– Я тогда медсестрой работала в кардиологии областной больницы, – тем временем продолжала прабабушка. – Попала к нам в отделение женщина, ей тогда лет тридцать пять-сорок, наверное, было. Свалилась прямо на вокзале с сердечным приступом. Представляете? И как-то мы с ней заприятельствовали. Она, Аграфена, умная была, много знала. Как-то ночная смена у меня была. Я прохожу мимо палаты, слышу – плачет кто-то. Вошла. Феня. Чегой-то у ней случилось. Говорит: всё, Ираида, одна я осталась, после больницы хоть на улицу иди или в богадельню. Подумалось мне: я одна-одинёшенька, ей некуда податься. Вот и предложила ко мне переехать…
– И как ты, бабуль, не побоялась, – встрял Женька. – Совсем ведь человек чужой.
– Не знаю, детка, – улыбнулась старушка. – Время что ли было другое, не думалось о плохом. Ни минуты я про Аграфену не пожалела. Она всё меня таскала по каким-то лекциям, вечерам, театрам. Очень историю любила, вещи всякие старинные. Феня про семью свою никогда не рассказывала, но явно не из простых была. Мебель мне кое-какую привезла. Украшения у неё всякие были. Не драгоценные вроде, но интересные, вот, как ты говоришь, с историей.
– Понятно, – разочаровано протянула Лиза.
– Феня энтот медальон со змеями особенно берегла. Говорила мне: ты, Ираидушка, что хочешь из моей шкатулки бери и носи, только вот его лучше не трогай. Он, дескать, несчастье приносит.
– А что за несчастья? – насторожился Женька.
– Ой, глупости какие-то, – махнула рукой старушка. – Я во всё это не верила, но слушать было интересно. Феня говорила, что комплект со змеями она в какой-то скупке нашла: то ли заложил кто, то ли конфискат. Неизвестно. Сказала, влюбилась просто с первого взгляда. Хозяйка магазина её, дескать сильно отговаривала брать. Вроде проклятие древнее на них. Аграфена тогда только посмеялась. А потом змеи эти жизнь ей и отравили.
– Как это? – удивился Женька.
– Ну, неудачи у ней начались. А почему она змей этих винила, не знаю, детка.
– Комплект?! Вы сказали комплект? – подалась вперёд Лиза.
– Да, кулон этот был и что-то ещё. Браслетик что ли… Феня потеряла его ещё до переезда ко мне. Или после… Забыла я всё, деточка. Три года всего она у меня прожила. Я-то всё думала, что она замуж выйдет и уйдёт, но нет. Хоть и не старая была, а жила тихо-незаметно. Никаких поклонников. Работала то ли упаковщицей, то ли сортировщицей какой-то… я так удивлялась: молодая ещё, интересная, образованная, могла занятие получше найти. Но не складывалось у неё почему-то. Да и вообще несчастная она какая-то была. И меня в свои несчастья втянула…
– Как это? – в один голос воскликнули ребята.
– Да вот, через полгода, как Аграфена ко мне переехала, к нам воры залезли. Точнее хулиганы какие-то: красть у нас сильно было нечего, больше напакостили. Ещё через несколько месяцев – пожар случился. Проводка загорелась. Потом трубу прорвало. И вроде ничего такого уж сильно страшного, но Феня каждый раз жутко переживала, всё шептала про это самое непонятное проклятие и прощения просила. А потом пропала она…
– Пропала?! – воскликнула Лиза.
– Да, детка. Вертаюсь я однажды с работы, а Фени нет. И записка на столе лежит. Дескать, прости, Ираидушка, что толком не попрощалась, надо мне от тебя уехать, чтоб большей беды не было, и спасибо тебе за всё. Вещей много оставила, забрала только одежонку да мелочь всякую. Я-то поначалу обиделась, потом забеспокоилась. Даже к участковому сбегала. А он, конечно, сказал: идите домой, гражданочка, некогда мне сбежавших соседок искать, она ж ничего у вас не украла. Вот так всё и закончилось.
Лиза и Женька встревоженно переглянулись.
***
– И что дальше? – риторически вопросила Лиза, когда они вышли из квартиры Пожарских. – Какая-то Аграфена, о которой мы ничего толком не узнали. Ещё и выяснилось, что где-то в доме было ещё несколько штук вроде этой.
– А я смотрю на ситуацию совершенно по-другому, – внезапно заявил Женька, открывая перед девочкой дверь подъезда. На улице сегодня было по-осеннему сыро и промозгло. Лиза плотнее запахнула широкий клетчатый шарф и повернулась к нему:
– И как же, позволь спросить?
– Позволяю, – усмехнулся мальчик. – Спрашивай.
Лиза тихонько зарычала, и тот со смехом поднял руки вверх:
– Ладно, сдаюсь. Не злись, я просто тебя развеселить хотел. Так вот, я считаю, что бабуля сказала нам много чего полезного. И у меня теперь есть план действий. Во-первых, пока ты распивала чаи с тётей Таней, я уточнил у нашей Ираиды Валерьяновны фамилию этой её подруги. Аграфена Шкловская, так е ё звали.
– Как из книжки! – вырвалось у Лизы.
– Именно. Это тебе не какая-то Мария Иванова. Поэтому первое, что я предлагаю сделать, – снова поискать в интернете. Сейчас почти всё оцифровано. Мало ли, в каком списке мы её можем найти. Второе. Нужно снова прошерстить вещи из бабулиного дома. Глянуть документы: может, осталось что-то аграфенино. Поискать фотографии и, разумеется, остальные вещи из комплекта.
