будут еще безобразнее. Пока этот преступник не будет задержан, я хочу, чтобы о его преступлениях печатали каждый день. Я хочу, чтобы его имя стало синонимом мерзости. Это не только для меня, это для принцессы Эванджелин и всего Великолепного Севера. Когда он будет пойман, вы сможете дать интервью, и я отвечу на любые ваши вопросы. Но до тех пор я попрошу вас напечатать то, что я хочу, чтобы вы сказали".
"Конечно, Ваше Высочество", — сказал Кристоф с приятной улыбкой.
Но это была уже не та улыбка, что прежде. Это не было его естественное хорошее настроение. Это была приятная улыбка,
которая появилась только потому, что Аполлон был принцем, и кристоф ничего не мог сделать, кроме как улыбнуться.
При виде этого Аполлон почувствовал, как внутри него зашевелилось что-то похожее на чувство вины. На секунду он подумал о том, чтобы смягчить свои требования. Но потом он вспомнил слова отца о том, что никогда нельзя быть добрым.
После встречи с Кристофом Аполлон захотел проведать Эванджелин. Конечно, были слуги, которые сообщали ему последние новости о ней. До сих пор ему говорили, что она здорова, хорошо себя чувствует и по-прежнему ничего не помнит.
Аполлон надеялся, что после его вчерашнего предупреждения она откажется от идеи поиска воспоминаний.
Но Эванджелин, которую он знал, не собиралась сдаваться.
Она нашла способ излечить его от проклятия Лучника, и он полагал, что, если ей дать шанс, она также найдет свои недостающие воспоминания. Поэтому Аполлон не собирался давать ей шанс.
Он уже позаботился о том, чтобы она была полностью занята этим утром. Он предпочел бы сам занять ее время, но для этого будут возможности позже.
Сначала нужно было решить еще один вопрос.
Совет Великих Домов.
Вчера он встретился с несколькими членами Совета, чтобы доказать, что он не самозванец и что он действительно вернулся из мертвых. После этого долго обсуждался вопрос о том, что делать с наследником-самозванцем, пытавшимся украсть его трон. Однако это оказалось совершенно излишним, так как во время дискуссии сынок, похоже, сбежал.
Оказалось, что самозваного наследника предупредили несколько слуг, которые были в восторге от него.
Аполлон послал за ним несколько стражников, но самозванец пока не был для него приоритетом.
Принц замедлил шаг, когда подошел к двери, ведущей в зал, где заседал совет. помещение, расположенное по другую сторону, всегда напоминало Аполлону огромный оловянный кубок. Стены были слегка закруглены, а воздух едва заметно серебрился, придавая всему остроту, как у меча. В центре комнаты стоял состаренный стол из белого дуба, который, по слухам, стоял здесь еще со времен первого короля Великолепного Севера Вулфрика Доблесть, сурового человека из другой эпохи, который сейчас сидел за дальним концом стола.
Все разговоры прекратились, как только в комнату вошел Аполлон. Но по виду стола было ясно, что до этого момента все разговоры велись исключительно вокруг нового члена совета — знаменитого Вулфрика Доблесть. Впрочем, кто такой Вулфрик на самом деле, знал только Аполлон. Никто из членов совета не знал, что Вулфрик вместе со всей семьей Доблестей до последнего дня был заперт в Валории.
Теперь Вулфрик носил имя лорд Вейд. И все же каждый мужчина и каждая женщина за столом Совета по-прежнему склонялись на его сторону. И это было хорошо — это значительно облегчало работу Аполлону. Но было и немного нервно наблюдать за тем, как совет реагировал на легендарного первого короля Севера, даже не зная, кто он на самом деле.
"Вот он, вернувшийся из мертвых!" — прокричал Вулфрик, и все члены Совета стоя аплодировали принцу Аполлону, который шел к столу из белого дуба.