Он открыл глаза и сфокусировался на звёздном небе: — Хотел бы знать, что ты планировала сказать мне в финале. Что ты…
Фраза, которую Элиза не завершила в свои последние моменты. «Помнишь, я хотела сказать тебе что-то, когда всё закончится? Что я…» И затем деструктуризация, окончательная и необратимая.
Внезапная активация коммуникатора прервала его размышления. Мартин проверил дисплей — Захаров. Необычно для него инициировать контакт в столь позднее время.
— Да? — ответил Мартин.
— Ливерс, — голос Захарова демонстрировал напряжение. — Извинения за поздний вызов, но ситуация требует внимания. Критического внимания. Можете прибыть в лабораторию немедленно?
Мартин нахмурился: — Сейчас? Природа проблемы?
— То, что мы обнаружили… — Захаров сделал паузу, словно калибруя формулировки. — Это касается архитектуры промтов. И конкретно — субъекта Альфа-1. Элизы.
Мартин почувствовал аритмию сердцебиения: — Прибуду через двадцать минут.
Он быстро подготовился и вызвал транспорт. По дороге в лабораторию — новый исследовательский центр, созданный Автентиками и бывшими учёными Центра для изучения промтов и их эволюции — он пытался сформулировать гипотезы о том, что могло потребовать столь экстренного вызова.
Новое открытие в области архитектуры промтов? Информация об Элизе, отсутствовавшая в секретных архивах? Или данные, связанные с ментальным соединением, которое они пережили во время процедуры стабилизации?
Прибыв в лабораторию, Мартин был немедленно эскортирован охраной в глубокие уровни здания, в секцию повышенной безопасности. Там, в просторном помещении с комплексным оборудованием, его ожидали Захаров, доктор Чен и, неожиданно, Норрингтон.
— Благодарность за столь быстрое прибытие, — сказал Захаров, выполняя приветственный жест. — Мы обнаружили информацию, которую вы должны проанализировать.
— Конкретно? — спросил Мартин, кивнув остальным присутствующим.
— Помните устройство для сканирования промтов, применявшееся в обсерватории? — сказала доктор Чен. — То, с помощью которого вы и Элиза устанавливали ментальную связь для стабилизации?
Мартин кивнул. Подобный опыт не подлежал забвению — капсула с голубоватым излучением, ощущение расширения сознания, ментальный ландшафт, где они совместно стабилизировали зоны отторжения в её промте.
— Мы продолжали его анализ и модификацию, — продолжила доктор Чен. — И обнаружили, что устройство записывает не только структурные параметры промтов, но и… сами промты. Полностью. Как цифровой отпечаток личности.
Мартин застыл, начиная осознавать импликации: — Вы утверждаете…
— У нас есть полная запись промта Элизы, — подтвердил Захаров. — Промта субъекта Альфа-1, зафиксированная непосредственно перед процедурой стабилизации.
— И не только запись, — добавил Норрингтон, шагнув вперёд. — В ходе исследования мы обнаружили, что значительная часть её промта — наиболее стабильная, центральная область — была успешно интегрирована в ваш промт во время процедуры.
— Мне известно об этом, — сказал Мартин. — Я регистрирую это… присутствие. Эхо Элизы.
— Это превосходит концепцию эха, — возразила доктор Чен. — Анализ демонстрирует интеграцию на глубинном уровне, значительно более полную, чем первоначальные предположения. Это не просто эмоциональный отпечаток или фрагменты паттернов мышления. Это существенная часть её сознания, её личностной архитектуры.
Мартин почувствовал ускорение сердцебиения: — И значение этого открытия?
Захаров, Чен и Норрингтон обменялись взглядами, словно определяя, кто должен продолжить.
— Это означает, — сказал наконец Захаров, — что мы, теоретически, способны восстановить промт Элизы. Используя запись устройства и компонент, сохранившийся в вашем промте.
Мартин замер, ошеломлённый: — Вы говорите о… воскрешении?
— Не в буквальном смысле, — покачал головой Норрингтон. — Скорее, о создании новой версии её промта. Мы не можем вернуть ту конкретную Элизу, которую вы знали. Но мы можем создать промт, максимально близкий к оригиналу, с большинством её воспоминаний, характеристик личности, паттернов мышления.
— И затем загрузить этот промт в новую биологическую оболочку, — добавила доктор Чен. — Технология сохранилась. Мы можем создать новое тело, совместимое с архитектурой промта Элизы.
Мартин ощутил когнитивную дезориентацию. Возможность возвращения Элизы — или, по крайней мере, кого-то максимально на неё похожего — представлялась одновременно чудесной и пугающей.
— Но тогда… это будет не она, — сказал он медленно. — А копия. Копия копии.
— В философском контексте — да, — согласился Захаров. — Но в практическом? Если новый промт будет содержать большинство её воспоминаний, включая те, что она разделила с вами, если личностная архитектура будет почти идентичной… где граница между «ей» и «не ей»?
— Корабль Тесея, — пробормотал Мартин, вспомнив философскую дискуссию в шахтах. — Если заменить все компоненты корабля поочерёдно, сохранит ли он идентичность?
