не ест!!! Ну а кто не ест, тот, как вы уже все, наверное, догадались, в плутонианской ледяной пустыне долго не протянет, но тупо пойдет на корм местной живности или, того хуже, в переработку на «питательный концентрат»!.. Ну это я к тому, что вам всем, отступники и голодранцы, предстоит отныне и до скончания своих лет усердно и с полной отдачей своих знаний и сил работать исключительно за «еду» и «право на жизнь», а не ради личного обогащения! Это есть главный, испокон веков установленный и свято-неукоснительно соблюдаемый нашим благодетелем – МегаКорпорацией «Трамп-Пампам энд Санз»» – принцип управления Плутонианской колонией и её Титановыми рудниками… Проще говоря, пока каждый из вас, дегенератов, будет добросовестно выполнять свою суточную нормы выработки – он будет за это получать – строго в необходимых его организму количестве – еду, воду и термоэлементы для внутреннего обогрева своих скафандров. Ну а если кто-либо вдруг, по собственной глупости или из мелочного тщеславия, начнет отлынивать от работы или, что ещё хуже, попробует бузить и качать типа его «общечеловеческие» права и свободы, то… То, не обессудьте, но мой Суперком незамедлительно, и притом дистанционно— принудительно, вот просто возьмет и отключит все системы жизнеобеспечения его персонального скафандра… Сначала, сугубо в воспитательных и отрезвляющих целях – только на час… Затем – если урок бунтарем так и не будет усвоен, а наказание должным образом на него не подействует – на целые рабочие сутки. Ну а потом – для особо злостных, заядлых и априори неисправимых нарушителей установленного Порядка – уже окончательно и навсегда! Помните об этом и зарубите себе на носу, господа недоумки! Помните об этом всегда и везде – каждую минуту своей текущей и совершенно никчемной здесь, на Плутоне, жизни… Как говорится, с этой минуты каждый сам жнец и кузнец своего текущего личного счастья и будущего благополучия… Лодырей и бунтовщиков я на Плутоне не потерплю! Равно как и грубейшего нарушении незыблемых Законов и вековых деловых Традиций МегаКорпорацией «Трамп-Пампам энд Санз»»!..
– Ну а все остальные детали и бытовые нюансы вашей новой каторжной жизни, – вновь выдержав паузу, куда более спокойно и без прежних эмоций добавил Первый Надзиратель Плутонианской Колонии уже, без сомнения, под самый занавес своего, и без того непомерно затянувшегося и сложного для восприятия, монолога-напутствия, – каждому из вас приватно и персонально уже, в сугубо рабочем порядке, любезно сообщит мой Суперком!.. Спросите его и обрящете… Я же, свой доклад закончил!.. И, ещё раз, добро пожаловать в Каторжную Тюрьму на Плутоне, господа вселенские отморозки и прохиндеи!..
Таким образом закончив своё «тронную» речь практически тем же, с чего он её и начал, Первый Надзиратель демонстративно повернулся ко всем новоявленным зэкам спиной и демонстративно неспешной, вразвалочку, походкой направился прочь из промозглого ангара – в свои, без сомнения, теплые и предельно комфортные ВИП-апартаменты в основном, сугубо гражданском, секторе Главного Командно-административного здания-пентагона Титановой Каторги.
То же касается продрогших до мозга костей каторжан, то ими сразу же, по факту убытия из расположения «карантинной зоны» их главного Начальника, занялись Надзиратели рангом пониже и роботы-«контролеры».
Первые грубо, нередко, при этом, орудуя тяжелыми прикладами своих парализаторов и бластеров, построили всех заключенных в четыре колонны и повели их к полностью автоматизированным пропускным турникетам.
Вторые – с сугубо машинным педантизмом принялись на этих самых турникетах усердно сканировать запястья левых рук каторжан – на предмет генетической идентификации всех вновь прибывших и их сиюминутной же сортировки на новоиспеченных «Геологов-разведчиков», «Старателей», «Чернорабочих-строителей» и «Никчемных Болванов».
В итоге и на выходе из турникетов – условные «геологи» получили контейнеры со скафандрами едко-оранжевого цвета – ну что бы, в случае чего, гражданским спасателям было их проще искать в ледяной пустыне Плутона. «Старатели» – своеобразные ИТР – скафандры благородно-синих и навязчиво голубых оттенков. «Подручные и строители» – само собой, грязно-черные робы-скафандры упрощенного образца…
А вот «безусловно никчемным», коих среди каторжан набралось всего-то три штуки, уже достались чужие обноски – замшелые, перепачканные разноцветной краской, заметно потертые, в бесконечных заплатках и с давным-давно исчерпавшими свой технический и моральный ресурс, но на скорую руку отремонтированными, системами жизнеобеспечения…
Как и следовало ожидать, бывший космопилот и несостоявшийся подполковник Военно-космических сил Лиги Наций Герман Леваневский, а ныне просто – пожизненно заключенный Плутонианской Каторги, был в итоге, после успешного напяливания на себя скафандра, весь в синем…
Мелочь, конечно, но Герману, всё же, было приятно осознавать свое, пусть масенькое, но все-таки превосходство над обычными уголовниками…
Но вот дальше…
Дальше Надзиратели просто и грубо запихнули его, уже в надетом поверх арестантской робы-неглиже скафандре, в тесный и предназначенный исключительно для транспортных нужд металлический контейнер для запчастей. После чего плотно закрыли сам этот «гроб-ящик» снаружи, поддели его вилами допотопного автокара и, как позже выяснил Герман, оттащили в грузовой отсек уже стоявшего под парами ВПП дискообразного «везделёта» Службы Технического Обеспечения Вахт Полевых Старателей.
