Науман был истинным суперменом, нацистом-фанатиком, поддерживавшим волю Геббельса к победе или смерти. Но за фасадом воли и веры крылась интриганская, карьеристская душонка… Науман всеми способами подкапывался под Гуттерера. Он бегал к Геббельсу докладывать о пьянстве последнего (сказка, специально сочиненная для приведения министра в ярость), либо представлял работу Гуттерера как чистое администрирование. Когда всплыло участие Гуттерера в сделках на черном рынке, час Наумана пробил. В апреле 1944 года Геббельс назначил его статс-секретарем. Ветераны министерских совещаний буквально плакали по причине отбытия Гуттерера, а Науман теперь стоял на ступеньку выше. Геббельс покрывал коррупцию Гуттерера, поскольку не желал краснеть за него перед министерством. Назначая Гуттерера статс-секретарем в 1941 году, Геббельс сорвал овации участников министерского совещания. Когда же он объявил о назначении Наумана, люди сочувствовали Гуттереру и, вероятно, в той же мере и себе. Науман работал все время и был человеком изрядного ума, того же ожидал и от подчиненных. Тем, что Геббельс получил в период войны большую власть, он частично обязан неустанной работе своего статс-секретаря.
Геббельс познакомился с майором Хансом-Лео Мартином на одном из министерских совещаний в начале 1940. Позже он дал свое согласие на предложение Кейтеля, чтобы Мартин стал офицером связи между ОКВ и министерством. Мартин был шефом группы в отделении пропаганды вермахта и сохранил за собой эту должность после назначения его офицером связи. Как военный пропагандист, он занимался вопросами контрпропаганды. Мартин позднее описывал Геббельса как человека, желавшего получать достоверную информацию о военном положении даже в тех случаях, когда на фронтах складывалась неблагоприятная обстановка. Как и Гуттерер, Мартин попался на связях с черным рынком. В конце 1944 года он лишился своего поста и вернулся на фронт, в действующую армию, рядовым. Основную информацию о положении на фронтах Геббельс получал из трех источников, к которым добавлял свои личные мнения: из сводки ОКВ, из устного личного рапорта Мартина (либо его заместителя) и случайных «секретных» сведений из ставки фюрера. Полагаясь, в основном, на официальную сводку, полученную от главного командования, Геббельс на своем министерском совещании редко выходил за пределы информации, полученной от Мартина в качестве предварительной сводки ОКВ. Геббельс обычно считался с мнением профессионалов, но всегда подозревал германский генералитет в недостатке национал-социалистической убежденности.
Следует вкратце представить еще нескольких сотрудников министра, чтобы дать представление об империи Геббельса. Здесь специалисты умственного труда, эдакие запоздалые националисты, сосуществовали со старыми членами нацистской партии, гордившимися тем, что согласно указу от 1941 года они были обязаны носить на рабочем месте партийные значки. Одним из таких специалистов был доктор Рудольф Землер, год рождения 1913, член НСДАП с 1937 года. Степень доктора Землер получил в Берлинском университете в 1939 году, защитив диссертацию на тему «Радикальные социалисты во Франции и их пресса». Геббельс обожал подчеркивать сентиментальную привязанность к «старым борцам» и холить свой образ такового, но в качестве ближайших помощников предпочитал иметь дело с докторами философии. Лучшей путевкой в ведомство Геббельса была докторская диссертация в области гуманитарных или социальных наук, в сочетании с прошлым «старого борца». Если кто-то обладал всем этим сразу и был к тому же моложе сорока, то это было еще лучше. Науман сочетал в себе необходимые атрибуты и оказался на высоте положения.
Личный адъютант министра по вопросам печати, выходец из Восточной Пруссии, магистр гуманитарных наук фон Ширмайстер, был одним из преданнейших Геббельсу людей, работал как вол и всегда был в пределах досягаемости. Фон Ширмайстер состоял членом партии с 1931 года и имел опыт работы в отделе новостей одной силезской газеты. На нем лежала ответственность за ведение протоколов министерских совещаний. О нем ходила слава памяти Геббельса, так как тот постоянно использовал его для проверки разного рода сведений и ссылок, а также для извлечения из глубин прошлого различных фактов и имен. Геббельс поручил фон Ширмайстеру издание второго тома его речей и статей периода войны. Фон Ширмайстер не обладал интеллектуальным и техническим уровнем Землера или национал-социалистическим порывом Наумана, но его болезненная преданность долгу и полное самоотречение гарантировало ему место в свите Геббельса до 1943 года, когда по причинам, доселе не известным, министр отправил его в отставку.
Геббельс заменил фон Ширмайстера Вильфридом фон Овеном. Он возлагал очень большие надежды на свой политический дневник. Как же должен был быть расстроен министр, если бы узнал, что его ближайший советник по вопросам прессы фон Овен тоже вел дневник! Фон Овен использовал любую свободную минуту, чтобы записать свои впечатления от министерства и министра, но, самое главное, новый адъютант имел обыкновение быстренько записывать слова самого Геббельса, его воспоминания, вспышки гнева или радости, его пафос и саркастический эгоизм. Если Геббельс или Науман появлялись в его кабинете без предварительного оповещения, фон Овен быстренько накрывал очередную страницу своего дневника ворохом телеграмм, конвертов или тем, что попадалось ему под руку. Высказывания Геббельса записывались слово в слово, без всяких искажений или сокращений. Вильфрид фон Овен был родом из Южной Америки. После падения «Третьего рейха» он снова обосновался там, в Аргентине. В возрасте восемнадцати лет фон Овен примкнул к СА. Фрау фон Овен позже заявила, что ее муж якобы вышел из рядов партии в мае 1932 года, но она не упомянула, вступил ли он в нее вторично. Однако непохоже на Геббельса, чтобы он заимел у себя в пресс-адъютантах беспартийного.
