А, так вот откуда ему знаком этот человек. Это его высочество Юрий! Ничего себе комиссия собралась перед Рождеством, с чего бы, кстати?
Тихо засмеялся рядом Ник.
— Ничего страшного, — заверил преподавателя Юрий. — Это даже забавно, — чуть улыбнулся он и нарочито медленно осмотрел Ральфа с ног до головы.
Неприятное и будто липкое ощущение. Ральф удивился странному желанию немедленно спрятаться от этого взгляда, еще чего не хватало! Не собирается он мяться как девица на выданье, поджал губы, выпрямил спину и выгнул бровь, копируя дурацкую манеру Фостера. Встретился с Юрием глазами.
«Надо же, синие», — удивился он перед тем, как голову его пронзила дикая боль, и мир качнулся, унося с собой частицу его сознания.
В стылой спальне царит полумрак. Высокие окна закрывают тяжелые бархатные шторы, в хрустальных люстрах нет ни одной лампы. И лишь тусклый огонек догорающей свечи отбрасывает причудливые, будто живые тени на красный шелк стен.
Когда-то он ненавидел электрический свет.
Черно-белое поле шахмат, с идеальной точностью вырезанные из камня фигуры. Партия, брошенная с самой весны.
Длинные смуглые пальцы оглаживают изогнутую корону ферзя. Жаль, что они так и не доиграли.
Что это? Причем тут шахматы, он терпеть не мог этой занудной игры! Ральф мотнул головой, механическими движениями обернул полотенце вокруг бедер.
— Фостер? — сквозь боль услышал он злой смех Юрия.
А с головой-то что? Мозги он, что ли, простудил? Надо Нику сказать, чтобы подлатал.
— А позвольте полюбопытствовать, юный господин Николас, почему вы в академии под фамилией вашей матери, глубокоуважаемой госпожи Дианы? Вы стесняетесь отцовского имени? Ну не может же быть, чтобы это маршал стеснялся собственного сына!
Маршал? Ослышался, наверное? Голова раскалывалась. Черт, как же не вовремя!
— Отчего же, — равнодушно ответил Юрию Ник. — В этой жизни, ваше высочество, всё может быть. Некоторых сыновей стоит стесняться.
«Не ослышался», — понял Ральф. Неприятно, очень неприятно чувствовать себя идиотом. Сощурился, посмотрел на Николаса Холда, замечая то, что все это время отказывался замечать.
Ани высылала им фотографии из колледжа. С черно-белых снимков им улыбалась она и её неизменная спутница — госпожа Элизабет Холд. Ник был очень похож на сестру. Может быть, то была одна из причин, по которой Ральф принял его так быстро. В далеком детстве он был влюблен в фотографию той смешливой и необычно яркой для глаз северянина девочки. Смешно, он тайком от брата разговаривал с ней. А потом брата не стало. Незачем было прятать украденное у матери фото, и говорить с той девочкой ему больше было не о чем.
Да. Всё это, действительно, очень смешно.
По руке его проскочил электрический разряд.
— Вы искрите, господин Бонк, — с издёвкой заметил Юрий. — Нервничаете, или переживаете?
— О чем? — в горле першило.
— Ну как же, — принц растянул губы. Неприятная, будто змеиная улыбка. — Знаменитые наследники самого Эдинга, оба — игрушки детей господина Холда.
Юрий пристально посмотрел на его лицо, останавливая взгляд на крепко сжатых губах Ральфа. Глаза его довольно сверкнули, когда он заметил выступившие на лице молодого Бонка желваки.
— Простите, я оговорился, — наследник чуть прикрыл веки. — Друзья детей господина Холда.
Ральф поправил узел на полотенце. Никогда он не стеснялся своего тела, но сейчас, кажется, был именно тот случай, когда в одежде ему было бы комфортнее. Липкое, какое-то извращенное удовольствие Юрия от происходящего было столь осязаемым, что он чуть было не сплюнул на пол от омерзения. Удержаться от грубости он уже не смог.
— А не пойти бы вам куда подальше, ваше императорское высочество? — с чувством спросил он наследника.
— Бонк, что вы себе позволяете! — крикнул на него кто-то из преподавателей. — Вы отдаете себе отчет, с кем разговариваете?!
Ральф раздраженно дернул плечом. Мигнули лампы, задрожал электрический свет.
— Спокойно, Ральф. Тихо, — встал за его спиной Ник.
Фостер всегда действовал на него успокаивающе, этакая живая таблетка хорошо работающего седативного. Да только никакой он не Фостер!
Чертов Холд.
— Какая милая сцена, — рассмеялся Юрий Ральфу в лицо, — почти семейная.
Семейная? На что это он намекает?
Ярко сверкнули синие глаза, серебром заискрили волосы.
— Спокойно, — вновь повторил Ник. Николас Холд.
Это Холды забрали Ани, это из-за них погиб Рэн. Никогда он не верил пространным объяснениям матери. Аристократическое благородство? Безвозмездная помощь? С чего бы?
Надо же, напряжение можно услышать. Низкий гул, заставляющий вибрировать каждую клеточку тела. Ему вторят дрожащие лампы на потолке. Это почти музыка.
— Курсант, извинитесь немедленно!
— Ну что вы, господа, — Юрий поднял руку, останавливая возмущенные возгласы, — не нужно давить на юношу. Он и сам прекрасно понимает, что неправ.
