ь моей дочери опасности. Вы что-нибудь понимаете, Бойд?
– Да, конечно. Похищение людей расценивается в США как одно из самых серьезных преступлений. Поэтому, если похитители считают, что смогут избежать полиции, убив свою жертву, они не станут церемониться: ведь за похищение им грозит электрический стул.
Мюрад несколько секунд молча смотрел на меня.
– Я еще раз прошу вас, Бойд, расскажите мне о ходе следствия.
– Я еще раз повторяю вам, – сказал я, не повышая голоса, – как только Осман-бей разрешит, я это сделаю.
– Хорошо, – бросил он сухо. – Я не могу разговаривать с человеком, который держит в руке оружие.
Он резко повернулся и направился к двери. Потом остановился и, оглянувшись, сказал:
– Вы пожалеете об этом. Я враг непримиримый.
Дверь за ним захлопнулась, и я не успел даже обдумать этот неожиданный визит, как в бюро ворвалась Фран.
– Надеюсь, – произнес я, – вы не пришли сказать мне о том, что Мюрад ожидает меня в коридоре на второй раунд?
– О нет! – воскликнула она, горестно качая головой. – Вас просит к телефону женщина. Она утверждает, что звонит от имени Османа-бея.
Я снял трубку.
– Бойд.
– Это Селина, – проговорил женский голос.
Передо мной немедленно возник образ прекрасной одалиски в красном шелковом болеро и шароварах.
– Ну, как проблемы, Селина? – спросил я. – Удалось заставить его двигаться?
– Не ваше дело, пошляк, – ответила она холодно. – У меня есть сообщение от Османа-бея. Он просил передать, что вынужден неожиданно уехать и не знает, когда вернется. Также он просил предупредить, что Абдулл Мюрад в городе и что ни в коем случае нельзя ничего ему рассказывать. Понятно?
– Понятно, – сказал я. – Он уже приходил и ушел. Я ему ничего не сказал.
– Ах, так. Ну в любом случае это все. Да, еще одно. Осман-бей сказал, чтобы вы позвонили ему в девять часов и отчитались о своей работе.
Я ответил ей вполне откровенно:
– Передайте, что я не знаю, где буду сегодня в девять вечера, поэтому сам выберу время, когда ему позвонить.
– Он, разозлится.
– Вы меня огорчаете, милая, – сказал я с упреком.
Раздался резкий щелчок. Она бросила трубку.
Я отошел от телефона и наткнулся на любопытный взгляд Фран.
– А что она хочет заставить двигаться, Дэнни?
– Свой пупок. А вы думали, что? А? Все искусство танца живота состоит именно в движении пупка. У нее плохое настроение, так как Осман-бей считает, что раз уж она обошлась ему в 1000 долларов, то за такие деньги он имеет право на движение высшего класса.
Фран посмотрела на меня с упреком.
– Ладно, я не верила ни в Османа-бея, ни в Абдулла Мюрада, и вы видите, До чего это меня довело. Теперь я готова всему верить. Я даже не спрошу, куда была заплачена 1000 долларов. Вы наверняка ответите, что в наше время на танцовщиц живота громадный спрос, правильно?
– Конечно. Почти правильно. И…
– Их покупают на невольничьем рынке, да?
– Ну да, – сказал я небрежно. – Кроме того, сообщаю вам, что в настоящее время там значительный выбор евнухов. Можно купить по дешевке. Если вы ищете первоклассного слугу, который бы содержал вашу квартиру в безупречном состоянии…
Она жалобно пискнула и выскочила из кабинета.
И тут я вспомнил о свидании с Корли, назначенном на шесть часов.
Я нашел кобуру и вложил в нее пистолет. Возможно, направляясь к Корли, я еду прямо в клетку ко львам, поэтому с пистолетом под мышкой мне будет значительно спокойнее.
С того места на вершине холма, где я остановил машину, панорама была изумительная. Прохладный морской ветер приятно освежал. Вдали на фоне розовых облаков романтично вырисовывались белые паруса.
Вооружившись биноклем, я еще раз осмотрел резиденцию Корли. Это была большая вилла, построенная на обрыве, который возвышался над пляжем метров на семьдесят. Владение окружала кирпичная стена в два с половиной метра. Над стеной тянулись электрические провода.
Ясно, что проникнуть за такую ограду смог бы только прыгун с шестом.
Благодаря биноклю я сумел различить собачью конуру метрах в двенадцати от дома. И подумал, какую же собаку держит Корли? Наверняка не болонку, скорее – волкодава.
Ну а в целом это была настоящая крепость.
Я посмотрел на часы. Было без пяти пять. Я медленно съехал с холма и остановился перед массивными воротами, очень напоминающими тюремные.
Потом снял трубку переговорного устройства и несколько раз нажал на кнопку.
Секунд через десять оттуда послышался мужской голос:
– Резиденция Корли.
– Мое имя Бойд. У меня свидание с мистером Корли в шесть часов.
– Минуточку, – ответил голос.
Ровно через десять секунд мой невидимый собеседник снова заговорил:
– Все правильно. Вас ждут. Ворота автоматические. Когда створки откроются, заезжайте и следуйте по аллее прямо к дому. Понятно?
– Да, – сказал я, повесил трубку и едва успел сесть в машину, как ворота медленно раскрылись. Я въехал на аллею и через некоторое время подкатил к стоянке.