Фон Овен служил военным корреспондентом в роте пропаганды. Позже он сражался на Восточном фронте, и в 1943 году его вызвали в министерство, чтобы заменить Ширмайстера. По службе фон Овену приходилось сталкиваться с Рудольфом Землером, и оба не очень-то жаловали друг друга. Землер был карьеристом и видел в фон Овене приблудка, втершегося в доверие Геббельса. Фон Овен обожал своего патрона. Даже намека на критику почти не встретишь в его дневнике. Геббельс настолько захватывал воображение фон Овена, что страницы его дневниковых записей пестрели лишь именем министра. О самом себе фон Овен почти не упоминал, за исключением очень немногих чисто автобиографичных штрихов. Этот дневник представляет немалую ценность в качестве исторического документа.
До апреля 1940 года Георг-Вильгельм Мюллер был личным адъютантом и советником Геббельса. Мюллера вряд ли можно было назвать любимцем коллег, и когда его заменили на Карла Фровайна, все вздохнули с облегчением. Мюллер, 1909 года рождения, был удостоен «Золотого партийного значка» и был горлопаном-активистом. В 1933 году во Франкфурте он заявил, что немецкой молодежи учиться незачем, ей скорее требуется освоить навыки обращения с карабином. После захвата Норвегии Мюллер стал офицером связи комиссара по делам оккупированных норвежских территорий. Его преемник, Курт Фровайн, 1914 года рождения, происходил из семьи вуппертальского ремесленника. Он был выпускником имперской школы печати. В период польской компании Фровайн, уже написавший книгу о повседневной жизни нового германского солдата, служил в качестве военного корреспондента на фронте. В 1940 году он опубликовал еще одно свое произведение – «Крепость Франция пала». Геббельс одобрил ее, и Фровайн поднялся до ранга старшего правительственного советника.
Все адъютанты Геббельса либо вообще не имели в своих руках никакой власти, либо очень мало ее, в этом состояло их отличие от их коллег, которые были адъютантами у Адольфа Гитлера. Геббельс обращался со своими адъютантами как с прислугой, именно так он обходился с фон Ширмайстером. Герберт Хайдушке, в прошлом один из высоких чинов СА, павший в боях за Крит в 1941 году, работал у Геббельса до злополучного возвращения на службу. Геббельс имел правило поручать ему самые неблагоприятные поручения и видел в нем лишь лакея. Когда Хайдушке погиб во время Критской операции, Геббельс сказал о нем следующее: «Я потерял в его лице не только одного из моих самых верных и надежных сотрудников, но и доброго друга». Этот панегирик немало бы удивил покойного, но и очень бы его тронул, услышь он сказанное. Это может служить очень хорошим примером того, как Геббельс держал своих подчиненных, будь то мужчины или женщины. В лице принца Фридриха-Кристиана цу Шаумбурга-Липпе, сына правящей принцессы, Геббельс обрел аристократа, отдавшего себя партии и службе в рядах СА. В 1933 году двадцатисемилетний принц стал главным адъютантом Геббельса и учил нового министра премудростям этикета и церемониала. Принц был человеком «обезоруживающей наивности», поразительно доверчивым. Геббельс настолько ценил его службу, что вызывал его в свой кабинет даже после того, как принц был переведен на другую должность в министерстве. Отношение нацистов к представителям аристократии резко ухудшилось после провала покушения на Гитлера в 1944 году, и это стоило принцу должности.
А само министерство, которому служили все эти люди, было основано 12–13 марта 1933 года. В 1943 году Геббельс, оглядываясь на десятилетие пропагандистской деятельности, описывая министерство, не скупился на слова и метафоры. Министерство достигло успехов в деле объединения немецкого народа и повысило престиж Германии во всем мире. Геббельс заявил всем служащим министерства, что их старания и ответственность обеспечили эти достижения. Доказательство успешной работы министерства – любовь к Германии ее друзей и ненависть и бессильная злоба врагов рейха. Более объективную оценку работы министерства и его задач следует искать в других источниках. Один зарубежный специалист писал в конце 1939 года: «Будь то пресса, кино или радио, школа, партийные или промышленные организации, специфическая линия поведения, та особая политика, которую сейчас проводит правительство, постоянно выставляется перед населением в наиболее выгодном свете, в то время как взгляды противоположные, например, тех, кто жадно вслушивается в передачи из-за рубежа, либо тонут в лавине положительной пропаганды, либо искажаются до такой степени, что не могут восприниматься иначе, чем просто явная ложь или проявление ненормальности». Один из приговоров Нюрнбергского процесса 1946 года гласил: «Нацистское правительство прилагало огромные усилия для объединения нации, в поддержку своей политики, при помощи широчайшего использования пропагандистских средств. Было задействовано множество агентств… Все эти агентства находились под контролем геббельсовского министерства народного просвещения и пропаганды…»