нтрами распространения моды и влиять на общественность из этих центров. Была организована служба моды на бархат, которую открыто поддерживали производители.
Первой задачей службы было установить контакт с лионскими производителями шелка и парижскими кутюрье, выяснить, над чем они работают, побудить их использовать бархат и помочь надлежащим образом сбыть их товары. К работе привлекли одного умного парижанина. Тот посещал Lanvin, Worth, Agnes, Patou и другие компании, убеждая их использовать бархат для шитья женских платьев и шляпок. Он договаривался со знаменитой графиней Икс или с герцогиней Игрек о том, что те появятся в обществе в такой шляпке или платье. Что же касается продвижения этой идеи в широкие массы, то американским закупщикам и модницам просто показывали бархатные изделия в ателье у швеи или модистки. И женщины покупали бархат, потому что он нравился им и потому что он был в моде.
Редакторы американских журналов и ведущие модных колонок в американских газетах, уловив актуальное (пусть и созданное искусственно) веяние, отразили его в своих новостях – и это в свою очередь оказало влияние на покупателей и потребителей. В результате жалкий ручеек бархатных изделий превратился в бурный поток. В Париже и в Америке спрос на бархатные ткани рос медленно, но верно. Большой универсальный магазин, претендовавший на роль законодателя мод, стал рекламировать бархатные платья и шляпки со ссылкой на рекомендации французских кутюрье и цитировал телеграммы, полученные от них. Эхо нового стиля докатилось до сотен других универсальных магазинов в стране – им тоже хотелось стать лидерами стиля. Рекламные бюллетени следовали за отправленными заказами, почтовые отправления следовали за телеграммами. И вот уже американская путешественница в бархатном платье и шляпке позирует перед фотографами судовой газеты.
Созданные обстоятельства произвели нужный эффект. «Капризная мода повернулась лицом к бархату», – написала по этому поводу некая газета. Ну а промышленность США сохранила тысячи рабочих мест.
Новая пропаганда, учитывающая состав общества как единого целого, часто служит для создания и исполнения желаний масс.
Желание той или иной реформы, пусть и широко распространенное, невозможно превратить в действие, прежде чем оно будет высказано и прежде чем законодательные органы начнут испытывать значительное давление. Миллионы домохозяек могут полагать, что следует запретить обработанные пищевые продукты, плохо влияющие на здоровье. Однако мала вероятность того, что их личные желания превратятся в эффективный закон, если их нечеткие требования не будут сформулированы, озвучены и преподнесены законодательным органам штата или федеральному конгрессу в той форме, которая позволит получить желаемый результат. Понимают это домохозяйки или нет, но для формулирования и эффективного выражения их требований нужна пропаганда.
Впрочем, очевидно, что постоянное и систематическое использование пропаганды необходимо в первую очередь интеллектуальному меньшинству. Именно это меньшинство, которое активно насаждает свои идеи и у которого совпадают эгоистические и общественные интересы, обеспечивает прогресс и развитие Америки. Только благодаря активности и энергии немногочисленных интеллектуалов широкая общественность узнает о новых идеях и действует в соответствии с ними. Небольшие группы людей могут заставить (и заставляют) остальных думать о предмете в предпочтительном для них русле. Однако у всякой пропаганды есть свои противники и сторонники, причем и те и другие в равной степени жаждут убедить массы в своей правоте.
Глава IIIНовые пропагандисты
Кто же они, те люди, которые без нашего ведома внедряют в наши головы идеи, внушают, кем мы должны восхищаться, а кого должны презирать, что нам нужно думать о праве собственности на предприятия коммунального хозяйства, о тарифах, ценах на резину, плане Дауэса и иммиграции; те, кто рассказывает нам о том, как должны выглядеть наши дома, какой мебелью они должны быть обставлены, что мы должны подавать на стол, какие рубашки носить, какими видами спорта заниматься, какие пьесы смотреть, какие благотворительные организации поддерживать, какими картинами восхищаться, какие разговорные выражения употреблять, над какими анекдотами смеяться?
Если мы попробуем составить список тех, кого в силу занимаемого положения в обществе можно без преувеличений назвать законодателями общественного мнения, то наш список окажется расширенной версией справочника «Кто есть кто». Естественно, он будет включать президента США и членов его кабинета, сенаторов и конгрессменов, губернаторов сорока восьми штатов, президентов торговых палат сотни крупнейших американских городов, председателей советов директоров сотни с лишним крупнейших промышленных корпораций, президентов множества профсоюзов, входящих в состав Американской федерации труда, президентов всех национальных профессиональных организаций и обществ, президентов всех имеющихся в стране национальных или языковых сообществ, редакторов сотен популярных газет и журналов, полсотни самых популярных писателей, президентов пятидесяти основных благотворительных организаций, два десятка театральных и кинопродюсеров, сотню признанных законодателей моды, самых популярных и влиятельных священников ста крупнейших городов, президентов колледжей и университетов, выдающихся сотрудников этих учебных заведений, крупнейших финансистов с Уолл-стрит, самых выдающихся спортсменов-любителей и т. д.
