— Ты серьёзно? — не поверил он. — У нас же забронированы места в пансионате!
— И что нас там ждёт? — поинтересовалась она со скепсисом. — Жизнь по расписанию? С пятиразовым питанием и набором процедур; игрушечный вид из окна и одни и те же пустые ничтожные разговоры с такими же санаторскими тюленями. А что в результате, милый? Ещё пара лишних килограммов, регулярные продолжительные эрекции и хороший цвет лица. Но разве ты этого ищешь? Ты же сам твердишь мне последние полгода, что тебе необходимо набраться свежих впечатлений, растормошить себя, чтобы вновь поймать вдохновение…
— Всё так… — качнул головой писатель и с опаской покосился на темнеющий лес, куда вела единственная дорога со станции…
Прошло уже минут десять, как стих шум ушедшего без них поезда, а Арчибальд продолжал вслушиваться. Было чувство, что они совершили глупость, решив остаться. Никакого приятного волнения перед неизвестностью, азартного желания проникнуть в местные секреты и тайны, как это бывало с ним прежде, мистер Флетчер не испытывал. Его беспокоили мысли о предстоящей дороге через лес и о сложностях с устройством на ночлег, которые наверняка у них возникнут. Но с другой стороны, может Скалли и права, и хорошая встряска поможет ему выбраться из творческого застоя и наконец взяться за новую книгу.
На выходе из здания вокзала случайных пассажиров караулили два наёмных экипажа. Возле одного из них молодой человек в шинели и шляпе чиновника королевской почтовой службы убеждал только что приехавших молодую женщину с девочкой, что им следует ближайшим же поездом вернуться обратно:
— Мне очень жаль, милая Абигаль, что в этот раз ты не сможешь погостить у нас с женой, — чуть виноватым и ласковым голосом втолковывал почтовый служащий, — но сейчас действительно очень неподходящее время для визитов.
Но преодолевшая не самый близкий путь из Лондона женщина ничего не могла понять и воскликнула в полном недоумении:
— Но почему, Том?! Ты же сам писал, что ждёшь нас.
— Пойми, сестрица, ситуация изменилась, — ответил ей с вздохом молодой человек. — В наших краях наступили тревожные дни. Все, кого не держит долг, стремятся уехать. Да я бы и сам так поступил, если бы не моя служба. Поверь, я забочусь о твоей безопасности и безопасности моей племянницы.
Писатель с женой переглянулись и остановились в некоторой растерянности…
Это был большой красивый особняк из старого серого камня. Во времена средневековья на его месте располагался классический рыцарский замок. Но с окончанием эпохи войн необходимость в неприступных крепостных стенах и каменных башнях отпала, зато появилась потребность демонстрировать своё растущее благосостояние. В эпоху Тюдоров один из Ланарков перестроил фамильное гнездо по моде того времени. И хотя возведённая на фундаменте прежнего срытого «бурга» графская резиденция лишилась всех признаков цитадели, её по-прежнему именовали «замком».
Дом стоял в окружении вековых деревьев-исполинов. Правда, великолепный парк выглядел запущенным. Хозяин усадьбы мог бы при желании выписать из Лондона толкового садовника и с его помощью облагородить тут всё по последней моде, но старому графу претила всякая искусственность в природе. Ему нравилось, что родовое гнездо выглядит, как продолжение окружающего ландшафта, что местами лес подступает почти к самому дому и временами на опушке появляются олени и дикие кабаны; что ведущая к парадному подъезду дорога не напоминает ровное шоссе, а причудливо петляет среди дубов, вязов и густого кустарника.
Сегодня возле дома было многолюдно — приехали гости. Заслуги графа перед империей и короной были отмечены высокой наградой, и по этому случаю в Ланарк-Грэй-Холл съехались важные персоны. Хотя в последнее время гости бывали в имении не часто. Тем более радостным событием это стало для младших Ланарков и их ровесников. Пока великовозрастные юнцы по-детски резвились на травянистой лужайке, люди старшего поколения пили чай и вели неспешную беседу, сидя в плетёных креслах. Разговор был прерван возгласом одной из хозяйских дочерей:
— Отец, мама, идите сюда! Посмотрите что за уродец!
Вокруг огромного платана сгрудилась притихшая молодёжь, но при приближении хозяина поместья и его жены все расступились. К древесному стволу была прибита гвоздями кукла младенца. Лицо игрушечного ребёнка было иссечено бритвой, нос отрезан. Своими голубыми стеклянными глазами карапуз растерянно таращился на людей, рот его был открыт в немом крике. Зрелище было до того отвратительным, что графиня-мать побледнела и пошатнулась. Дочери поддержали её и передали прислуге. Служанки увела хозяйку в дом.
Немного проводив супругу и послав за врачом, граф вернулся. На его щеках и шее выступили красные пятна.
— Если это чья-то неудачная шутка, — заговорил он, едва сдерживая гнев, — то пусть этот человек лучше сам признается, иначе ему придётся горько пожалеть о своей шалости.