Пока я поднимался по ступенькам, ведущим к дому, дверь резко распахнулась, на пороге появилась женщина и адресовала мне вежливую улыбку.
На ней было голубое платье с китайским воротничком, очень идущее к ее платиновым волосам. Такая элегантная прическа потребовала, наверное, нескольких часов работы высококвалифицированного парикмахера. Округлые щеки ее сохранили девичью упругость, рот был восхитителен. Единственным сомнительным элементом из всех прелестей дамы я бы назвал глаза. Их яркая голубизна напоминала эмаль: жесткую, прочную, с гарантией от обесцвечивания, растрескивания и других посягательств времени.
– Мистер Бойд! – воскликнула она радостно. – Я Беатрис Корли. Рада с вами познакомиться.
– Я тоже рад, миссис Корли, – сказал я вежливо.
– Входите, пожалуйста…
Вслед за ней я через массивный холл дошел до громадного салона, в глубине которого возвышался сверхсовременный бар.
Комфортно устроившись в кресле, она пригласила меня сесть напротив и объяснила:
– Мэтью задержался в своей галерее. Я жду его с минуты на минуту, мистер Бойд.
Блестящие эмалевые глаза внимательно осмотрели меня – от прически до кончиков ботинок.
Во время этого осмотра я чувствовал себя куском мяса, лежащим на весах под безжалостным взглядом покупателя.
– Я ненавижу эту жару, а вы, мистер Бойд?
– Ну, вам, бедным коммерсантам, приходится хуже других. У вас ни малейшей возможности спрятаться от пекла, ведь вы постоянно вынуждены натягивать на себя эти ужасные костюмы, да и все остальное тоже.
Она кокетливо заморгала.
– Все-таки нам, женщинам, проще: легкое платье и больше ничего.
– Ну разумеется, – сказал я.
– Но должна извиниться перед вами, мистер Бойд. Очень часто я болтаю обо всем подряд. Вы работаете в той же области, что и мой муж? Я хочу сказать: вы интересуетесь искусством, античностью?
– Сейчас я интересуюсь всем, чем занимается ваш муж, миссис Корли, – сказал я тщательно подбирая слова. – Меня занимает все, что он покупает или продает, правда, за исключением античности.
В глазах у нее зажегся гневный огонек, подтверждающий, что мой намек на античность попал в точку. Потом ее безупречная эмаль стала сугубо вежливой.
– Однако уверена, что вам хочется выпить.
– Блестящая идея.
– Нажмите, пожалуйста, на кнопку там, под стойкой бара.
Она проследила глазами за моими движениями и поблагодарила кивком.
– Да, да, именно так.
Неожиданно послышался мягкий гул автомобиля, едущего по аллее.
– Это, наверное, Мэтью. Как хорошо, что он не задержался. В Манхэттене сейчас настоящий ад. А теперь мы немного освежимся.
В комнату вошел человек в белой куртке и черных брюках. Ему было не более двадцати трех лет.
– Вы звонили, миссис? – спросил он.
– Да, Майкл, – повернулась она к нему, бессознательно поправляя рукой безупречную прическу. – Мы хотели бы что-нибудь выпить. Например, для меня – виски, а вам, мистер Бойд?
– Мартини.
– В таком случае приготовьте два мартини, Майкл. Я только что слышала, как приехал мистер Корли.
Юный слуга вышел, тяжело волоча ноги и с таким видом, будто, соглашаясь приготовить напитки, – оказывал всему человечеству неоценимую услугу.
Через несколько секунд в комнату вошел Мэтью Корли.
Он очень странно передвигался: боком, как краб. Вначале он посмотрел на жену и сразу же отвел глаза. Потом заметил меня, и они опять принялись вращаться.
– Очень рад снова вас видеть, мистер Бойд, – сказал он любезно. – Я… э… действительно, мистер Бойд… – Он нервно скривился. – Очень жарко, вы не находите?
Жена посмотрела на него убийственным взглядом.
– Садись, Мэтью, и успокойся на минутку. У тебя заболит сердце, если будешь так крутиться.
Корли опустился на диван и принялся царапать подошвами пол в знак немого протеста.
Вернулся Майкл с напитками.
– Я подумала, тебе сейчас самое время выпить мартини.
– Очень мило с твоей стороны, дорогая.
Следующие четверть часа были крайне утомительными. Беатрис держала в своих руках нить разговора: сама задавала вопросы и сама на них отвечала, не давая вставить ни одного слова. Но мне было все равно. Я слишком увлекся осмотром ее мужа. Здесь все стало ясным. Он сильно нервничал. Упоминание жены по поводу вчерашнего мартини четко указывало на его положение в семье. Она разрешила ему только один стакан, а у него не хватило мужества протестовать. Я не мог понять, почему. В конце концов Беатрис иссякла и замолчала, по крайней мере на тридцать секунд.
Непривычная тишина заставила Мэтью завертеться еще сильнее.
– Вы знаете, мистер Бойд, – изрек он, – я наконец-то нашел прекрасное средство против жары.
– Да? И что же это такое? – спросил я вежливо.
– Кондиционер, – сказал он, закрывая глаза.
– Может быть, ты выйдешь, дорогой? Почему бы тебе не прогуляться? – предложила Беатрис. Это прозвучало как приказ. – Мне бы хотелось побеседовать с мистером Бойдом.