Подобный список будет содержать несколько тысяч человек. Однако хорошо известно, что многие из этих лидеров сами являются ведомыми, причем иногда управляют ими люди, имена которых знают лишь единицы. Работая над своей избирательной платформой, конгрессмен зачастую руководствуется предложениями босса соответствующего избирательного района, о котором мало кто знает за пределами политической машины. Красноречивые священники могут иметь огромное влияние в своих сообществах, но основные положения своих проповедей они получают от вышестоящего церковного начальства. Президенты торговых палат формируют позицию местных бизнесменов относительно выпуска акций, однако точка зрения, которую они пропагандируют, обычно исходит от каких-либо государственных органов. Кандидат в президенты может быть «выдвинут» в ответ на «требования общественности», однако всем известно, что на самом деле все решает горстка политиков, засевших за круглым столом в гостиничном номере.
Порой невидимые кукловоды обладают ужасающей властью. Власть невидимого кабинета, совещавшегося за покерным столом в одном небольшом зеленом доме в Вашингтоне, стала национальной легендой. Был период, когда стратегию правительства страны диктовал один-единственный человек – Марк Ханна. Кроме того, в течение нескольких лет Симмонс успешно командовал миллионами людей с помощью нетерпимости и насилия.
Подобные люди сформировали в общественном сознании стереотип, ассоциирующийся с фразой «невидимое правительство». Однако мы редко задумываемся о том, что и в других областях существуют диктаторы, влияние которых ничуть не меньше, чем упомянутых выше политиков. Какая-нибудь Айрин Касл может ввести моду на короткую стрижку, которую сделают девять женщин из десяти, претендующих на звание модниц. Парижские законодатели мод популяризируют короткую юбку, за ношение которой еще пару десятков лет назад нью-йоркская полиция арестовала бы женщину и отправила прямиком в тюрьму, – и вся индустрия женской одежды, в которой вращаются сотни миллионов долларов, подвергнется реорганизации, чтобы подчиниться диктату парижской моды.
Есть невидимые правители, которые вершат судьбы миллионов. Порой мы не до конца осознаем, в какой мере слова и поступки самых влиятельных общественных фигур продиктованы расчетливыми личностями, скрывающимися за кулисами.
Однако еще важнее то, насколько сильно наши собственные мысли и привычки управляются сильными мира сего.
Мы воображаем, что в некоторых областях повседневной жизни действуем по собственной воле, однако в реальности нами правят диктаторы, имеющие над нами величайшую власть. Покупая костюм, мужчина считает, что сделал выбор самостоятельно, руководствуясь личным вкусом и предпочтениями, и что он выбрал именно ту одежду, которую предпочитает сам. На самом же деле он, возможно, выполняет распоряжения безвестного мужского портного из Лондона. Этот персонаж – безмолвный работник скромного ателье по пошиву мужской одежды, которое пользуется покровительством щеголей и принцев крови. Он предлагает британским и прочим аристократам синюю ткань вместо серой, две пуговицы вместо трех, рукава на четверть дюйма уже, чем в прошлом сезоне. Знатный клиент такие идеи одобряет.
Но как этот факт влияет на обычного Джона Смита из провинциального городка?
Лондонский портной заключил контракт с крупной американской фирмой по пошиву мужских костюмов и обязуется своевременно присылать ей эскизы костюмов, выбранных законодателями лондонской моды. Получив эскизы с указаниями относительно цвета, веса и текстуры ткани, фирма сразу же заказывает производителям ткань на сотни тысяч долларов. Затем костюмы, изготовленные в соответствии с этими указаниями, рекламируют как модную новинку. Модники из Нью-Йорка, Чикаго, Бостона и Филадельфии носят эти костюмы. И наш провинциал из маленького городка, признавая превосходство столичных джентльменов, следует их примеру.
Женщины точно так же, как мужчины, подчиняются командам невидимого правительства. Производитель шелка, подыскивая новый рынок для своей продукции, предложил крупному производителю обуви обтягивать женскую обувь шелком так, чтобы она подходила к платью. Эту идею взяли на вооружение и начали систематически пропагандировать. Популярную актрису убедили носить такие туфли. Мода распространилась. Обувная фирма была готова удовлетворить созданный спрос. А компания, производящая шелк, была готова поставить необходимое количество ткани для пошива большего количества туфель.