Мы рождались обычными людьми. Все. Ну, если смотреть формально, конечно. Никаких способностей, сил, особенных черт — ни-че-го. Ноль. Зеро.
Мы росли все вместе — взрослели, болели, ходили в детские сады и школы, получали образование. Само собой, с определенного момента, дети «одаренных» изучали немного другую историю, занимались физической подготовкой, готовились к чуть другому будущему, нежели дети обычных людей. Но это только в перспективе. Потому что никто не знал, когда проснется дар. И, тем более, какой он достанется…
Логики в распределении дара не было. По крайней мере, наши ученые и исследователи ничего толкового до сих пор сказать так и не смогли. В семье трех поколений магов могли начать рождаться оборотни и вампиры. В семье некромантов — маг жизни. От удивительно союза русалки и лешего — ведьма.
Поэтому и не было изначальной вражды. И предубеждения тоже не возникало.
Да и какое предубеждение, когда ты сам не знаешь, чем тебя осчастливит Ее Величество Фортуна? И чем наградит твоих детей…
Несмотря на такую кажущуюся неразбериху, в мире существовала достаточно строгая иерархия — в каждом городе имелись общины вампиров, оборотней и некоторые другие. Ковены ведьм. Содружества магов. Каждый — со своим местом обитания и порядками. Нет, из семей не выгоняли, но иногда отличия становились слишком явными. Менялись привычки, образ жизни, в какой-то степени — характер. И становилось, если не проще уйти в «свою общину», то, по крайней мере, безопаснее. Лучше уж остаться в хороших отношениях на расстоянии, чем изводить друг друга в режиме нон-стоп.
Но одно было неизменным — глава каждого объединения имел непререкаемый авторитет и решал все спорные вопросы. В основном мелкие, конечно — влюбился, поругался, украл, нагадил, подрался… Ничто человеческое чуждо нам не было.
Но иногда «вопросы» выходили за грань полномочий главы. Тогда собирался Триумвират — совет старейшин. Он находился в столице и, соответственно, разбирал конфликты кланов, назначал глав, выдавал предписания и прочее, прочее, прочее…
Но иногда даже Триумвират оказывался не в состоянии разобраться сам.
Пять лет назад в одном их крупных городов собралась шайка отморозков. Как они нашли друг друга, так и осталось вопросом, но вот их дела прогремели слишком громко, чтобы хоть один представитель одаренных остался не в курсе. Они провозгласили идею «превосходства». Не новую, конечно, но так жестоко и бескомпромиссно — впервые за последние сто лет. Они возвели культ собственных инстинктов и сил в абсолют, решив таким образов возвыситься над себе подобными, опустив людей до уровня еды. А на самом деле пали ниже шакалов…
Кровавые расправы, ритуалы, зверства — любой маньяк содрогнулся бы от размаха. Они организовали ферму рабов, проводили генетические эксперименты, развлекались с детьми… Город едва не захлебнулся в крови. Недовольных одаренных ставили перед выбором — поддержать или… Для некоторых «или» не понадобилось…
Тогда понадобилось объединение десяти кланов, чтобы выловить и зачистить всех, кто так или иначе имел отношение к беспределу. И тогда же и выяснилось, что никто не может похвастаться, что среди преступников нет соплеменников с его даром…
Их судил Триумвират. Суд Древних. Те одаренные, что ушли от мира, став почти тенями на Заблудшем Острове. Говорили, что там, в обмен на силу своего дара, они получали куда большее — доступ к Высшим знаниям. К тому, что сокрыто от большинства. Что позволяет постичь тайны Вселенной, овладев куда более страшными практиками, чем доступно любому смертному…
Я никогда их не видела, но трепет, с которым о них отзывались — чаще всего шепотом, будто они могли слышать даже его — волей-неволей заставлял проникнуться. Они не позволяли себя фотографировать, не разговаривали без дела, и не задерживались дольше необходимого. Вызывал их только Триумвират — на зов остальных, как нам внушали, они не считали нужным отзываться. И тогда, тех нелюдей, во всех смыслах слова, судили именно они.
И это стало самой черной страницей нашей истории со времен Великой Войны с демонами полторы сотни лет назад…
Потому что Древние не ошибались.
Им не нужны были слова, чтобы знать правду. Их невозможно было обмануть. И уйти от их кары тоже никому и никогда не удавалось…
Я не знала подробностей, но ужас плотно поселился под ребрами, когда фотография во весь газетный разворот продемонстрировала кучки одежды, припорошенные пылью — все, что осталось от тех ублюдков. Ровно пятьдесят семь кучек. Недостойные вспоминаться посмертно. Словно и не было никогда живых…
Огромная потеря.
Великая Война, хоть и закончилась нашей победой, унесла слишком много жизней. От всего количества одаренных осталась едва ли двадцатая часть. А учитывая, что родить любая одаренная могла максимум три-четыре раза за всю жизнь, наше количество восстанавливалось чересчур медленно. А демоны, хоть и проиграли, но все равно периодически пробивались в наш мир, используя только им одним известные бреши в мироздании. И даже те немногие, что остались, периодически гибли в стычках с монстрами, защищая мирную жизнь остальных…
И потеря почти шести десятков одаренных стала очередным кошмаром не только для их семей, но и вообще всех, кто так или иначе был причастен к миру магии…
Поэтому о вражде речи не шло.
