Мальчик взмахнул над головой мечом и развел руки — оказалось, что у него было два совершенно одинаковых клинка. Он покрутил мечами вокруг себя и издал довольно убедительный боевой клич — правда, в конце чуть не дал петуха.
Тайши подняла бровь:
— Как интересно.
Парные прямые мечи. Рискованный выбор. Таким оружием очень трудно овладеть. Тайши полагала, что двойные прямые мечи — неподходящее оружие в любом бою, без исключений. Она подалась вперед и отметила, что мальчик совершенно спокоен: взгляд ровен, ноги не напряжены, поза устойчивая, защитная стойка правильная. Пока что все шло неплохо. Мальчик, как призовой конь, выглядел соответственно своему положению. Но, как говорил Тайши много лет назад ее родной отец и учитель, настоящего воина можно узнать по трем первым движениям. Остальное — просто похвальба.
Его жалкие противники двинулись вперед, мальчик стронулся с места, и все пошло примерно так, как и ожидалось. Цзянь и его разодетые телохранители разошлись веером. Игрушечные солдатики нерешительно сражались, а воины в зловещих шлемах в основном живописно позировали на заднем плане. Всю работу, если можно так выразиться, выполнял мальчик.
Тайши неохотно признала, что поначалу ей даже нравилось. Выглядел паренек неплохо. Двигался стремительно, отлично умел держать равновесие и внезапно менять направление. Глаза у нее разгорелись: мальчик без особых усилий переходил от одной техники к другой. А главное — судя по энергичным и изящным атакам, ци у него была сильная. Тайши и не помнила, когда в последний раз видела такого талантливого в военном искусстве юношу.
«Легенда, возможно, не лжет», — подумала она.
Но откровенно говоря, он мог бы уже погибнуть раз пять.
— Здесь его пырнули бы ножом. И здесь. Здесь он бы погиб… и опять. Здесь потерял бы левую руку…
Чем дольше длилась схватка, тем больше изъянов находила Тайши. Дело было не столько в способностях Цзяня или в его умениях, сколько в том, как все это выглядело вместе. Каждое движение по отдельности было отточено и безупречно выполнено. Однако в целом… всё не так. Не так — в самом ходе битвы, в ритмичных движениях мальчика, в неравных обменах ударами, неуклюжих поворотах.
— Он слишком много думает. И никто не дерется с ним всерьез, — пробормотала Тайши.
Мальчишка не удосуживался как следует защищаться, потому что никто здесь не представлял для него ни малейшей угрозы.
По мере того как продолжалась стычка, улыбка, появившаяся было на лице Тайши, постепенно гасла. Наигранное бесстрастие, которое приходилось поддерживать усилием воли, неизбежно сменилось недовольной гримасой, как будто она почуяла скверный запах. Как только Тайши поняла, что происходит, она невольно стала находить изъяны в каждом движении, каждом ударе. Если мальчик совершал ошибку, противник ждал, когда он ее исправит. Это все было не всерьез. Ему позволяли вволю красоваться. Бой, конечно, не продумали заранее, но лучше бы он и в самом деле был чистым спектаклем — тогда, возможно, многочисленные недостатки Цзяня меньше бросались бы в глаза.
Цзянь схватился с последним противником. Мужчина сделал ложный выпад и неторопливо взмахнул над головой длинным мечом. Тайши успела бы вздремнуть за то время, которое понадобилось, чтобы клинок достиг цели. Мальчик ловко его отбил и атаковал. Блок, защита, прыжок в сторону. Сражающиеся двигались неспешно, словно под водой, пока Цзянь наконец не ткнул противника в бедро.
Все добровольцы, побежденные, корчились на песке. Бедный однорукий калека чуть не лишился второй руки — теперь на его предплечье красовалась глубокая длинная рана, которую необходимо было зашить. Остальные горе-вояки кое-как поднялись и потащились в тенек.
Зрители вскочили на ноги, когда пал последний боец, и захлопали в ладоши, как будто воин пяти Поднебесных в одиночку и без доспехов голыми руками сразил орды катуанцев. Тайши осталась сидеть. Персики впечатлили ее гораздо больше, чем недавнее зрелище.
Смотритель ударил в гонг.
— Перерыв пятнадцать минут, — провозгласил он, и снова послышались вялые аплодисменты. — Подайте закуски!
На арену рысцой выбежали прислужники, неся столики, стулья, еду и напитки.
Тайши нахмурилась:
— Пятнадцатиминутный перерыв? Закуски?
— Юному герою нужно восстановить силы между боями, госпожа посланница, — объяснил Фаару. — А у наставников так появляется возможность поделиться с ним своей мудростью.
Взгляд Тайши упал на компанию из восьми пышно одетых особ, которые поспешно спустились по лестнице на площадку, сгрудились вокруг мальчика и наперебой зашептали ему в уши, толкая друг друга. У всех через плечо были повязаны цветные ленты. «Какой-то маскарад с участием уродливых самовлюбленных стариков», — подумала Тайши. Она подтолкнула Фаару локтем и спросила:
— Что это за павлины?
