Означает ли это, что исследование книги Даниила обречено на то, чтобы быть или научным, но не имеющим отношения к богословию, или богословским, но, увы, не научным? Хочется надеяться, что ответ на это вопрос все-таки будет отрицательным. По нашему мнению, в наше время исследование Библии не может не быть научным, не учитывающим всех достижений гуманитарных наук, разработанных для анализа древних текстов. С другой стороны, любой верующий человек не должен забывать, что перед ним лежит не просто древний текст, а богодухновенное произведение, являющееся частью Священного Писания. И в таком случае ограничить богословское исследование Библии рядом благочестивых размышлений не представляется возможным – очевидно, что подобные размышления у нас могут возникнуть при чтении многих литературных произведений, совершенно не претендующих на богодухновенность. Священное Писание является не просто свидетельством о религиозной жизни людей давно ушедших эпох, оно несет послание, которое не может потерять актуальность или ограничиться банальными благочестивыми рекомендациями. Но чтобы понять это послание недостаточно полагаться на свой здравый смысл и принятое в известной автору религиозной традиции понимание рассматриваемого текста, – нужно знать исторические условия его создания, литературный контекст – в общем все то, что изучает историко-критический метод библейского исследования.
Наша работа представляет собой попытку рассмотреть книгу Даниила именно таким образом – как богодухновенное произведение, при этом отдавая должное всей сложности историко-филологических задач, стоящих перед его исследователем. Объектом нашего исследования станут не все тексты, содержащиеся в книге Даниила, а, в первую очередь, сны и видения пророка Даниила и царя Навуходоносора, содержащиеся в 2, 4 и 7–12 главах. Структура нашей работы в определенном смысле напоминает традиционные комментарии библейских книг. Мы будем последовательно рассматривать каждую из комментируемых нами глав в трех аспектах. Первой частью каждого раздела будет историко-филологический комментарий к рассматриваемому тексту. По своему жанру он ближе всего стоит к экзегетическому комментарию, однако не претендует на полноту и оригинальность, которая требуется от создателей оригинальных экзегетических комментариев. В своих историко-филологических комментариях к книге Даниила мы скорее постарались, с одной стороны, изложить и обобщить основные идеи, содержащиеся в работах зарубежных исследователей, посвященных изучению книги Даниила, и, с другой стороны, в ряде случаев предложить и обосновать свои решения филологических проблем, остающихся предметом дискуссии в современной науке. Вторую часть каждого раздела представляет краткая история экзегетики указанного текста, в которой нами будут дан обзор истории собственно богословского понимания рассматриваемого раздела книги Даниила – как древними и средневековыми комментаторами, так и современными авторами. Наконец, третьей и самой весомой частью каждого раздела станет наше собственное богословское толкование рассматриваемого текста. Его общие принципы мы более подробно рассмотрим в следующих разделах.
Экзегетика и библейское богословие
Нельзя не сказать несколько слов о конфессиональной стороне предлагаемого нами толкования. Большинство авторов богословских комментариев Священного Писания так или иначе связано с определенными религиозными институтами. Из этого факта вытекает такая особенность библейской экзегезы как ее конфессиональный характер. Наиболее древним и принципиальным в данном случае является водораздел между христианской и иудейской экзегезой Священного Писания, которая традиционно предопределяла прочтение Ветхого Завета/Танаха в свете Нового Завета и святоотеческой традиции или в свете раввинистической традиции соответственно. Однако в ряде случае межхристианские догматические противоречия оказывались не менее острыми, предопределяя принципиально разное прочтение Священного Писания. Книга Даниила является характерным примером подобной ситуации – с начала эпохи Реформации она оказалась в центре полемики между протестантами и католиками. Даже в настоящее время толкование книги Даниила в ряде христианских течений, например, среди американских евангелистов, придерживающихся диспенсационалистских взглядов, или адвентистов седьмого дня в значительной мере продолжает сохранять конфессиональный характер.
С другой стороны, уже начиная со времен бл. Иеронима и, тем более, в эпоху высокого Средневековья постоянно набирала силу противоположная тенденция. Среди экзегетов постепенно сложилось устойчивое представление о том, что серьезная интерпретация Священного Писания невозможна без знания всего массива экзегетической литературы, в том числе написанной авторами, принадлежащими другим религиозным традициям. Заимствование аргументов, взаимный диалог и полемика уже в Средние века и раннее Новое время стали неотъемлемой частью отношений между иудейской и христианской, а затем католической и протестантской экзегетикой. При этом примечательно, что далеко не во всех случаях толкователи поддерживали мнения, популярные в собственной религиозной традиции. Так, Николай Лирский, французский католический экзегет XIV века, в своих толкованиях активно использовал идеи, почерпнутые из иудейских комментариев, а еврейский философ и экзегет XV века Исаак Абраванель – из христианских. Тем не менее, в целом комментирование Библии сохраняло свой конфессиональный характер.