Глава 2
Этот маленький городок, а точнее непомерно разросшаяся деревня, — затерявшая глубоко в полях и лесах графства Ноттингемшир, — вначале показался прибывшим накануне путешественникам не слишком гостеприимным местом. Время было ещё не ночное, а на улицах ни души. Городок словно затаился. Можно было подумать, что после захода солнца всё здешнее население переходит на осадное положение. Хозяин единственного постоялого двора долго с подозрением осматривал визитёров через зарешёченную прорезь в обитой железом массивной дубовой двери, прежде чем загремел отпираемыми засовами.
Впрочем, гостиница оказалась не такой уж плохой. Обхождение с гостями со стороны хозяина и его жены было подчёркнуто предупредительным, бельё чистым, а еда по-домашнему вкусной. Разве что мебель в номере была простоватой — фабричного производства; некоторые предметы и вовсе изготовлены не из настоящего дерева, а из эрзац-материалов и крашеного гипса. Впрочем, это были мелочи. Зато стены комнаты украшали пёстрые узоры и пейзажи в рамках, в оконное стекло были вставлены цветные витражи под старину, а изголовье кровати обшито цветной тканью. Благодаря этому утром, когда сквозь щёлочку в занавесках проник солнечный лучик и осветил просторную, с любовью к гостям обставленную комнату, она заиграла всеми цветами радуги. Настроение писателя и его жены стало превосходным. Вскоре в дверь вежливо постучали и пригласили постояльцев на завтрак.
В столовой супругов ожидал накрытый стол. Хозяйка — пожилая, но бодрая леди — сама взялась ухаживать за гостями. Видно приезжие из столицы не часто баловали городок своими посещениями.
Хозяйка расспрашивала о жизни в Лондоне и охотно отвечала на вопросы постояльцев. За окнами как раз двигалась странная процессия: человек тридцать горожан, — двое верхом, остальные пешие, — одеты так, словно направляются на охоту. Вот только вместо оживления и весёлости на лицах странная озабоченность. Люди шагали практически молча, слышен был лишь стук башмаков по брусчатке, да позвякивание амуниции и оружия. Словно движется военный отряд.
— Вчера после обеда старшая дочь хозяина поместья отправилась как обычно на конную прогулку, но не вернулась до захода солнца, — вздохнув, пояснила хозяйка, тоже сделавшись озабоченной. — Люди у нас неравнодушные, почти всё взрослое население отправляется прочёсывать окрестные леса.
— А далеко ли отсюда поместье? — поинтересовалась Скарлет.
— Всего полторы мили.
— И когда об исчезновении юной графини стало известно в городе?
— Так вчера же и стало — бесхитростно ответила хозяйка. — От графа прискакал его слуга и просил помощи у нашего мэра.
— Отчего же поиски не начали немедленно? — удивился писатель, намазывая на кусок хлеба клубничный джем. — А если бедняжку сбросила лошадь и она утратила возможность передвигаться самостоятельно. Разве разумно было оставлять её до утра в лесу?
Хозяйка смутилась. Она вдруг вспомнила о необходимости срочно вернуться на кухню и, извинившись, тотчас удалилась.
— Тебе на кажутся здешние нравы несколько странными? — понизил голос Арчибальд. — По ночам аборигены прячутся в своих домах и лишь с восходом солнце в них просыпаются христианские добродетели.
Старшая дочь хозяина поместья графа Уильяма и его супруги Элизабет Ланарков Анна была девушкой самостоятельной и своенравной. Поэтому когда она не вернулась вовремя с конной прогулки, то у её близких это не вызвало немедленной паники. Анне могла неожиданно прийти в голову мысль отправиться к приятельнице за пятнадцать миль, или она могла также остаться у кого-то из знакомых в городке. Правда, по заведённому в семье правилу дочь обязана была в таком случае позвонить и предупредить родителей, однако телефон молчал.
Когда солнце уже почти скрылось за лесом, в поместье вернулась Клеопатра — кобыла Анны. Лошадь словно обезумела: таращила глаза, хрипела, вся морда чем-то испуганного животного была в пене. Её долго не могли поймать, а после успокоить. Вот тогда-то родители по-настоящему испугались. Граф поднял слуг; вооружившись факелами, они отправились на поиски. Но найти пропавшую девушку удалось только к обеду следующего дня, когда прочёсывать окрестности вышли полторы сотни горожан. Глазам людей предстала страшная картина…
Глава 3
Труп обнаружили всего в пятистах ярдах от замка. И хотя минувшей ночью граф со своими людьми проходили тут поблизости, никто не заметил в пляшущем свете факелов тело в траве. Слишком уж мало поисковиков приходилось вначале на огромную территорию, которую предстояло как можно скорее обследовать.
Мёртвая девушка лежала навзничь с широко открытыми глазами, в её остекленевшем взгляде застыл ужас. Лицо погибшей было абсолютно — алебастрово белым; правильные черты его застроились, стали резче, отчего создалось большое сходство с холодной мраморной скульптурой. Сходство дополнялось ледяной кожей, чей мертвенный холод ощущался даже на расстоянии. Костюм для верховой езды на груди и животе покойницы, как и земля вокруг пропитались кровью, вытекшей из огромной раны на шее. Огненно-рыжие волосы широкой аккуратной волной разлились по пожухлой траве. Неподалёку валялась шляпка.