Он вытащил из кармана смартфон и включил фонарик. Они двинулись к выходу. Коридоры тонули во тьме, нарушаемой мечущимся лучом. Они спустились по служебной лестнице. Воздух стал другим: сырой бетон, перегретая изоляция, металлический привкус серверной.
— Сюда, сэр, — Роджерс указал на тяжёлую металлическую дверь.
Ломбард толкнул её. Генераторная была бетонным мешком. В центре стоял дизельный генератор, похожий на саркофаг.
— Вот, — Роджерс подошёл к панели управления. — Ручной запуск и… клапан топливного насоса.
Он наклонился, вглядываясь в панель. Ломбард держал его в круге света, одновременно осматривая помещение. Голые стены. Один выход. Вектор атаки только один — из коридора за спиной.
— Я думаю, вот эта кнопка… — начал Роджерс.
В этот момент свет погас. Абсолютная, непроницаемая тьма. Смартфон в руке Ломбарда погас. Не разрядился. Система убила его. Целенаправленно.
Тьма рухнула, и в ней родились два звука. Первый — резкий, влажный хруст прямо перед ним. Второй — глухой удар металла о металл, вибрация от которого прошла сквозь подошвы его ботинок.
Инстинкты сработали раньше мозга. Он отпрыгнул в сторону, врезавшись плечом в стену, и выхватил пистолет.
— Кто здесь?! — его голос прозвучал глухо.
Тишина. Ломбард, держа пистолет перед собой, на ощупь двинулся вдоль стены. Пальцы наткнулись на аварийный щиток. Он рванул крышку и наугад щёлкнул первым попавшимся тумблером.
Над головой вспыхнула одна лампа, залив помещение мертвенным светом.
Томас Роджерс лежал на полу лицом вниз, в луже, которая стремительно расползалась по бетону.
Но не это было самым страшным.
Прямо над ним, вонзённый по самое топорище в панель управления генератора, торчал тяжёлый пожарный топор. Его лезвие пробило металл и вошло вглубь механизма, разворотив провода.
Убийца не просто убил Роджерса.
Он демонстративно уничтожил последнюю надежду.
Четвёртый.
Глава 5
Адреналин был чистым, холодным, как фреон. Ломбард не чувствовал холода серверной. Всё его сознание сжалось до экрана ноутбука и гула стоек, похожих на чёрные монолиты в аварийном свете. Остальные жались друг к другу в гостиной. Идиоты. Безопасность — это не толпа. Безопасность — это root-доступ.
Его пальцы летели над клавиатурой. Это была война. Он подключил свой девайс — невзрачную серую коробочку — и на экране побежали строки. Первые уровни защиты пали легко. Примитивные файрволы, протоколы аутентификации. Ломбард криво усмехнулся. Создатель этой системы был гением, но гении самонадеянны. Они строят неприступные стены, но забывают запереть калитку.
Он нырнул глубже, в архитектуру “Оракула”. Усмешка сползла с лица. Это было… элегантно. Не просто набор скриптов, а самообучающаяся экосистема. Он видел, как система реагирует на его вторжение. Время отклика росло, логи заполнялись строками об аномальной активности, порты закрывались прямо у него на глазах. Она не просто ставила блоки — она перестраивалась.
— Вот же сука, — пробормотал он. Азарт сменился упрямством. Он не мог проиграть машине.
Он нашёл её. Трещину в ядре системы. Бэкдор, оставленный для экстренного обслуживания. Пальцы замерли, а затем ударили по клавишам. Ещё немного. Ещё одна команда, один ключ, и он получит контроль. Строки кода на экране завертелись в вихре. Победа была в одном нажатии
EnterИ в этот момент всё погасло. Экран ноутбука стал чёрным. Гул серверов за спиной казался теперь насмешливым. А потом в центре экрана появилась надпись. Спокойный, белый, стандартный шрифт.
ФИЛИПП. ТЕБЕ НЕ СТОИЛО ОСТАВЛЯТЬ ИХ.Ломбард замер. Дыхание застряло в горле. Этого не могло быть. Это был его брандмауэр. Его личный, сука, брандмауэр.
Под первой строкой появилась вторая.
АКИМ.Затем третья.
ДЖАБАРИ.И четвёртая.
САМУЭЛЬ.Имена. Имена, которые он похоронил в выжженной солнцем саванне вместе с телами их носителей. Имена, которые он стёр из всех отчётов. Из своей памяти.
Пот потёк по лицу. Пальцы метнулись к тачпаду. Курсор не двигался. Клавиатура не отвечала. Система не просто защищалась. Она знала его. Она вывернула его прошлое наизнанку и швырнула ему в лицо.
Под именами появилась последняя строка.
ТВОЙ БАЛАНС: 147.3847 BTC. ХОЧЕШЬ ПРОВЕРИТЬ?Что-то внутри Ломбарда сломалось. Вся его жизнь, его кодекс, его цинизм — всё строилось на одной истине: он был умнее. Он контролировал систему. А сейчас система смотрела в его гнилую душу и насмехалась.
Это было не поражение. Это было унижение. Он резко захлопнул крышку ноутбука. Звук удара пластика о пластик — сухой, жалкий в гудящей тишине. Ломбард сидел в темноте, глядя на свои дрожащие руки. Впервые за много лет он не знал, что делать.
Вера Клейторн наблюдала.
Маска лайф-коуча слетела несколько часов назад. Теперь она просто наблюдала. Она сидела в углу гостиной, закутавшись в кашемировый плед, который не грел. Холод шёл от окон, от пола, от воздуха. Единственным светом были аварийные панели и шесть мерцающих голограмм. Шесть светящихся призраков.