Наследник сделал шаг вперед, неловко подтягивая правую ногу. Несочетаемое с идеальной внешностью движение, мимоходом отметил Ральф, напрягаясь от того, как близко подошел к нему Юрий. Грубое, почти захватническое нарушение личных границ.
— Ведь понимает? — с угрозой спросил его сын Александра.
Ральф убрал руки за спину, с трудом удерживая невыносимое желание придать исключительно изящной внешности Юрия хотя бы один недостаток. Ему хватило бы одного удара в чужой нос. Но этого ему точно не простят, никакие заступники не помогут, даже если бы таковые у него имелись.
— Разумеется, ваше высочество, — сквозь зубы ответил он Юрию, его трясло от злости.
— И праздники господин Бонк проведет в казарме, — с нажимом сказал ректор академии, Ральф узнал его голос. — Ваша несдержанность не позволяет мне отпустить вас в увольнение.
По предплечью пробежала крохотная молния. Наследник хмыкнул, глядя на то, как она уходит Ральфу под кожу. Куда-то подмышку, судя по щекочущему ощущению в той области.
— Вот и прекрасно, — ответил его высочество, — то, что ваше поведение не может остаться безнаказанным, вы ведь тоже понимаете? — он протянул руку к его все еще влажной груди. Пальцы Юрия едва коснулись чувствительной кожи подмышечной впадины.
Сын Александра подхватил почти исчезнувшую молнию в свою ладонь.
Шумно выдохнул кто-то из участников комиссии.
— А я, пожалуй, действительно пойду дальше, — доверительно сообщил наследник Ральфу. Сверкнул глазами, сжал руку, с удовлетворением наблюдая за явственным изумлением на лице молодого Бонка.
Молнии больше не было, и ровным светом сияли лампы на потолке.
— Я буду ждать вас во дворце с извинениями, господин Бонк, — Юрий склонил голову к плечу, — когда вы остынете, — вновь осмотрел его с ног до головы, задержав взгляд на том месте, где недавно сиял электрический разряд. Улыбнулся и добавил: — и когда оденетесь, разумеется.
Глава 2
Наследник хромал. Ральф буравил взглядом его ровную спину. Невысокий, изящный. Инвалид. Но не вызывающий жалости. Что там писали в листовках? Юрий слаб? Что-то не похоже. Одаренный, в разы сильнее его самого. Он видел, как легко его высочество управлял электричеством. Без малейшего усилия, будто это так же просто, как дышать. Да только Ральф, как никто другой знал, как выжимает любое обращение к дару.
— Через час в моём кабинете, — бросил ему ректор.
— Слушаюсь, — сощурился Ральф.
Наказаний он не боялся, а вот слушать очередную лекцию о неподобающем офицеру поведении не хотелось. «Протеже господина маршала — необучаемый безответственный и взрывной мальчишка», почти два часа, стоя на красном ковре напротив дубового стола — он следил за медленно двигающейся стрелкой настенных часов.
Тогда случился пожар, а затем и взрыв. И если бы не Ник, он был бы виновен в увечьях половины курса.
В этот раз он всего-то послал в пешее путешествие его высочество Юрия.
«И правильно сделал!» — сжал он зубы, вспоминая откровенную издевку в словах наследника. Снял полотенце, вытерся. Бросил его куда-то на пол, достал чистое белье из шкафчика, надел. Подошел к длинной открытой вешалке, снял с плечиков форму.
Пора брать себя в руки. Он уже достаточно натворил. Ральф кинул на Ника тяжелый взгляд исподлобья. Юный Холд напряженно следил за его движениями.
«Будто за диким зверем», — пришла на ум странная ассоциация.
Ральф хмыкнул, взъерошил волосы, застегнул пуговицы кителя, поправил ворот.
И наговорил он уже достаточно. Взрослеть ему тоже пора.
— Я хочу еще раз поблагодарить тебя за помощь пострадавшим по моей вине, Николас, — он обулся. — И я не собираюсь устраивать истерику, не нужно так на меня смотреть.
Ник мотнул головой. Наверняка подстригся не так давно. Он и сам долго не мог привыкнуть к отсутствию вечно лезущих в глаза крупных кудряшек. В короткой стрижке, определенно, были плюсы.
— Я не считаю своё происхождение важным, — заявил ему Холд. — Но я должен был подумать о том, что наши мнения в этом вопросе могут не совпадать.
— Мне, в отличие от Юрия, не нужны извинения, — пожал Ральф плечами.
— Да и Юрию нужны вовсе не они.
— И что же нужно его высочеству?
Ник нахмурился, снял с рукава налипшую ворсинку и ответил:
— Полагаю, ему нужен ты.
Зачем это он наследнику? Тот ведь значительнее сильнее, одно то, как легко Юрий перехватил искрящийся разряд не оставляло в этом никаких сомнений. Только чтобы забрать эту молнию, не нужно было так близко к нему подходить. И дотрагиваться до него тоже было не нужно. Липкий взгляд, вызывающий желание немедленно отмыться, и явное удовольствие в таких же синих, как у него самого глазах.
Ральфа передернуло от отвращения.
— Что ты имеешь ввиду? — зло сощурился он.
— Не льсти себе, Ральф, — тихо рассмеялся Ник. — Дело не в тебе, а в Алиане. Ты сейчас единственная её слабость. Слабость, доступная Юрию, благодаря твоему длинному языку.
— Зачем ему моя сестра? — он и сам теперь не знал, что хуже. Узнать, что наследнику нравятся мужчины, или такую правду.