ПРИТЧЕТТ СООБЩАЕТ О ГРЯДУЩЕМ КРАХЕ СИОНИЗМА
РИЕЛТОРЫ ТРЕБУЮТ СОЗДАНИЯ ТРАНЗИТНОЙ СПРАВОЧНОЙ СИСТЕМЫ
ОТЧЕТ ФОНДА ГУВЕРА: НЫНЕШНИЙ УРОВЕНЬ ЖИЗНИ – САМЫЙ ВЫСОКИЙ ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ СТРАНЫ
Внимательно прочитаем материалы по порядку. В статье про Китай приводятся выдержки из коллективного отчета Комиссии экстерриториальности в Китае и излагается позиция властей по поводу беспорядков в стране. Однако содержание не так важно – куда интереснее подтекст. В материале приводится информация, «озвученная Государственным департаментом», – с целью показать американцам позицию Госдепа. Источник придает публикации немалый вес; американская общественность, как правило, испытывает склонность поддерживать позицию своих властей, поскольку убеждена в их правоте.
Отчет доктора Притчетта, попечителя Фонда Карнеги за Международный мир, – это попытка описать, как обстоят дела у еврейской диаспоры на неспокойной арабской земле. Собрав факты, доктор Притчетт убедился, что в долгосрочной перспективе сионизм «принесет немало бед и несчастий как самим евреям, так и арабам». Это мнение опирается на репутацию Фонда Карнеги, а значит, общественность прислушается к нему и разделит заявленную позицию.
Заявление президента Совета Нью-Йорка по недвижимости и отчет секретаря Фонда Гувера в этом смысле ничем не отличаются, они точно так же стремятся повлиять на мнение большинства.
Эти примеры я привожу не затем, чтобы создать впечатление, будто пропаганда – воплощение всемирного зла. Я даю их, чтобы показать, как можно представить новости и как люди, стоящие за этими событиями, способны повлиять на общественное мнение. Все это – примеры современной пропаганды. Постараемся дать ей определение.
Современная пропаганда – это последовательная и продолжительная деятельность по созданию или трактовке событий с целью повлиять на отношение масс к тому или иному предприятию, идее или части населения.
Подобная практика формирования определенной картины мира в сознании миллионов людей – явление весьма частое. Без нее не обходится ни одно важное начинание: от строительства храмов, университетского сбора средств и выхода кинофильмов до выпуска биржевых облигаций или президентских выборов. Иногда на публику воздействует опытный пропагандист, иногда – дилетант, который действует наугад. Важно другое: эта деятельность носит универсальный и постоянный характер, она призвана выстраивать общественное сознание точно так же, как в армии строят роту солдат.
Когда приходится управлять огромным количеством людей, многие из них сопротивляются воздействию извне, поэтому надо оказывать необычайно сильное давление, чтобы перед ним не могли устоять и законодатели, и редакторы СМИ, и учителя. Сообщество крепко цепляется за свои стереотипы (этот термин ввел Уолтер Липпман); оттого даже самые стойкие умы превращаются в простые щепки на волнах. Если Великий маг, лидер ку-клукс-клана, ощутив потребность в идеале, ратует за белый национализм, то простой гражданин, представитель старшего поколения, чувствуя, что новые иммигранты лишают его законного положения и доходов, хватается за картину мира, так красноречиво отражающую его собственные представления и предрассудки, облачается в наряд из простыней и объединяется со своими товарищами в огромную группу, способную повлиять на результаты выборов в штате и поставить крест на планах национального съезда.
При нынешнем социальном устройстве ни одно крупное мероприятие не может обойтись без одобрения широких масс. Самое благое начинание потерпит неудачу, если не получит поддержку у публики. Даже благотворительность, не говоря уже про бизнес, политику и литературу, если на то пошло, вынуждена прибегать к пропаганде, поскольку народ необходимо постепенно приучать к мысли, что надо жертвовать деньги – точно так же, как регулярно посещать врача. Американский комитет помощи Ближнему Востоку, Ассоциация улучшения положения бедных в Нью-Йорке и прочие подобные организации воздействуют на общественное мнение не хуже продавцов зубной пасты. Мы гордимся тем, что у нас снижается уровень детской смертности – но ведь это тоже результат пропаганды.
Пропаганда окружает нас со всех сторон и значительно меняет картину мира. Как ни пессимистично это выглядит (что, впрочем, еще надо доказать), такова реальность. Более того, пропаганду используют все активнее и активнее, поскольку ее эффективность в получении общественной поддержки не вызывает никаких сомнений.
Это явно свидетельствует о том, что любой человек, обладающий достаточным влиянием, способен руководить частью общества, по крайней мере некоторое время и имея перед собой определенную цель. Раньше такая власть принадлежала монархам. Они определяли ход истории простым путем: делали все, что заблагорассудится. В наши дни их потомки, те, кто стоит у власти благодаря своему положению или способностям, больше не имеют права поступать, как им хочется, без одобрения народа, и в пропаганде они видят мощную силу, способную это одобрение обеспечить. Следовательно, пропаганда неизбежна.