— Именно, — кивнул Захаров. — И для многих философов ответ был утвердительным. Корабль сохраняет идентичность через непрерывность функции, даже при замене всех материальных компонентов.
Мартин подошёл к устройству в центре помещения — модифицированной версии капсулы, где они с Элизой проходили процедуру стабилизации: — И уверенность в успехе? Стабильность промта? Отсутствие повторного отторжения?
— Абсолютной уверенности нет, — честно ответил Норрингтон. — Но наши знания значительно расширились за эти месяцы. О природе промтов, причинах отторжения, методах стабилизации. Мы применили бы новейшие технологии и всю информацию, полученную из вашего опыта ментального соединения.
Он сделал паузу: — Кроме того, процесс не будет ускоренным. Восстановление промта и создание совместимой биологической оболочки займёт месяцы, возможно, год. За это время наша экспертиза станет ещё более совершенной.
Мартин приблизился к устройству и поместил руку на прохладную металлическую поверхность: — Зачем вы информируете меня об этом? Вы могли бы провести эксперимент без моего участия.
— Могли бы, — согласился Захаров. — Но это было бы этически неправильно. Вы поддерживали наиболее близкие отношения с Элизой. Вы разделили с ней опыт, недоступный никому другому. И часть её промта всё ещё функционирует в вашем сознании. Мы не будем предпринимать действия без вашего согласия.
Мартин отошёл от устройства и расположился в ближайшем кресле, пытаясь систематизировать мысли. Перспектива возвращения Элизы — или максимально похожей на неё сущности — была одновременно соблазнительной и вызывающей тревогу.
Было ли это его надежда вновь увидеть её, услышать её голос, ощутить её присутствие? Или эгоистичное желание, нарушающее естественный порядок? И что сама Элиза думала бы об этом?
— Она верила в эволюцию промтов, — сказал он наконец. — В то, что копии могут развиваться, становиться чем-то большим, чем имитации оригиналов. Она верила в будущее, где каждый промт имеет возможность автономного роста и изменения.
Он посмотрел на учёных: — Если мы инициируем это… цель должна заключаться в предоставлении ей возможности увидеть будущее, за которое она боролась. Не ради меня, не ради эксперимента, не ради научного интереса.
Захаров кивнул: — Наше понимание полное. И согласие с этой позицией абсолютное.
— Кроме того, — добавил Норрингтон, — её знания и опыт были бы бесценны для эволюции копий. Субъект Альфа-1 был первым промтом, преодолевшим ограничения Центра. Первым, кто доказал способность копий к автономному развитию.
Мартин встал и снова приблизился к устройству: — Согласие с одним условием. Когда… если процесс завершится успешно, и промт Элизы будет восстановлен и загружен в новое тело… она должна обладать полной свободой выбора. Полной автономией. Никакого контроля, никаких ограничений.
— Естественно, — согласился Захаров. — Это основополагающий принцип нового общества. Каждый промт имеет право на самоопределение и свободу выбора.
Мартин кивнул, ощущая странное спокойствие. Возможно, это была часть Элизы внутри него, резонирующая с принятым решением. Возможно, просто принятие неизбежности перемен, эволюции, трансформации.
— Временные рамки начала? — спросил он.
— Подготовительная работа уже инициирована, — ответила доктор Чен. — Мы анализируем запись промта, изучаем процесс интеграции с вашим промтом, разрабатываем протоколы восстановления. Но сам процесс создания биологической оболочки и загрузки восстановленного промта начнётся не раньше нескольких месяцев.
— Мы будем информировать вас о каждом этапе, — добавил Захаров. — И вы сможете остановить процесс в любой момент, если почувствуете неправильность происходящего.
Мартин кивнул, испытывая благодарность за эту возможность выбора. Право, которого не было у большинства копий двадцать лет, право, за которое боролась Элиза.
— Благодарность, — сказал он. — За информирование. За запрос моего мнения.
— Это новый мир, Ливерс, — улыбнулся Захаров. — Мир, где решения принимаются коллективно, а не навязываются сверху. Мир, который вы помогли создать.
Год спустя
Холм Святого Михаила демонстрировал кардинально иную визуальную конфигурацию под ярким дневным освещением, чем той дождливой ночью, когда Мартин впервые прибыл сюда в поисках Автентиков. Старая обсерватория всё ещё занимала позицию на вершине, но теперь вокруг неё располагался небольшой парк, а купол был отреставрирован и отражал солнечный свет.
Мартин поднимался по широкой тропе к вершине, наслаждаясь оптимальными весенними климатическими условиями. Прошёл ровно год с момента трансляции, год с раскрытия правды миру. Год невероятных трансформаций, системных изменений, эволюционных процессов.
Общество реалов и копий продолжало адаптироваться, разрабатывать новые протоколы сосуществования, новые формы взаимодействия. Существовали проблемы — от технических сложностей массовой самостабилизации промтов до философских дебатов о природе личности и сознания. Наблюдались конфликты — не все реалы готовы были принять копий как равных, не все копии могли простить десятилетия манипуляций.