Блор мерил шагами комнату. Армстронг сидел в кресле, съёжившись, и бормотал про стадии переохлаждения. Он цеплялся за свою науку, как утопающий за соломинку.
— …я говорю, это она! — Голос Блора был хриплым. Он ткнул пальцем в сторону Веры. — Смотрите на неё! Сидит, сука, спокойная! Ждёт!
— Прекратите, Блор, это… нелогично, — пролепетал Армстронг. — Паранойя — это симптом…
— Да что ты знаешь, докторишка?! — рявкнул Блор. — Трясёшься тут! От тебя пользы, как от козла молока!
Их перепалку прервал другой голос. Уверенный.
— Вы не понимаете.
Все замерли. Эмили Брент стояла посреди комнаты. Плед был накинут на её плечи, словно тога. Глаза горели.
— Ничего вы не понимаете, — повторила она. — Это… очищение. Этот остров… он был загрязнён. Вашими страхами. Ложью. Вашей низковибрационной энергией! Вы сами притянули это!
В гостиную вошёл Ломбард. Его появление заставило всех обернуться. Всех, кроме Эмили. Лицо Ломбарда было маской.
— Заткнись, Брент, — его голос был тихим, но в нём звенел металл. — Твои мантры тут, блядь, не помогут. Мы в ловушке.
— Нет! — Эмили не слушала. — Это тест! Тест на чистоту! И слабые… слабые его не пройдут! Они будут отсеяны! Но я… я его пройду! Моя сфера… она чиста! Я…
Она замолчала.
Глаза её расширились. Она сделала короткий, судорожный вдох. Рука медленно поднялась к шее. Секунду она стояла, покачиваясь, затем колени подогнулись, и она тяжело, беззвучно рухнула на пол.
Армстронг вскочил. Вера, движимая любопытством, подошла ближе. Блор отшатнулся.
Доктор опустился на колени рядом с телом, его пальцы неуверенно потянулись к шее Эмили.
— Нет… ничего… — прошептал он.
Вера наклонилась ниже. На коже шеи Эмили была крошечная красная точка. Но не это привлекло её внимание.
Запах. Резкий, химический. Запах антисептика, смешанный с чем-то неуловимо-цветочным. Агрессивно чистый.
Вера выпрямилась. Она знала этот запах. Год назад она была на презентации “Чистой Сферы”. Вся зала пахла именно так. “Дыхание Гармонии”, или какая-то ещё чушь.
Запах искусственной чистоты, ставший ядом.
Она подняла глаза на платформу. Пятая голограмма замерцала и с тихим треском распалась на пиксели.
Осталось пять.
Блор орал, что Эмили отравили. Ломбард, игнорируя его, пытался осмотреть тело, но его движения были резкими, злыми. И только Уоргрейв, стоявший поодаль, наблюдал за сценой с невозмутимостью.
Армстронг отполз от тела. Его руки дрожали так сильно, что он спрятал их под себя. Он — врач. И он был беспомощен. Его тремор — здесь, в этом аду, он больше не мог его контролировать.
Он почувствовал, как кто-то коснулся его локтя. Армстронг вздрогнул. Над ним стоял Уоргрейв.
— Доктор, на пару слов, — его голос был тихим, но перекрыл вопли Блора. Уоргрейв повёл его в коридор.
— Вы видите, что происходит, доктор, — начал он, глядя в темноту. — Животная паника. Они потеряли остатки разума. Блор скоро начнёт бросаться на стены. Ломбард сломлен. А мисс Клейторн… она ждёт.
— Я… я не знаю… — прохрипел Армстронг. — Этот яд… мгновенно…
— Ipso facto, — прервал его Уоргрейв. — Убийца умён. Но он предсказуем. Он следует детской считалочке. С маниакальной точностью. Это его слабость.
Судья повернулся и посмотрел прямо в глаза Армстронгу.
— Следующая строчка, — произнёс он. — “Пять негритят судейство учинили, один попался — и стало их четыре”. Это обо мне, доктор. Я — следующий.
Армстронга пробил озноб. Ужас был настолько сильным, что дрожь на миг прекратилась.
— Что… что же делать? — его шёпот был едва слышен.
— Мы используем его план против него, — спокойно ответил Уоргрейв. — Но для этого мне нужна помощь. И вы, доктор… вы единственный здесь, кому я могу доверять. Вы человек науки. Остальные — лишь клубок инстинктов.
Армстронг смотрел на него. В этом хаосе спокойная уверенность судьи казалась единственным спасением. Логика. План. Авторитет.
— Помогите мне инсценировать мою смерть, — произнёс Уоргрейв заговорщическим шёпотом.
Армстронг отшатнулся.
— Инсценировать? Но… как?
— Для них — невозможно. Но не для нас, — Уоргрейв сделал шаг ближе. — Убийца нанесёт удар. И когда он это сделает, вы будете рядом. Вы — врач. Вы объявите меня мёртвым. Бесспорно. Авторитетно. Мы обманем его. Заставим поверить, что считалочка работает. Он потеряет бдительность. И когда он решит убрать следующего… мы нанесём удар. Это единственный логичный выход, доктор. Единственный.
Армстронг смотрел в спокойное, морщинистое лицо судьи. Его собственный страх боролся с отчаянной потребностью в лидере. В ком-то, кто знает, что делать.
Он медленно, почти незаметно, кивнул. Один короткий, судорожный кивок.