— Это наставники юного героя! — воскликнул Фаару, выпятив грудь. — Как изволите видеть, мы пригласили к нему лучших мастеров из всех Просвещенных государств. Тот, кто сейчас говорит, — мастер Сун. Рядом с ним — мастер Хили, затем мастер Бай, мастер Нинчжу, мастер Луда…
Тайши перестала слушать. Ну конечно. Понятно, зачем нужны цветные ленты. Школы боевых искусств нашли себе новое развлечение. Эти украшения внушали ученикам, будто наставники чего-то достигли (и позволяли хвастать неким материальным знаком отличия). Высокие титулы, звания, дурацкие пояса, причудливые имена были не более чем уловками для тех, кто находился за пределами лунного двора — тайного сообщества истинных мастеров войны, обитавших за гранью закона и порядка.
Тайши напомнила себе, что наставники, которым поручили обучать Предреченного героя, были избраны по политическим соображениям — их служба не имела никакого отношения к подлинным умениям. Она поморщилась: «Даже великое пророчество омрачено всеобщей подкупностью».
И все-таки — восемь наставников, один подопечный. Как проходит процесс обучения? Ученик, у которого несколько мастеров, становится нерешительным. Чей голос в его голове прозвучит в пылу битвы громче всего? Тайши протянула руку и мановением кисти привлекла речи наставников к себе.
«В следующий раз против щита используйте удар сверху».
«Прыгайте и бейте, когда противник ослабит бдительность».
«Сначала ложный выпад. Вот зачем вам два меча».
«Двойной колющий удар. Непрерывно атакуйте».
Тайши получила ответ на свой вопрос. На мальчика потоком лились советы, зачастую противоположные. Бедняга. Он, наверное, совсем запутался.
Один из разряженных павлинов поймал взгляд Тайши и отделился от группы. Он подошел к возвышению и приветствовал посланницу низким поклоном и широкой улыбкой, обнажив два ряда желтых зубов.
— Какая честь вновь увидеть вас, мастер Линь. Воистину, вы один из величайших воинов нашей эпохи. Некогда я лицезрел ваши подвиги на турнире Шуланьской луны. На это стоило посмотреть! В тот день вам не нашлось равных. Полагаю, так было бы и сейчас… — он искоса взглянул на руку Тайши, неподвижно висевшую вдоль тела, — …если бы не злополучное увечье.
«Я и одной рукой могу избить тебя до беспамятства, напыщенная ты грибковая бородавка».
Тайши устремила на собеседника испепеляющий взгляд:
— Прошу прощения, но кто вы такой? Я не только не владею рукой, но, кажется, и перестаю помнить лица.
— Я Синсин, мастер Лэ Синсин. Как вы, вероятно, можете судить по движениям нашего героя, он опирается на нашу фамильную технику. Если я…
— Достаточно. — Тайши вскинула руку прежде, чем Синсин успел сказать еще хоть слово.
Она повернулась к Фаару:
— Объявляйте следующую схватку.
— Но перерыв…
— Немедленно!
Дворцовый управитель побледнел и поклонился. Он подал знак смотрителю, который тоже уселся за столик, чтобы перекусить. Тот быстро напялил грушевидную шапку и отдал приказ очистить арену. Зрители с ворчанием вернулись на места.
— Дядя Фаару, что случилось? Почему нам не дали отдохнуть? Кто эта женщина? — раздался снизу тонкий голос.
Цзянь пристально смотрел на Тайши. Он едва успел присесть. Ему обтирали лицо мокрой тканью.
— Дядя? — повторила Тайши, презрительно поджав губы.
Фаару примирительно замахал обеими руками, так что гигантские рукава заколыхались.
— Вам ни о чем не стоит беспокоиться, спаситель народов Чжун.
— Но мы еще не готовы к следующей схватке. Мы не допили свои прохладительные напитки. Моим воинам нужно отдохнуть.
Хорошо, что мальчик думал о своих соратниках. Плохо, что он полагал, будто пятеро шутов, сражавшиеся рядом с ним, и впрямь нуждались в отдыхе после трех минут позирования. Его люди явно колебались. Трое встали и потянулись за шлемами, двое продолжали сидеть и прихлебывать из кубков.
Новые добровольцы, которых только что ввели на арену, тоже растерялись. Эти несчастные недобитки выглядели еще более жалко, чем предыдущие. У одного старика и двух женщин были одинаковые короткие мечи и щиты — вероятно, они принадлежали к одному роду войск. За ними стоял болезненно худой мужчина с огромным топором и в доспехах из деревянных пластин, а рядом второй — в одной лишь чудом державшейся набедренной повязке и с крюком через плечо. Последние четверо больше напоминали крестьян, вооруженных сельскохозяйственными орудиями.
Противники выстроились друг напротив друга. Тайши ухватилась за перила и стиснула пальцы так, что костяшки побелели. Эта пустая трата времени страшно ее бесила. Ей хотелось встать и уйти. Она уже начала подниматься, когда вдруг ощутила желание пошалить. Тайши любила ставить дураков на место.
Когда смотритель начал многословное представление, Тайши шепнула седобородому предводителю добровольцев:
— Не упускайте возможности. Нападайте, пока они еще не готовы. Бейте первыми.
Он поколебался.
— Но мы должны…
— Давай, солдат. Цель прямо перед вами. Пользуйтесь случаем. Вклиньтесь справа.
Слова Тайши взяли его за живое. Солдаты, как бы они ни были побиты, не теряют вкуса к победе. Тайши оставалось лишь пробудить это желание. Глаза старика блеснули; упрямо стиснув зубы, он поднял щит. Хоть кто-то на тренировочной площадке наконец решил драться всерьез.