Конечно, ее разительный успех в военные годы позволил умным людям осознать перспективы, которые открывает управление общественным мнением во всех сферах жизни. Американское правительство и многочисленные патриотические организации разработали методику, поразившую своей новизной каждого, кто привык добиваться общественного признания. Они стали не только воздействовать на отдельно взятого человека с помощью разнообразных средств (визуальных, графических, звуковых) с просьбой выступить за национальные инициативы, но и заручились поддержкой ключевых фигур внутри сообщества – людей, чье слово имеет вес для сотен, а то и тысяч, если не миллионов последователей. Таким образом они автоматически получили поддержку идейных, религиозных, коммерческих, патриотических и общественных объединений, члены которых привыкли доверять мнению лидеров авторитетных периодических изданий. Кроме того, манипуляторы патриотическим настроем опирались на ментальные шаблоны и эмоциональные привычки населения, чтобы вызвать массовую реакцию на зверства, террор и тиранию, якобы проявляемые врагом. Вполне закономерно, что, когда война закончилась, умные люди задумались, нельзя ли применять подобные методики в мирное время для решения общественных проблем.
Пропаганда в послевоенные годы приобрела совершенно иной размах, нежели двадцать лет назад. Изменившуюся технологию по праву можно назвать новой пропагандой.
Новая пропаганда берет в расчет уже не отдельную личность, не массовое сознание, а анатомию общества в целом со всеми его взаимосвязанными группами и убеждениями. Она рассматривает индивида не только как ячейку социального организма, но и как отдельную единицу. Троньте нерв в самой чувствительной точке – и получите реакцию в нужном органе.
Наглядные примеры воздействия, которое могут оказать на общественность заинтересованные лица, предлагает нам бизнес, в частности текстильщики, теряющие рынки сбыта. Совсем недавно возникла одна проблема: производители бархата очутились на грани разорения, поскольку их продукция вышла из моды. Аналитики утверждали, что возродить моду на бархат в Америке невозможно. Что оставалось? Искать нервные окончания в другом месте. Например, в Париже? Разумеется! Париж – родина моды, Лион – столица шелка… Действовать наугад было нельзя, приходилось брать основные каналы распространения моды и с их помощью влиять на общественность. Была организована специальная служба моды на бархат, которую открыто поддержали производители. Ее главная функция заключалась в том, чтобы наладить контакт с лионскими мануфактурами и парижскими кутюрье, выяснить, над чем те работают, и рекомендовать им в качестве сырья бархат, предложив взамен помощь с реализацией товара. К работе привлекли одного толкового парижанина. Тот посетил ряд предприятий и убедил их шить бархатные платья и шляпки. Потом уговорил уважаемых дам из высшего общества появиться на людях в новом наряде. Что до широкой общественности, то американским модникам просто показали бархатные творения в витрине ателье. Люди стали охотно покупать бархат, потому что он не только красив, но и находится на пике моде.
Редакторы американских газет и обозреватели модных журналов тоже поддались волне ажиотажа (пусть и созданного искусственным путем): стали писать об этом в новостях, а значит, опять влиять на конечного потребителя. В результате тонкий ручеек бархатных изделий хлынул мощным потоком. Спрос принялся расти: медленно, но верно, и в Париже, и в США. Крупные магазины, претендовавшие на роль законодателя мод, напропалую рекламировали бархатные платья и шляпки, ссылаясь на мнение французских кутюрье и щедро цитируя полученные от них телеграммы. Сотни других магазинов по стране, также желавшие властвовать в мире моды, подхватили новую тенденцию. Полетели бюллетени и посылки; телеграф и почта не успевали отправлять заказы. И вот американская путешественница в бархатной обновке позирует перед судовым фотографом.
Искусственно созданные обстоятельства возымели нужный эффект. Как писали в газетах, «капризная мода взяла курс на бархат». Промышленники в США обеспечили работой тысячи людей.
Новая пропаганда, учитывающая строение общества, нередко нужна затем, чтобы создать и утолить желания масс. Стремление к любым изменениям, каким бы оно ни было страстным, так и останется нереализованным, если его не сформулировать как можно точнее и не оказать давление на тех, кто пишет законы. Миллионы домохозяек могут думать, будто обработанные продукты вредны для здоровья и потому их надо запретить. Но каковы шансы, что их желания обретут вес и превратятся в прописанное на бумаге постановление, если смутно выраженные требования не собрать, не сформулировать и не вручить законодательным органам штата или Федеральному конгрессу, надавив соответствующим образом? Домохозяйки этого не понимают, но без пропаганды им своего не добиться.
Впрочем, очевидно, что регулярное использование пропаганды необходимо в первую очередь интеллектуальным меньшинствам. Именно они, обращая в свою веру те или иные сообщества, чьи эгоистические интересы совпадают с общественными, двигают страну вперед. Благодаря активности и энергии немногочисленных интеллектуалов широкие массы получают новые идеи и действуют в соответствии с ними.