А ещё через полчаса, он, благодаря выработанному годами чутью и интуиции многоопытного пилота, безошибочно понял, что снова находится в воздухе и над землей…
Вот только на этот раз уже в не уютной и до боли ему родной пилотской кабине, но в сумрачных и насквозь продуваемых лютой космической стужей недрах «багажника» априори ему неподконтрольного летательного аппарата и в цепких стальных объятиях изначально к нему враждебного мира…
Всего этого оказалось более чем достаточно для того, чтобы Герман вдруг и, пожалуй, впервые за всю свою жизнь почувствовал чисто животный страх и гнетущую всё его естество горечь безграничного отчаяния…
Глава вторая. Муха
Неполный час полета над безжизненно-ледяной поверхностью Плутона показался Герману целой вечностью…
А когда его «воздушная тюрьма», наконец, прибыла в пункт назначения, и его великодушно высадили, точнее, просто сбросили прямо в контейнере с высоты полутора-двух метров, на твердую землю, Герман, ну уж никак такого от себя не ожидая, отчетливо почувствовал самое что ни на есть настоящее и столь долгожданное для него облегчение… Как если бы до этого он никогда не был прославленным космопилотом, и этот короткий полет, почти – прыжок, на до неприличия тихоходном везделёте был для него первым и пока единственным в жизни.
Между тем, самостоятельно выбравшись из транспортного контейнера, что на поверку оказалось не таким и сложным делом, Герман сразу же увидел встречающего его «вахтовика»-Старателя.
Это был невысокого роста мужчина в точно таком же, как и у самого Германа лазурно-голубом, скафандре и с непропорционально длинными и худосочными руками в явно самодельных, потому толстокожих и доходящих ему почти до самых локтей, рукавицах.
Завидев рядом со сброшенным с дискообразного везделёта контейнером живого и невредимого Германа, незнакомец живо сорвался с места и, не обращая внимания на угрожающе скрипящие и раскачивающиеся на ветру нагромождения ледяных торосов и вновь зарождающуюся снежную вьюгу, самоотверженно и со всех ног устремился к нему навстречу. При этом весьма забавно, как если бы отчаянно отмахивался от тысячи его окруживших мух, размахивая руками в разные стороны.
Успешно добравшись до Германа, забавно-неказистый «вахтовик» замер, как вкопанный, на расстоянии около метра от него – в робкой нерешительности переминаясь с ноги на ногу и исподлобья, если судить по витиеватому углу наклона его гермошлема, разглядывая статную и вызывающе широкоплечую фигуру «вечного» лейтенанта Леваневского. А ещё, и при этом особо пристально, его новенький, весь как с иголочки и как будто бы только что сошедший с автоматизированного конвейера заводов Европы, и до сих пор безупречно синий скафандр. Между тем, как служебная одёжка самого «вахтовика»-старожила Плутона имела весьма жалкий – во многих местах изрядно потертый и беспощадно потрепанный временем и всеми стихиями – вид. Последнее однозначно говорило в пользу того, что его обладатель, без всякого сомнения, провел на Титановых Рудниках самых задворков Солнечной Системы не один стандартно-расчетный, а попросту – обычный земной, год.
Первым не выдержал невыносимо затянувшейся паузы и сопряженной с ней немой сцены Герман.
Решительно протянув «вахтовику»-Старателю свою крепкую, облаченную поверх пластиметовой ткани скафандра ещё и в изысканную черную перчатку, руку, он не стал больше тянуть кота за причинное место и традиционно-армейской скороговоркой выпалил в непроницаемую для его взгляда зеркальную полусферу гермошлема всё ещё пребывающего в оцепенении Старателя:
– Заключенный под номером Эйрфорс-737[11]
успешно прибыл для дальнейшего прохождения службы!
– Х-м-мм… Вообще-то, тут у нас не служат, а тупо пытаются выжить… Ну, пока не сдохнут от радиации или, что значительно хуже, вдруг не станут внеплановым завтраком для швындр или самого Стерлинга! – немного растерянно, хотя и не без сарказма, пробормотал в ответ вновь прибывшему «салаге»-новобранцу тот, прежде чем демонстративно придать своему голосу покровительственно-панибратские нотки истого «армейского деда». – Так ты у нас, получается… Бывший пилот?! Что ж, отныне будешь для всех «Летуном»… Ты, не против, напарник?.. А я… В общем, тоже заключенный, но уже под номером Нэви-704… Ну это, типа для вертухаев и Суперкома… А так меня на самом деле зовут Михаил Бураченко… Для друзей и близких, можно просто и вычурно – «Муха»!..