Только во второй половине XVIII века в христианской богословской мысли возникает направление, представители которого смогли по-новому посмотреть на содержание библейских книг, отрешившись от собственных конфессиональных установок. Подобная идея впервые была ясно озвучена в инаугурационной речи немецкого теолога И.Ф. Габлера, произнесенной им в университете Альтдорфа в 1787 году. В ней он провел различие между «библейским богословием» и «догматическим богословием». В то время как второе представляет собой «рациональное философствование того или иного теолога о божественном», первое говорит о том, что «священные авторы думали о божественных предметах». По мнению Габлера исследователи библейского богословия при анализе Священного Писания должны не исходить из своих догматических установок, а пытаться исчерпывающе описать мнения самих авторов библейских книг, чтобы затем использовать их для построения собственной богословской системы. Исходя из вышеуказанного принципа, Габлер предполагал создать отдельные «теологии Ветхого Завета» и «теологии Нового Завета». Предложенный Габлером проект был реализован Г.Л. Бауэром, в 1796 году написавшим первое систематическое «Богословие Ветхого Завета». Впоследствии богословие Ветхого Завета стало предметом исследования со стороны многих христианских авторов, использовавших самые разные подходы к его изучению[5]. В целом можно говорить о том, что первоначальная тенденция рассмотрения ветхозаветной религии как формы религиозного сознания, принципиально уступающего новозаветному и интересного в первую очередь в историческом плане, в XX веке стала сменяться интересом к Ветхому Завету как самостоятельному источнику богословских идей, обладающих непреходящей актуальностью, в том числе и для современной Церкви. Примечательно, что в XX веке к исследованию теологии Ветхого Завета обратились и еврейские ученые. Для авторов, принадлежащих к иудейской традиции, подобный подход стал не менее революционным новшеством, чем для христианских ученых: если христианство традиционно трактовало Ветхий Завет в свете Нового Завета, то в иудаизме Танах понимался только в свете «устной Торы» – Талмуда и более поздних раввинистических комментариев.
Таким образом, «теология Ветхого Завета» или «теология иудейской Библии»[6] / «теология Танаха»[7] в настоящее время оказывается научной и богословской дисциплиной, открытой для сотрудничества христианских и иудейских ученых. Такие характерные для многих авторов принципы богословского исследования как восприятие еврейской Библии в качестве божественного откровения, рассмотрение ее теологии как самостоятельного источника богословского знания и использование исторического подхода к ее изучению могут служить прочным основанием для создания богословской дисциплины, которая может иметь принципиально межконфессиональный, иудео-христианский характер. По нашему мнению, попытки проложить искусственную границу между «теологией Ветхого Завета» и «теологией Танаха» принципиально неконструктивны и могут свестись только к возвращению к догматическому подходу, навязывающему тексту еврейской Библии христианские или раввинистические интерпретации.
Богословие Ветхого Завета как богословская дисциплина не может обойтись без некоторых богословских идей, которые исследователи кладут в основу своей работы. Очевидно, что первой подобной идеей является богодухновенность самого библейского текста, рассматриваемого экзегетом (в противном случае речь может идти только об историко-филологическом изучении Библии как любого древнего текста, а не о ее богословском исследовании). Из этого принципа неизбежно следует другой вывод – богословие Ветхого Завета/Танаха должно рассматриваться экзегетом и как божественное послание, адресованное древнееврейскому обществу, и как актуальный источник богословских прозрений для современных верующих. Подобный подход, очевидно, может быть принят иудеями, христианами и теми мусульманами, которые не настаивают на тезисе о тотальном искажении иудейских и христианских Писаний. В таком случае принципы богословия Ветхого Завета/Танаха могут быть прочной основой для богословского исследования, объединяющего ученых, придерживающихся разных конфессиональных позиций. Этот факт уже давно был отмечен в работах иудейских ученых, писавших о библейском богословии. Так, Ицхак Калими в своей работе «Ранний иудейский экзегесис и богословская полемика: изучение Писания в тени внутренней и внешней полемики» указывает, что «христиане и иудеи могут вместе определять основные теологические положения библейских авторов, редакторов и канонистов; определять теологические положения, объединяющие весь библейский корпус; читать еврейскую Библию в поисках религиозного послания и моральных ценностей, которые могут быть извлечены оттуда для пользы всего человечества. Они могут сформировать библейское богословское исследование как ветвь академической науки и отдать предпочтение “внеконфессиональному” изложению библейской теологии»