Поэтому и разозлился блондинистый вампир, отступив без возражений. Каждый одаренный слишком ценен, чтобы вести какие-либо игры. И плевать, каким даром меня наградит судьба.
Вот только почему он так запаздывает⁇
Я вздохнула в «тон» мыслям.
Нет, точного времени раскрытия дара не существовало. В среднем, он «открывался» с четырнадцати до семнадцати, в старших классах школы. Таких детей сразу переводили из человеческих школ в свои, закрытые, корректируя программу обучения. А если точнее — совмещая образование с занятиями по контролю и принятию сил. «Взрослое» образование начиналось после совершеннолетия — боевым навыкам детей обучать не рисковали.
Но в это «среднее» попадало, хоть и большинство, но не все. Бывали случаи появления дара и в двенадцать лет, и в десять — немного, единицы, но все же. Таким было еще проще — чем младше ребенок, тем легче идет процесс интеграции дара.
Но бывали еще и такие, как я — чей дар запаздывал, будто никак не желая определиться с выбором. И все подруги, которые два года доучивались в той самой «специальной» школе, сочувственно поглядывали на меня, стесняясь хвастаться успехами. Нет, я не завидовала. Искренне радовалась и переживала за них. Я просто устала ждать.
Радовало только одно — не было зафиксировано ни одного случая раскрытия дара после двадцати лет. Так что при любом раскладе осталось чуть меньше года. Максимум. И я изо всех сил уговаривала себя потерпеть еще немного.
Чуть-чуть и я стану, как все.
Обрету силу и перестану быть такой слабой и посредственной. И уложу на лопатки Нерона, заставив с собой считаться.
Да!
С такими мыслями я дошла до дома. Умудрилась на остатках сил принять душ и выпить стакан сока. А затем со стоном наслаждения упала на кровать, подтянув к себе комок из одеяла…
Сны… такие разные — цветные, черно-белые, с фантастическим сюжетом или просто мыслеобразы, спокойные или наоборот, захватывающие… но в моем случае их объединяло одно — любовь.
Моя к ним, само собой.
Я обожала спать сколько себя помнила. Если другие дети вопили и закатывали недовольно глаза, канюча «Мам, но я же не хочу спа-а-ать!», то меня уговаривать было не надо. Засыпала почти мгновенно и искренне ненавидела будильник, безжалостно выдергивающий меня из мира собственных грез. И до сих пор, если график позволял, с удовольствием позволяла себе доспать часик, а иногда и два, днем.
Вот только в последнее время дружба со снами у меня как-то заметно разладилась.
Нет, спать хуже я не стала, страдать бессонницей — тоже. А вот сами сновидения… они стали другими.
Хаотичными. Непонятными. Тревожными.
Я пыталась медитировать вечерами, пить успокоительное, внушать себе «сценарий» на предстоящую ночь, но это не помогало. Дни были насыщенными, я засыпала уставшей… и просыпалась едва ли не в худшем самочувствии.
Не каждую ночь, вовсе нет. Но слишком часто, чтобы начать нервничать перед каждым укладыванием в постель.
Началось все около двух месяцев назад, когда периодически, раз в несколько дней мне стал сниться один и тот же сон. В нем я видела огромную спираль, закручивающуюся из толстой «нити», основу которой составляли планеты. Сгруппированные, казалось бы, на первый взгляд, хаотично, но это было вовсе не так. При более подробном рассмотрении становилось понятно, что у каждой из них есть свое место и двигаются они не только в общем потоке, но и относительно друг друга, соблюдая только им известный порядок. Большие, маленькие, разноцветные, абсолютно черные или белые — на любой вкус. Иногда они соприкасались — мягко, словно боясь навредить друг другу, и тут же расходились в стороны. Иногда одна вдруг вспыхивала ярким светом и разделялась на две, продолжающие путешествие рядом друг с другом. А иногда какая-то из красивых и неповторимых вдруг темнела, растрескиваясь, и осыпалась пылью, исчезая в небытие…
Один и тот же сон. Одна и та же спираль. Бесконечный процесс жизни и смерти…
Я в таких снах себя ощущала странно. У меня не было ни тела, ни страха, ни ощущений. Словно я находилась везде и нигде одновременно. Легко могла приблизиться к каждой и удалиться от всех на нереальное расстояние. Возможно, даже потрогать… но вмешиваться в эту идеальную систему было откровенно страшно.
На третий или четвертый такой сон я поняла, что это не планеты. Миры. Но менее интересно мне не стало, скорее наоборот. И я продолжала внимательно наблюдать, чувствуя свое странное единение со всем, и еще более странное умиротворение, что все идет правильно.
Или не все?
Объяснить мне это никто не мог. Да и спросить тоже было, по большому счету, не у кого. А со временем это и вовсе стало неважно.