– Жень, мы даже не знаем, что искать….
– Как это, не знаем? Нечто похожее на твой медальон. Мы с Кириллом вполне могли не обратить на такую вещицу внимания. Все вещи аккуратно разложены и подписаны. Рыть всё подряд не придётся. И, кстати, о Кирилле…
Лиза насторожилась.
– Нам придётся всё ему рассказать.
– Зачем?! – воскликнула девочка. – Его ещё в этом замесе не хватало!
– Подумай сама, – терпеливо, как маленькой, начал объяснять Женька. – Вещи всё еще там, ключ от дома – у мамы Кирилла. Бить окна, взламывать замки или воровать ключи мне, честно говоря, не хочется. Кирке будет гораздо проще взять ключи и, при необходимости, снова расспросить бабулю. Я ж не могу у них поселиться!
Лиза вздохнула: он был прав. Женька вытащил мобильный телефон.
– Не переживай. Я сам ему всё объясню.
***
– Да что ж ты дубовый такой! – сердито воскликнул Женька, уже по третьему разу объяснявший троюродному брату суть проблемы. – Не прикалываюсь я! Всё очень серьёзно!
Кирилл смотрел на него с недоверчивой усмешкой.
– Ладно, – наконец сказал он. – Докажи, что не врёшь.
Они были в Женькиной комнате: Кирилл, вальяжно развалившись на стуле, а Женька, бегая из угла в угол.
– Сейчас Лизка придёт, – глянув на часы, сказал рыжеволосый мальчик, – сам убедишься.
– Ну, вообще-то, – медленно сказал Кирилл, – с ней в последнее время что-то не то. Они и с Динкой разругались.
Женька иронично поднял бровь, но кузен, казалось, даже не догадывался об истинной причине ссоры.
В дверь позвонили. Мальчик побежал открывать, и через парк минут вернулся с Лизой. Она смущённо кивнула Кириллу.
– Покажи ему, а то он не верит, – сказал Женя.
Лиза вздохнула и, наверное, в тысячу первый раз попробовала снять ненавистный медальон. И в тысячу первый раз тщетно. Кирилл восхищённо наблюдал, а потом, увидев синяки, сочувственно скривился.
– Слушай, так это, действительно, твоя работа с Замятиной?!
– Я не нарочно, – покраснела Лиза. – Она так меня разозлила, что я была готова ей башку открутить. Хорошо, хоть мне в тот момент ничего подобного в голову не стукнуло.
– А урок литературы? – продолжал допытываться Кирилл.
– Здесь я точно не знаю, – с сомнением ответила Лиза, – но слишком уж совпадение подозрительное: текст по кровавую добычу и голубь этот…
– Ладно, верю, – сказал Кирилл. – Что требуется от меня? Ключ от дома я принёс, кстати.
– Отлично! – подскочил Женька. – Мы можем прямо сейчас туда поехать?
– Да не вопрос, – пожал плечами Кирилл. – Папа говорил, что они только на выходных смогут всё вывезти.
– Тогда погнали! Не стоит затягивать.
До «пряничного» дома они добрались через час. Лиза невольно поёжилась, входя в кухню: вспомнился сон про ведьму. Коробки с собранными вещами стояли в комнате.
– Я предлагаю так, – решительно объявил Женька, – Лиза ищет среди украшений и безделушек всяких, Кирилл пороется в документах и фотоальбомах, а я, чтобы не терять времени, погуглю бабулину подруженцию.
– Хитёр бобёр! – расхохотался его брат. – Нам, значит, опять тут пыль глотать, а ты в телефоне посидишь. Лиз, чего молчишь?
Девочка только вяло махнула рукой: ей было всё равно. К тому же кружилась голова и дико болели ссадины от цепочки. Не получив поддержки, Кирилл замолчал и открыл ящик, на котором чёрным маркером было написано: «Док-ты, фото». Лиза молча перебирала коралловые и янтарные бусы, брошки, гребешки, рассеянно пересыпала в руках пуговицы, шпильки: внутренний голос подсказывал ей, что ничего она здесь найдёт.
– Сморите, – внезапно сказал Кирилл, и ребята поспешно подошли к нему. В руках мальчик держал толстенький фотоальбом небольшого формата – одна-две фотографии на страницу.
– Тут половина какие-то дети и люди непонятные, – немного косноязычно начал объяснять Игорь. – Но вот … Это точно не бабуля.
На мутноватой чёрно-белой фотографии была изображена довольно молодая женщина под руку с усатым мужчиной. На женщине был приталенный светлый плащ, а на голове красовался берет, кокетливо сдвинутый набок. Пара была снята на фоне красивого здания с колоннами и лепниной. На обороте фотокарточки красивым каллиграфическим почерком было выведено: «Моей музе на память о премьере, 9 апреля 1967 г.»
– Так, – медленно произнёс Женька. – Премьера чего? Где вообще они могут быть?
– В кино, – задумчиво произнесла Лиза. – Премьера фильма. Или в театре…
– Интересно, где это? – Женька пристально вглядывался в здание позади людей. – Не понимаю…
– Да этой фотке больше пятидесяти лет! – фыркнул Кирилл. – И не факт, что это в Железнодонске снято.
– Театр у нас один, – не слушая брата, продолжал рассуждать Женька. – Но это точно не он. Там колонн нет, да и построили его, по-моему, не так давно. Ну-ка…
И мальчик схватил телефон.
– Есть! – выкрикнул он через несколько минут. – В шестидесятых годах в Жедезнодонске был драмтеатр. Ииии… Наша разлюбезная Аграфена Шкловская состояла в его труппе!